Компас желаний - Маркус Кас
— Я… — важно начал гость, затем до него дошло, что я сказал, и он растерялся: — Что, простите?
— Говорю, пусть его светлость приезжает, с радостью его приму, — медленно произнёс я. — Теперь прошу меня простить, но у меня очень срочное дело. Вопрос жизни и смерти, понимаете? — проникновенно спросил я.
И, после того как посланник рассеянно кивнул, я скрылся внутри дома. Меня сразу же окутали ароматы еды. Прохор опять готовил что-то невероятное. Я ничуть не соврал — вопрос был жизни и смерти. Убил бы сейчас за кусок хорошо прожаренного мяса. Что князя, что императора.
Глава 28
Хотя бы пообедать мне дали вволю.
Прохор, увидевший мой голодный взор, который уже смахивал на слегка озверевший, кажется, опустошил все запасы в кладовых. Даже достал банку белужьей икры, припасённую на праздничный случай. Правда, на стол её ставил с таким скорбным видом, что я предпочёл отказаться, чтобы не трепать его нервы.
Так как домашние уже успели поесть, то трапезничал я один. Точнее, за столом я сидел один, а остальные выстроились в ряд и, кто с умилением, а кто с восхищением, наблюдали за тем, как я яростно расправляюсь с едой.
Видимо, мой аппетит был таким заразительным, что пить чай в конце обеда уселись все.
— Опять делегация какая-то прибывает, — нахмурился дед, привычно раскрыв газету. — Половину города перекроют, ну где же такое видано? Можно гостей и воздухом доставить, прямиком во дворец, чтобы горожанам неудобства такие не доставлять.
— Не прав ты, Лука, — за его спиной стоял дух предка и тоже заглядывал в прессу. — Город показывать нужно, тем более такой! Хоромы позолоченные кто не видал, роскошью дворцовой не удивишь. А славной столицей, тем более такой красавицей — ещё как.
В этом я был с призраком согласен. Одно дело слышать, совсем другое — увидеть своими глазами.
Помню, как первый раз увидел Константинополь. Мы шли морем, затем через пролив на величественном фрегате. Полсотни пушек, а скорость! Оторвались от османского сопровождения, как от пеших. Гордились собой. Наглядно продемонстрировали, что заслуженно стали морской державой. Молодой я тогда был и посмеивался над прошлыми противниками и будущими союзниками.
А потом увидел город. Нет, даже не так — Город. Огромный, древний и настолько непривычный глазу, что не поверилось. Подумал тогда, что морок навели. Но на всех были защитные артефакты, изготовленные учителем. А значит, никакая иллюзия не смогла бы нас одолеть.
И вот вроде картинки видел да рассказы слушал. Но лишь позже понял, как есть на самом деле. Впечатлился сильно и, пока мы там торчали месяцы, изучал город и его жителей. Тогда, пожалуй, проснулось во мне настоящее любопытство. После осознания, что мир совсем не такой, как кажется на картинках…
— Надо показывать, надо. Чтоб, значит, не наглели и вели себя смирно, — подытожил Митрофан Аникеевич, разрушив романтичный настрой. — Такую мощь отгрохать смогли, так и им по шапке, в случае чего, тоже надаём.
— В случае чего? — оторопел патриарх от такой агрессивности предка.
— А ну мало ли чего… — загадочно ответил дух с видом человека, знающего великую тайну, но не считающего нас достойными для посвящения в неё.
— Ну ладно, — миролюбиво согласился патриарх, уже знающий, что спорить с призраком бесполезно. — Но всё равно неудобно. Мы с Ниной Фёдоровной погулять собирались по центру, теперь же придётся иной маршрут искать.
— А что за делегация? — поинтересовался я.
— Так никто не знает, — с досадой поморщился Лука Иванович. — Скрытничают.
— Не нравится мне это, — призрак грозно взглянул на меня. — Говорил же — нужно быстрее бункер обустраивать!
— А что такое бункер? — встрял Гордей.
— О-о-о, — протянул дух предка и с воодушевлением принялся рассказывать мальчишке об этом чуде, способном спасти всех нас, даже таких недальновидных.
Пацан слушал с искренним интересом, но за его разум я не волновался — призрак не смог бы заразить того своей подозрительностью и воинственностью. Я вообще давно заметил, что Гордей пусть слушает всех очень внимательно, но рассуждает при этом здраво, взвешивая и анализируя то, что ему говорят. Умный мальчишка, не просто талантливый.
Только Прохор кивал с серьёзным видом, ему идея укрытия была по душе. Ну а в детали он не вникал, своих забот полно было. Тимофей же вообще не слушал, пребывая в своих мыслях.
Парня явно волновала ситуация с Павловой. И пока я помочь ему не мог. Раз Баталов до сих пор не сообщил новостей про титул, значит, вряд ли выйдет. Я был уверен, что Роман Степанович прислал бы весточку, если надежда была.
Но это дело пока могло потерпеть. Пусть в юности кажется, что каждая минута промедления смертельна, но такие вопросы быстро не решаются, увы.
К тому я же знал, сам Тимофей не обрадуется тому, что станет дворянином благодаря связям и покровительству. Не тот характер у приютского. Да и не в моих принципах было так делать.
Тем не менее приободрить его не помешало бы.
— Тимофей Петрович, — вывел я его из задумчивости. — А что, если мы…
Меня прервал настойчивый звонок в дверь. Вот по одному звуку можно было понять — там кто-то, считающий себя крайне важным.
Все замолчали и почему-то уставились на меня. Впрочем, они были правы — гость прибыл именно ко мне. Сам же сказал, пусть приезжает…
Я тихонько вздохнул, неторопливо вытер губы салфеткой, аккуратно сложил её и положил на стол. Поднялся и пошёл открывать. Может, излишне медленно, но ничего с собой поделать не мог. Уж больно не любил подобную бесцеремонность. Да, всё в рамках этикета, но высокомерие не равно благородство.
Князь Лопухин прибыл один. Без сопровождения и охраны. Его светлость выглядел безупречно и владел собой великолепно. Вот только тревога засела так глубоко в его взгляде, что от меня укрыться не смогла.
И я не стал добивать его, а просто пригласил в малую гостиную. Предложил располагаться и сам сходил за напитками и закусками, чтобы дать ему время немного успокоиться.
— У вас довольно… мило, — вежливо сказал князь, когда я вернулся, и сам едва заметно поморщился от того, как это прозвучало.
—
