Эльфийский помещик - Amazerak
Увидев, как я выхожу на крыльцо, наёмники подвели ко мне пленников. Один эльф был постарше с тонкой, растрёпанной бородкой, второй — помоложе с только начавшим расти пухом над верхней губой. Это были самые обычные крестьяне, каких можно встретить в любой деревне.
— Вашбродь, мы сегодня в дозор ездили, — доложил Шрам. — Этих вот поймали. Они провода резали, — он кинул на землю большие ножницы с резиновыми рукоятками. — Их было трое, один убёг. Этих схватили.
— Эй вы, кто из вас двоих понимает по-русски? — грозно обратился я к провинившимся крестьянам, которые стояли потупившись с недовольным видом.
— Не понимать, — ответил старший.
Я спустился с крыльца и подошёл к Шраму:
— Револьвер.
В моей ладони оказался тяжёлый короткий револьвер. Я схватил молодого эльфа, силой опустил его на колени и приставил ствол к голове:
— А так? Так понимать?
— Понимать, понимать, ваш благородь! — закричал молодой. — Мы всё сказать! Только не убей!
— Откуда вы? Из какой деревни?
— Из деревня Халыкаль мы, вёрст пять отсюда.
— Кому принадлежит деревня?
— Князь. Князь нами владеть.
— А встретили их где? — обернулся я к Шраму.
— Да в паре вёрст отсюда.
Я кивнул и опять ткнул револьвером в затылок эльфу:
— Не ври мне! Вас встретили в двух вёрстах отсюда.
— Так мы ходить далеко. У нас не резать провод. Тут резать.
— Да? И зачем же вы «резать провод»?
— Продать, ваш благородь. Продать в город. Нам платить рубль. Мы рубль отдавать князь. У нас нет рубль. Налог большой. Пощади, ваш благородь! Кормить семья надо.
— Так нечего было провода резать. А то, семья у него!
Я отдал револьвер и Шраму и отозвал Радогора в сторону.
— Что думаешь, правду говорит?
— А какой прок им врать-то? Нищие они — видно же. Мне кажется, правда, заработать пытались.
— Как они ещё живы остались? Провода же под напряжением.
— А кто их знает? Жить захочешь — наловчишься.
— Электричество неделю назад отключилось, а они только сейчас режут?
— Наверное, раньше на других участках работали. Сложно сказать. Мы ж далеко не заезжали никогда.
— Вот же дельцы, мать их… Интересно, а они не могут быть связаны с повстанцами?
Радогор пожал плечами:
— Если только допрос с пристрастием устроить, тогда узнаем.
Мне почему-то казалось, что эти двое никакого отношения к ари не имеют, хотя и утверждать наверняка не мог. Фиг поймёшь, что в голове у этих эльфов и за кого они на самом деле. Но допрос с пристрастием устраивать я не стал.
На ночь мы заперли нарушителей в сарае с пленником. А утром мы с Радогором повезли их в Свиноедово. Там велел Кетаэлу созвать на пятачок возле часовни всех жителей, и когда селяне собрались, Радогор выпорол розгами вначале одного нарушителя, потом другого. Сильно бил, аж кровь на спинах выступила.
По идее, я не имел права их наказывать, ведь деревня, откуда пришли резчики проводов, мне не принадлежала, но я сделал это на свой страх и риск, чтобы не повадно больше было ни этим, ни кому бы то ещё. А когда экзекуция окончилась, сказал:
— И так будет с каждым, кто посмеет порчей княжеской или помещичьей собственности. А если кого-то поймаем второй раз, тот сразу будет казнён. Имейте в виду. Все свободны!
Мы с Радогором сели в машину и поехали домой.
Глава 21
В день перед поездкой в Комарово мы с Лидой пошли заниматься магическими упражнениями на луг за дом, где находилось стрельбище. Нечасто нам с сестрой удавалось вместе потренироваться, но сегодня я специально подгадал время так, чтобы пойти с ней, поскольку хотел серьёзно поговорить. Увязалась с нами и Клаира. Мишени для стрельбы из луков находились неподалёку, рядом с зарослями, и моя супруга отправилась туда. А Лиде я сказал, что нам надо обсудить один вопрос.
— Я слышал, как ты с Баламутом общалась позавчера, — сказала я. — Рядом с грузовиками.
Лида аж покраснела и потупила взгляд. Было сразу понятно, что она неравнодушна к этому молодому белобрысому наёмнику со смазливой физиономией.
— Да, я поинтересовалась, как у него здоровье, — ответила сестра. — Увидела, что он ранен, и спросила… А что?
— Лида, я сейчас тебе скажу одну очень важную вещь, которую ты должна понять. Теперь ты принадлежишь дворянской семье, и это накладывает на тебя определённые обязательства. Самое главное, о чём ты должна думать — это собственная честь и честь семьи. Поэтому ты не можешь встречаться, с кем заблагорассудится.
Лида посмотрела на меня:
— Но я ведь не дворянка, это ты дворянин. Тогда почему я не могу встречаться, с кем захочу?
— Потому что ты — моя сестра, и твоё бесчестье ляжет пятном и на меня. Я не допущу этого, — нахмурился я.
— О каком бесчестье речь? Федя, что с тобой? Ты говоришь, как пятидесятилетний старик, — возмутилась Лида.
— Скажи, что ты знаешь про Баламута? Кто он? Может, он беглый каторжник или дезертир? Даже я не знаю, какое прошлое у этих парней. Я хочу, чтобы ты связала свою судьбу с достойным человеком, даже если тот будет простого происхождения, и найду тебе хорошую партию. Потерпи немного.
— А у меня ты спросил? Хочу ли я этого? Почему ты считаешь, что можешь распоряжаться моей жизнью?
Лида была молода, и страсти кипели в его юной голове. Девушка считала, что первый попавшийся парень, в которого она влюбилась — это её судьба на всю оставшуюся жизнь. Вот только юным молодым особам такие случайные связи чаще всего эту жизнь ломают. Не знаю, как сейчас, а в моё время было так. Кроме того я не хотел, чтобы все судачили, будто бы я собственную сестру в пользование наёмникам отдал.
— Потому что я забочусь о тебе, — сказал я. — Ты — моя единственная сестра, и я желаю тебе только добра. Ты это понимаешь?
— Нет, не понимаю! Ты стал главным и решил, что можешь всеми командовать, в том числе мной. Но у меня есть моя личная жизнь.
— Твоя жизнь касается и меня тоже. Мы не имеем права обесчестить себя. Ты сама будешь сильно
