Небо в кармане 2! - Владимир Владиславович Малыгин
— С тобой я попозже разберусь, — не обращает внимания на оправдания охранника офицер. — А пока сопроводи господина Луцкого к выходу. И проследи, чтобы…
— Но, позвольте! — возмущается Николай Григорьевич. — Я же к вам с коммерческим предложением!
Гершович он или Григорьевич, какая мне разница! Главное сейчас то, что Луцкий это моторы! Напрямую от производителя, а не через десятые руки.
— Давайте всё-таки не будем торопиться и для начала выслушаем нашего незваного гостя. Он же что-то, как я понимаю, желает нам предложить? — останавливаю порученца.
— Совершенно верно! — Луцкий игнорирует всех остальных, смотрит только на меня и обращается, соответственно, тоже только ко мне. — Насколько я знаю, завод Лесснера совсем недавно, буквально на днях, продал несколько моторов неким, не буду называть их имена, лицам. До меня дошли сведения, что эти моторы в конце концов предназначались вам, не так ли?
— Допустим, — киваю. Полагаю, ход мыслей нашего гостя мне уже ясен. И я догадываюсь, зачем он здесь. Осталось решить, нужно ли это мне? Вроде бы как деньги-то не мои, и какая разница, сколько в результате казна платит за один мотор? Так? Нет, не так! Государь выделил мне деньги не для того, чтобы я их бездарно разбазарил…
— Я здесь для того, чтобы предложить вам работать со мной напрямую, — не подводит меня в моих предположениях Луцкий.
— Вам какой интерес?
— Аэропланы, — не сводит с меня пристального взгляда Николай… Ну, пусть будет так, как он хочет, Григорьевич. От меня не убудет.
— И что это значит?
— Это значит, что я тоже хочу принять посильное участие в их строительстве. И готов внести полагающуюся сумму в качестве пая…
Какое интересное предложение. Жаль, неосуществимое. Он же, как я понял, сейчас на Германию работает? Так что, увы, мимо, шпионы нам не нужны. А вот насчёт покупки моторов без посредников прямо с завода, об этом можно и нужно поговорить. Глядишь и срастётся что-нибудь.
Глава 19
С Луцким договорились так. Николай Григорьевич поставляет нам моторы Даймлера со всем навесным оборудованием по отпускной цене завода Лесснера здесь, в Питере. В договорённость входят коробки передач, электрика с аккумуляторами и оптика. Зачем мне всё это дополнительное оборудование нужно? Пригодится!
А что взамен? А взамен решили так. Вернётся инженер в Россию, и тогда милости просим на наше предприятие. В качестве кого? А хоть кого. Можно инженером-конструктором, работы впереди ого-го сколько. А можно и в пайщики войти. Если, конечно, поставку моторов из-за границы наладит, как договаривались. В общем, пока он там, мы по разные стороны находимся. Так что пусть сам решает, как ему дальше жить. И где.
Гарантом выступил Изотов Константин Романович, государев порученец, жандармский полковник, с недавнего времени очень пристально приглядывающий за каждым моим шагом и записывающий чуть ли не каждый мой чих в свой специальный блокнотик. И ладно. Лишь бы на пользу делу шло.
Дальше — больше. Тянуть кота за все подробности не стал и сходу переманил на своё производство Густава Тринклера. К сожалению, все другие известные мне изобретатели в настоящее время были слишком молоды, а кое-кто из них вообще успел отличиться и уже находился в ссылке.
Мне повезло, Густава Васильевича в самом буквальном смысле сняли с поезда. Он окончательно рассорился с нынешним директором Путиловского завода и собрался ехать в Германию. Что же, вполне его понимаю. Но не одобряю. Мне умные и толковые люди нужны, а они все, это я про Луцкого сейчас, за границу уматывают.
Разговаривал с ним там же, на вокзале, почти рядом с поездом. По крайней мере, из окна ресторана перрон и поезд, когда его снующие туда-сюда пассажиры не загораживали, прекрасно просматривался. Перед разговором пришлось поспорить с Изотовым, ну не верилось полковнику, что сумею я отговорить от отъезда нашего вероятного кандидата на ещё одну инженерную должность. С трудом, но удалось настоять на своём. Правда, господин полковник обещал держаться неподалёку и в случае чего прийти на помощь. Почему? А рассказал я ему произошедшую с изобретателем историю. Так, как я её помнил.
— Обычное дело, — вздохнул Константин Романович. — Только зачем он вам такой, если при первых же трудностях сдался?
— А у меня других нет, — вздохнул. — Кадров не хватает. Слышал я, что Тринклер очень толковый инженер, так что грешно будет упускать подобного специалиста. Пусть лучше у меня работает, чем у немцев…
— Не любите немцев? — с интересом глянул на меня Изотов. — Позвольте узнать, почему?
— А я не только немцев, я всех европейцев терпеть не могу. Они же враги нам, русским и России. В глаза улыбаются, а за спиной камень наготове держат. Расслабимся, поверим им, отвернёмся и получим с размаху по голове!
— Интересно вы мыслите, Николай Дмитриевич, — после коротенькой паузы подытожил Изотов. — Тогда сделаем так. Я приглашу вашего якобы толкового инженера на разговор, а дальше уже вы вступите в дело.
— Зачем так усложнять? — удивился. — Я и сам могу пригласить.
— Уж не обессудьте, но вряд ли убегающий от проблем за границу человек согласится на разговор с никому не известным юношей, — озвучил очевидный факт Изотов. — Так что уж лучше я, с вашего разрешения.
А и впрямь, лично я бы не стал разговаривать абы с кем. Что-то я увлёкся, забыл, что нахожусь в столь молодом возрасте. Так что прав господин полковник, абсолютно и безоговорочно. Тем более авторитет у жандармского управления ого-го какой, попробуй кому-то из них отказать в разговоре.
В общем, выработали тактику и стратегию сманивания беглого инженера в нашу развивающуюся компанию. Не скажу, что получилось это у меня легко, но справился. Не без помощи порученца, конечно.
Заняли столик в ресторане, заказали по стакану чая. Мне сладкого, а Тринклеру, по-моему, всё равно было. Ну и ему, значит, сладкого.
— Для мозга полезно, — объяснил ему свой выбор. — Глюкоза весьма способствует умственной деятельности, знаете ли.
Тянуть с разговором в ожидании заказа не стал, слишком мало у нас времени до отправления поезда осталось.
Сразу пошёл с козырей, сыграл на обиде и уязвлённом самолюбии изобретателя. Уговаривал его остаться, сманивал рассказом о своём собственном производстве самолётов, не зависящим ни от какого Самсонова. Тринклер, само собой, усомнился в правдивости
