Растопить ледяное сердце - Алекса Никос
Зал галереи сегодня преобразился. В центре установили кафедру, рядом с ней большой мольберт, на который, видимо, будут ставить полотна, участвующие в торгах. Напротив кафедры расположилось шесть рядов стульев для гостей. Всего я насчитала шестьдесят мест. Неужели так много людей одновременно будут биться за мои картины?
Нахожу глазами несколько кресел, установленных вдоль стены. Должно быть, для наблюдающих за аукционом. Решительно пересекаю зал и усаживаюсь в одно из них.
Зал постепенно наполняется гулом голосов. Места возле меня занимают какой-то сухощавый старик, светловолосый юноша и статная женщина. Интересно, они тоже художники? Или, быть может, работники галереи?
— Дамы и господа, — встает за кафедру герцог Руссо, и собравшиеся тут же замолкают, — я рад вас приветствовать на художественном аукционе. Приятно видеть в зале много знакомых лиц, я рад, что творчество завораживает и увлекает вас так же, как и меня. Большинству из вас известны правила, но я повторюсь для тех, кто впервые посетил мероприятие. Для начала…
— Быстрее бы он закончил вещать, — ворчит старик, сидящий рядом со мной. — Я хочу уже получить свои деньги и вернуться в поместье.
— А вы…
— Виконт Феофанов, — представляется старик. — Творец, как и ты, юная леди.
— Давно вы пишете картины? — любопытствую я, внимательнее рассматривая старика.
На морщинистом бледном лице выделяются неожиданно яркие, живые глаза необычного фиолетового оттенка.
— Так почитай сорок лет почти, — отвечает старик. — Я вижу, что ты, как и я, поцелованная богами. Какой у тебя необычный дар?
— Дар? — хмурюсь, не понимая, о чем он говорит.
— Магический, — поясняет виконт. — С кем из богов тебе довелось пообщаться лично?
— У меня нет никакого дара, — твердо отвечаю я.
Меня осматривали лекарь и главный маг, когда я только попала во дворец. Ни один из них не обнаружил во мне потенциала, который мог бы говорить о том, что я магически одаренная.
— Этого не может быть, — упрямится старик, глаза которого словно вспыхивают и на секунду становятся бирюзовыми. Нет, наверное показалось. — Я вижу божественную отметку на твоей ауре, да не одну, а сразу три.
Все ясно. Он чокнутый. С талантливыми людьми случается подобное. Должно быть, виконт пишет картины с сюжетами легенд и сказок. За годы творчества перестал различать реальность и фантазии, вот и несет теперь всякие глупости. Всем известно, что аура существует у любого человека, но никто так и не смог по-настоящему увидеть её. Это нечто иллюзорное, то, что считывается на подсознательном уровне. А старик утверждает, что на моей ауре какие-то божественные отметки.
— Что вы еще видите на моей ауре? — приветливо улыбаюсь, стараясь не выдать свое недоверие.
Виконт Феофанов не виноват, что его разум дал сбой. Не хочется расстраивать старика своим недоверием, поэтому подыграю ему, сделав вид, что его фантазии реальны.
— Что одна из отметок принадлежит Хельме, — вздрагиваю, услышав имя богини смерти. — Но тебе нечего бояться, она не тронет тебя. Ты необходима этому миру. Кстати, отпущенное время истекает уже скоро.
— Какое время? — машинально спрашиваю, совсем запутавшись в неясных фразах старика.
— Незадолго до дня миросотворения все решится. Ты должна выбрать верный путь. Твоя ошибка будет дорого стоить всему миру, — виконт до боли сжимает мою ладонь, гипнотизируя своим взглядом. — О, смотри-ка, моя картина продана за три тысячи золотых. Неплохой улов в этот раз.
Вырываю руку из хватки старика, который разорвал наш зрительный контакт, обратив внимание на уже идущий аукцион.
Что это было? Сколько уже прошло времени? Зачем я слушала весь этот бред? Я словно погрузилась в транс, забыла, где я нахожусь и с какой целью. Как виконту Феофанову удалось воздействовать на мой разум? Ментальный маг?
Что он сказал? Что на мне отметка богини смерти? Что в день миросотворения что-то решится?
Зажмуриваюсь, пытаясь выгнать из головы скрипучий голос виконта, но фразы продолжают раз за разом повторяться в моих мыслях.
Что же он имел в виду, говоря о выборе? И о даре. Неужели у меня может быть скрытый магический дар?
Хватит. Неужели я всерьез раздумываю над словами какого-то безумного старика? У него из-под коротких штанин торчат разноцветные полосатые носки. Очевидно, что виконт страдает душевным расстройством.
Открываю глаза, наконец приходя в себя. Оказалось, что я успела пропустить практически весь аукцион, сама того не заметив. Остался последний лот. Мое полотно с изображением пары, которое как раз устанавливают на мольберт.
— Картина “Таинство обряда”, автор герцогиня Альбертина Конти. Начальная цена сто золотых. Кто даст больше?
— Двести золотых, — мужчина в среднем ряду поднимает табличку.
— Триста, — восклицает женщина, сидящая с краю на втором ряду.
— Пятьсот золотых, — перебивает ставку седовласый господин из первого ряда.
Затаив дыхание, наблюдаю, как таблички раз за разом взлетают вверх. Цена за написанную мной картину достигает уже четырех тысяч золотых, которые готов заплатить холеный брюнет из первого ряда. Кажется, нас представляли друг другу на вернисаже, но я совершенно не помню, как его зовут. Герцог Моретти? Маркиз Галли?
— Десять тысяч золотых, — вздрагиваю, услышав знакомый властный голос, прокатывающийся роем мурашек по позвоночнику.
Вытягиваю шею, чтобы рассмотреть мужчину, лениво прислонившегося к противоположной стене.
— Но вы — не участник аукциона, — замечает герцог Руссо, но сразу же одергивает себя: — впрочем, не важно. Кто-то готов перебить ставку?
Некоторые гости тихо перешептываются, но ни один из них не готов выложить такую сумму за картину.
— Никто? — еще раз обводит взглядом собравшихся Руссо. — Продано господину…
Но Райнхольд не спешит представляться, молча смотрит мне в глаза своим невероятным взглядом, от которого перехватывает дыхание.
— Господину, пожелавшему остаться неизвестным, — завершает фразу герцог Руссо. — Спасибо, аукцион окончен.
Раздается скрип отодвигаемых стульев, шаги, голоса людей, радующихся удачному вложению средств. Звуки смешиваются в единый гул, а я продолжаю смотреть на противоположную стену, где уже никого нет. Когда Райнхольд успел уйти? Всего на несколько секунд я потеряла его из вида, но мужчина исчез так стремительно, словно его и не было.
— Идемте, герцогиня, — обращается ко мне виконт Феофанов.
— Куда?
— В кабинет герцога Руссо. Или вы не намерены забирать свой заработок?
— Ах, да. Конечно, — только теперь вспоминаю о деньгах.
Десять тысяч золотых? Герцог Линден и правда выложил такую сумму за мою картину? Почему? Зачем ему это?
До последнего отказываюсь верить в происходящее, но когда в руках оказывается кошель с деньгами, окунаюсь в действительность.
Сегодня мне удалось заработать больше двадцати тысяч золотых. Часть суммы забрал себе герцог Руссо за услуги, но все равно у меня в руках оказалось
