Самый лучший комсомолец. Том третий - Павел Смолин
Товарищ корейский капитан извинилась, я выдал музыкантам для освоения песню с вокалом, и мы с Вилкой отправились перетаскивать приставки из машины в отведенное под «игровуху», уже укомплектованное черно-белыми (потому что цветов приставка все равно не показывает) телевизорами помещение.
— Мог бы и рабочих попросить, — пожаловалась она в процессе.
— Не шаришь, — с улыбкой покачал я головой. — Эта комната прямо с завтрашнего дня станет давать чудовищные притоки неосязаемого, но оттого не менее приятного, самого ценного в мире ресурса — детской радости, и лично мне очень приятно оборудовать ее своими руками.
— Хороший ты, Сережка! — умилившись, девушка чмокнула меня в щечку.
— Да ладно тебе, — смутился я.
Подключив последнюю приставку, мы проверили работоспособность — все в порядке! — и отправились вешать на доску с расписанием давно заготовленную табличку с часами работы и правилами поведения в «игровухе». Мелочь, а до чего приятно!
Вечером всей семьей уселись смотреть программу «Время» с самым настоящими советскими миллионерами в гостях. Напротив ведущего — Илья Петрович Васильев, мужик средних лет с модными усами и прической «каре». Одет, как и положено уважающему себя советскому миллионеру, в джинсы, джинсовую рубаху и джинсовую куртку. Все — кооперативное, на джинсе́ он и поднялся.
— Мы быстро поняли, что из джинсовой ткани можно шить что угодно, — важно поведал он историю своего успеха. — Начав с джинсовых юбок, мы освоили изготовление рубах, курток, шапок и сумочек. Народ нашу продукцию обожал, но на прошлой неделе нашему кооперативу начали вставлять палки в колеса.
— Как же так получилось, Илья Петрович? — спросил ведущий.
— Государственное предприятие «Тверь», испугавшись остаться не у дел, выкупило всю джинсовую ткань в стране на пятилетку вперед! — возмущенно ответил кооператор. — Пользуясь случаем, я бы хотел обратиться к Министерству легкой промышленности. Товарищи, «Тверь» оставила нас без сырья, и мне пришлось уволить двести человек — нет сырья — нет производства. Нет производства — нет прибылей. Нет прибылей — нечем платит зарплаты. На минуточку — сто шестьдесят рублей в месяц плюс премии!
— Товарищ, когда вы отправили заявку на участие в программе, вы похвастались полутора миллионами на сберкнижке, — заметил ведущий.
— Это так! Все деньги заработаны честно! — на всякий случай подстраховался кооператор.
— Как говорят у наших поднаторевших в капитализме партнеров — «бизнес — это всегда риск», — нейтрально ответил ведущий. — И их бизнесмены любят оправдывать получение своих сверхприбылей этими самыми «рисками». Мы — не в сказке живем, Илья Петрович, и, уверен, распорядись вы доходами вашего кооператива умнее вместо складирования их на собственную сберкнижку, вам бы не пришлось жаловаться на единственное в стране фабричное производство, извините, джинсовых штанов!
— Получай, торгаш! — озвучила милая девочка Таня мораль выпуска.
Так-то такое, кооператора жалко — государство сыграло прямо нечестно. Впрочем, рыночной экономики во всей ее прелести никто и не обещал.
— Список уволенных вами товарищей направлен в министерство легкой промышленности, — добавил ведущий. — Для последующего трудоустройства на государственные предприятия. Средняя зарплата швеи по стране, кстати, сто пятьдесят рублей, — приложив кооператора, ведущий неприязненно на него посмотрел. — До свидания, товарищ Васильев.
— Жадный! — прокомментировала Эмма Карловна.
— Бывшую фарцу за версту видно! — добавила Виталина.
Следующих гостей было двое — оба в «большевичке» и с мозолистыми, здоровенными ручищами. Оба коротко стрижены, но с обязательными усами. Общий архетип — «настоящий мужик, соль земли». Стали миллионерами всем кооперативом, на мебели поднялись.
— Сначала, значит, нас с Михалычем двое было, — аккуратно подбирая слова, рассказал первый. — Скинулись, купили «кругляка», арендовали лесопилку — она по ночам простаивает, вот, разрешили нам по ночам там работать. Распустили на доски, отходы государству продали — честь-по-чести.
— В «нули» сразу и вышли! — добавил Михалыч.
— У Михалыча сын на экономиста отучился, теперь у нас бухгалтером трудится, — улыбнулся в усы основной оратор. — Дальше, стало быть, досками торговать принялись — у нас дачников в районе много, всем нужны, только подвози. Не сказочные барыши, конечно, но по семь сотен на нос за месяц мы заработали.
— Ничего себе! — восхитился ведущий.
— Покумекали — ежели вдвоем такие деньжищи гребем, значит если больше людей — значит и доход будет выше, — перехватил инициативу Михалыч. — С мужиками поговорили — так мол и так. Стало нас десять, по полторы тыщи на нос за месяц заработали!
— А потом, значит, я домой пришел, а мне жена «Капитал» Карла Генриховичев показывает, — продолжил первый оратор. — «Продукт более высоко уровня передела стоит дороже», говорит. Ну мы и решили — а зачем доски продавать, если из них можно мебель делать? Но тут уже лесопилкой не обойдешься — пришлось у государства кредит брать, мастерскую оборудовать. Страшно было — жуть! — они с Михалычем перекрестились. — Но ничего, как первые столы да тумбочки в магазины пошли, так мы за два месяца с Родиной и рассчитались честь-по-чести. Коллектив у нас нынче двести семь человек, меньше тысячи никто не получает — мы же с Михалычем кооператоры, по справедливости доход распределяем, чай не капиталисты!
Ведущий пожелал таким замечательным товарищам удачи, они поблагодарили и похвастались новенькой опцией — доставкой продукции своего кооператива по всей стране, не забыв назвать адрес «выставочных центров» (имеются в Москве, Ленинграде, Новосибирске и Хабаровске. Но это пока!) и номер телефона свой службы заказов.
— Сначала показали жадину-«шмоточника», потом — образцово-показательных мужиков, которые рубят доходы по-справедливости, — подвел я итоги. — Первый прогорел, вторые — получили рекламу на главной передаче страны. Ох уж эти манипуляции общественным мнением.
— Чай пошли пить, антисоветчик! — чмокнула меня мама в макушку.
* * *
С утра прибыла запрошенная группа дрессировщиков в количестве десяти человек. Со сценарием
