Архитектор Душ II - Александр Вольт
— Мы не против твоих планов, — подхватила Лидия, и в ее голосе появилась та самая менторская нотка, которую она включала, когда собиралась читать лекцию. — Мы против того, что ты ставишь нас перед фактом. Мы не багаж, который можно просто загрузить в машину и отвезти куда тебе вздумается.
— Мы связаны, — продолжила Алиса, ее тон стал серьезнее. — Любая опасность, которой ты себя подвергаешь, автоматически становится нашей. Мы имеем право знать о рисках заранее и участвовать в обсуждении. Мы же… почти как семья, черт возьми! А ты ведешь себя так, будто мы просто мебель! Неужели так сложно было сказать вчера: «Девочки, а не хотите ли завтра посмотреть, как птички зайцев убивают?»
Я слушал их, не перебивая. И, к своему собственному удивлению, не чувствовал ни раздражения, ни желания поставить их на место. Внутри, в той части сознания, которая принадлежала оригинальному мне, я признавал их правоту. Я так увлекся решением проблем, что валились одна за другой, что забыл — они не просто мои ассистентки. Они — полноправные участницы всего этого балагана. И их мнение имеет значение.
— Хорошо, — сказал я, когда они закончили. Мой голос был спокойным, лишенным агрессии. — Я вас услышал. Вы правы. Я действительно не подумал об этом с такой стороны.
Они обе удивленно посмотрели на меня, явно не ожидая такого быстрого и безоговорочного согласия.
— Но поймите и вы меня, — продолжил я, глядя то на одну, то на другую. — Я привык действовать один. И нам действительно нужно появляться на людях, вести светскую жизнь. Иначе снова поползут слухи, что я заперся в своем особняке и качусь под откос. Нельзя привлекать лишнее внимание. Ни к себе, ни, тем более, к нам троим. Народ и так косо смотрит.
Мои слова, кажется, достигли цели. Я видел, как напряжение на их лицах постепенно спадает.
— Мы понимаем, — наконец сказала Лидия. Ее голос смягчился. Она снова отпила кофе, но уже не с вызовом, а задумчиво. — Хорошо, Виктор. Мы ценим, что ты нас услышал. Но давай тогда договоримся о простом правиле. Если у тебя появляются планы, которые выходят за рамки обычной работы, будь то поход в клуб или охота, ты просто озвучиваешь их нам накануне. Без приказов. Просто как предложение. Так у нас будет время подготовиться и морально, и физически. И мы не будем чувствовать себя… реквизитом.
— Договорились, — кивнул я. — А теперь поехали, иначе мы действительно опоздаем.
Они переглянулись. Конфликт был исчерпан. И мне нравилось то, что они наконец-то перешли от шаткого перемирия и вынужденного соседства к полноценному, пускай и не утвердившемуся партнерству. Я все еще собирался играть в этом трио главную скрипку, но тот факт, что они теперь пытаются мне помогать, а не убить, не мог не радовать.
Мы выехали из города. Шумные улицы Феодосии остались позади, уступив место сонным пригородным кварталам, а затем и вовсе растворились в просторе полей и перелесков. «Имперор» плавно катил по шоссе. Лидия включила радио, и салон наполнился тихой меланхоличной мелодией виолончели.
Забавно. В прошлой жизни мои выходные были расписаны по одному сценарию: дежурство, отчеты, в лучшем случае — боулинг с коллегами. Предельно просто и понятно. А здесь… дуэли, проклятые картины, светские приемы, а теперь вот — соколиная охота. Я меняю социальные маски чаще, чем хирург перчатки. И самое странное — мне начинает это нравиться. Этот хаос, эта непредсказуемость. Это… жизнь. В отличие от той тихой, стерильной рутины, которая закончилась пулей в голову.
«Имперор» плавно катил по шоссе, за окном мелькали виноградники, уже тронутые осенней позолотой, и темные силуэты кипарисов на фоне серого неба. Воздух, проникавший в салон через приоткрытое окно, пах влажной землей и прелыми листьями.
Геометка Корнея привела нас в глушь. Асфальт сменился ухоженной гравийной дорогой, которая петляла среди вековых дубов. Наконец мы подъехали к высоким кованым воротам, увенчанным простым, но внушительным гербом, который я не узнал. Створки бесшумно разъехались, и мы въехали на территорию.
То, что Корней называл «загородным домиком», оказалось монументальным трехэтажным зданием из темного камня и мореного дерева, построенным в стиле альпийского шале. Огромная, на несколько гектаров, территория была огорожена высоким каменным забором. Идеально подстриженные газоны, больше похожие на поля для гольфа, уходили к видневшейся вдали конюшне и псарне. Сбоку от дома, словно гигантский стеклянный глаз, поблескивал на солнце купол крытого бассейна.
Алиса, сидевшая сзади, не сдержала восхищенного свиста.
— Ни хрена себе «погонять зайцев», — пробормотала она, прильнув к окну.
Лидия сохраняла аристократическую невозмутимость, но я видел, что она тоже удивлена.
— Скромно и со вкусом, — хмыкнул я, паркуя машину рядом с парой других дорогих седанов. — У инквизиторов, оказывается, неплохие зарплаты.
У широкого крыльца нас уже ждал Корней. Он был одет в дорогой охотничий костюм из плотного твида и мягкой кожи, на ногах высокие сапоги для верховой езды. Он выглядел не как грозный инквизитор, а как потомственный аристократ, вышедший на утреннюю прогулку по своим владениям.
— Ну наконец-то! — он широко улыбнулся, направляясь к нам. — Я уж думал, ты решил в последний момент слиться!
Мы обменялись крепкими рукопожатиями и хлопнули друг друга по плечам.
— И не подумал бы, — ответил я. — Сказал же: буду.
Затем он повернулся к девушкам, и его лицо мгновенно стало радушным и галантным.
— Лидия, Алиса, рад вас видеть! Прекрасно выглядите! — он окинул их восхищенным взглядом. — Проходите, не стесняйтесь, вы мои гости.
Он повел нас через просторный холл, отделанный деревом и охотничьими трофеями, на широкую террасу, выходившую в сад. Там, за длинным дубовым столом, уже собралось небольшое общество.
— Господа, дамы, позвольте представить, — громко объявил Корней. — Виктор Громов, наш доблестный коронер. И его очаровательные спутницы, Лидия Морозова и Алиса Бенуа.
Он представил нас остальным гостям. Это был цвет местного аристократического и финансового мира. Арсений Вяземский, тот самый психоаналитик с приема, сидел рядом со своей молодой, и откровенно скучающей женой-блондинкой. Он лениво кивнул нам, не отрываясь от своего бокала. Рядом с ним расположился Андрей Каммерер, директор Импербанка — напыщенный, важный мужчина с лицом, которое, казалось, было высечено из камня.
Он смерил меня тяжелым взглядом, словно оценивая мою кредитоспособность. С ним был его сын-подросток, который, игнорируя всех, увлеченно тыкал пальцами в экран своего смартфона. Чуть поодаль
