Архитектор Душ II - Александр Вольт
Легкое волнение, на которое я до сих пор не обращал внимание, отступило после ее ответа.
«Отличные новости».
«Ага. Уже задолбалась тут лежать. А ты чем занимаешься? На работе сидишь, поди?»
«Да. Сегодня относительно спокойно. Пока что. На выходных договорились выехать развеяться. Поеду с Корнеем на соколиную охоту».
«На соколиную охоту⁈ С Корнеем⁈ Ты серьезно? Ты же всегда говорил, что это глупая и напыщенная трата времени для старых аристократов».
«Неделя была слишком насыщенной. Хочется чего-то… спокойного. Подышать свежим воздухом, посмотреть на природу. Наверное, старею».
«Ну смотри мне там, охотник. Береги себя. И не заглядывайся на придворных фрейлин ;). Думаешь я не знаю, что туда баб водят чаще, чем в любую баню?»
«Можешь не переживать».
«Счастливой охоты . Позвони, когда будешь выезжать завтра».
Вот и славно. Лизавета выздоравливает, в понедельник будет на работе, нам расширяют владения, руководство довольно, всю младшую команду «Старшего», что промышляла в нашем регионе прихлопнуло СБРИ, а значит благодаря мне никаких посягательств на Феодосию в ближайшее время не будет. Да и насколько я слышал об этой организации и до «Старшего» они доберуться.
Если это не замечательные новости и не идеальное начало дня, то я даже не знаю, что может быть лучше.
Теперь можно было спокойно сосредоточиться на грядущих выходных. Я открыл на компьютере вкладку браузера и вбил в поиск «Импер-тьюб»: «Соколиная охота для чайников». Нужно повторить азы, чтобы хотя бы нормально теоретически понимать последовательность действий.
Остаток дня прошел без происшествий. Я листал интернет, изучал теоретические основы соколиной охоты, иногда просматривал, что в системе писали Игорь и Андрей. И, благо, сегодня обошлось без срочных выездов после рабочего времени.
Поездка домой проходила в молчании. Я вел «Имперор» по вечерним улицам, уже погружаясь в мысли о предстоящей тренировке. Тело гудело в предвкушении. Боль после занятий с Феликсом Рихтеровичем была неприятной, но без нее иначе никак. Если хочешь чего-то добиться — нужно действовать. И такие «пинки» были неотъемлемой частью любого восхождения.
Она напоминала о том, что я жив, борюсь.
Мы заехали домой буквально на полчаса — переодеться в спортивное и смыть с себя офисную пыль. Девушки уже без лишних вопросов надели удобные тренировочные костюмы. Кажется, наши поездки к Феликсу Рихтеровичу становились для них чем-то вроде похода в театр — захватывающим зрелищем, где главный герой, то есть я, отчаянно пытается не умереть на сцене.
Когда мы прибыли в имение, Феликс уже ждал нас на тренировочной площадке. Сегодня он был в черном облегающем костюме, который подчеркивал каждый мускул, а в руке держал две тренировочные рапиры.
— Опаздываешь, Громов, — сказал он вместо приветствия, бросая мне одну из них. — Минута. Десять отжиманий.
Я молча поймал рапиру, бросил сумку на скамейку и принял упор лежа. Мышцы протестующе заныли, но я выполнил норму.
— Сегодня новое упражнение, — объявил Рихтерович, когда я поднялся, отряхивая руки. — Называется «танец клинков». Твоя задача — не просто защищаться. Твоя задача — контратаковать. Я буду оставлять тебе бреши в защите. Маленькие, на долю секунды. Ты должен их видеть и использовать. Цель — коснуться моего торса. Понял?
— Понял, — выдохнул я, вставая в стойку.
— Начали!
Он не дал мне времени на подготовку. Его клинок тут же сорвался с места, превратившись в размытое серебряное пятно. Это была уже не та неспешная проверка, что в прошлый раз. Это был шквал. Быстрые, точные уколы, нацеленные в плечи, бедра, предплечья — в те места, где защита была слабее всего.
Я отбивался, парировал, отступал. Звон стали наполнил воздух. Я двигался на чистых рефлексах — мышечная память Громова работала на пределе. Мозг патологоанатома на фоне этого безумия холодно фиксировал: пульс сто сорок, дыхание поверхностное, лактат в мышцах накапливается с критической скоростью.
Но я видел их. Те самые бреши. Вот он чуть шире замахнулся для удара слева — его правый бок на мгновение открылся. Я попытался сделать выпад, но опоздал. Его клинок уже вернулся, блокируя мою атаку.
— Медленно! — выкрикнул он. — Ты думаешь, а не действуешь! Твое тело должно быть быстрее головы!
Снова атака. Я ушел в глухую оборону, отбивая удар за ударом. Я чувствовал, как он ведет меня, заставляет двигаться по площадке, выматывает. Пот заливал глаза, легкие горели. Но я не сдавался. Я искал. Искал свой шанс.
И я его нашел.
После очередной серии быстрых уколов он сделал ложный выпад вправо, заставляя меня сместить защиту. Я повелся. Но в последний момент, когда его клинок уже должен был коснуться моего бедра, я понял — это обман. Его настоящее движение будет другим.
Я не стал парировать. Вместо этого я сделал то, чего он точно не ожидал. Резкий, почти судорожный шаг вперед, сокращая дистанцию до минимума. Его клинок прошел в сантиметре за моей спиной. На одно мгновение мы оказались почти вплотную.
И в этот момент я увидел его лицо. Удивление. Неподдельное, чистое удивление мастера, который не ожидал от ученика такой дерзости.
Мое тело сработало как пружина. Я не думал, я действовал. Резкий разворот корпуса, выпад бедром, чтобы вывести его из равновесия, и моя рука с рапирой, повинуясь какому-то древнему инстинкту, потянулась не к его торсу, а выше. К горлу.
Мир словно переключился в режим замедленной съемки.
Я видел все с невероятной четкостью. Как расширяются зрачки Феликса Рихтеровича, когда он осознал мой замысел. Как в его глазах удивление сменяется азартом бойца. Я видел, как за его спиной Лидия прикрывает рот рукой, а Алиса подается вперед, затаив дыхание. Я видел, как кончик моей рапиры неумолимо приближается к его шее.
Это был бы идеальный и смертоносный удар, если бы мы сошлись в настоящей дуэли не на жизнь, а на смерть.
В самый последний момент, когда до его кожи оставались миллиметры, его левая рука, свободная от оружия, взметнулась вверх. Он не пытался отбить мой клинок. Он ударил по моему предплечью снизу, открытой ладонью. Резко, сильно.
Мою руку отбросило в сторону, а он, используя инерцию моего провального выпада, развернулся и нанес короткий, почти невидимый тычок. Я почувствовал тупой, но сильный удар в грудь.
— Туше, — выдохнул он, отступая на шаг.
Я стоял, тяжело дыша, и смотрел на него. В груди, там, куда он нанес удар, разливалась тупая боль. Я проиграл. Важно то, что я увидел на его лице.
Он улыбался. Широко, искренне, как ребенок, получивший долгожданную игрушку.
