Никогда не было, но вот опять. Попал 4 - Константин Богачёв
Дурново кивнул и отправился к экипажу вместе с Мещеряковым, за ними потянулись и остальные зрители, кто к своим каретам, кто к извозчикам, которые сгрудившись немного поодаль от чистой публики, разинув рот, смотрели на не бывалое зрелище. Похоже, уже завтра весь Петербург будет знать о наших полётах и прыжках с парашютами. Да ещё и приврут с три короба. «Вот будет реклама!» — невесело усмехнулся я.
Оставшись, мы собрали свои пожитки, взгромоздили на нанятые телеги наши летательные аппараты и отправились обратно на склад. По дороге раздумывал, где заказать стол, для укладки парашютов. Придётся арендовать помещение, куда этот стол поместить. Слава богу, укладку парашютов в парашютные сумки мы до мелочей отработали ещё в Барнауле. И хотя прыгали мы с запасным парашютом, опасность таких прыжков оставалась не маленькая. Я решил, что наша валькирия прыгнет еще раз, чтобы удивить на этот раз уже высший свет, своей отвагой и красотой и больше прыгать с парашютом я ей не дам, хватит с неё. Тем более, что Савватеевна была резко против Катькиного участия в этом виде будущего спорта. И так, после показа этого шоу царю, всемирная слава ей обеспечена.
Подготовку к показу этого авиашоу я обговорил с Прудниковым и тот взялся за дело с энтузиазмом. Будет смотреть наши полёты и прыжки с парашютом сам царь или не будет, то дело не наше. Наше дело быть наготове. Прудников время зря не терял и для царской особы с его окружением была построена зрительская трибуна с навесом от солнца и осадков, хотя при дожде на паралётах не полетаешь. Взлётное поле было огорожено врытыми столбиками и натянутыми верёвками. На случай прибытия императора Дурново обещал охрану из городовых. Одним словом готовились мы основательно.
Кстати, через день после наших первых полётов, нас разыскали два нахальных репортёра из местных газет. Хотел их сначала понужнуть, но подумал — ведь не успокоятся и безбожно наврут. Пришлось им немного рассказать про наши полёты и особо похвалить Департамент полиции и его директора, за организацию и участие.
Про повторный показ умолчал, но пообещал переломать им ноги, если они переврут мои слова. Репортёры моей угрозы не испугались. Видимо я в таких обещаниях не был оригинален. А зря не испугались, ноги бы ломать я им, конечно бы не стал, но кое-что бы сделал. Они бы это запомнили.
Но к счастью для меня и для них, наврали они не критично. Хотя сообщение наделало шуму. И нас стали осаждать другие представители столичной прессы. Особенно досаждали нашей пилотессе, стоило той только появиться на публике. Пришлось приставить к ней охрану, и теперь на улицу она выходила лишь в сопровождении здоровяков Гехта с Суховым. Последний сдержанностью не отличался, и особо нахальные могли получить от него по морде. Но я просил их всё-таки не слишком усердствовать, а урядник Евтюхов согласился присматривать за этой троицей. Одним словом мы были уже в полной готовности показать свои достижения. Дело было лишь за малым. Захотят ли наши достижения посмотреть!
А между тем…!
— Пётр Николаевич мне докладывают, что в столице чуть ли не волнения из-за ваших полётов на этих, как там их… — царь взял со стола бумажку и прочитал по слогам. — Па-ра-лё-тах! Как же вас угораздило? — Насмешливо прищурившись, спросил император, пришедшего с докладом Дурново.
Тот, видя шутливое настроение царя, ответил:
— Я даже сам не понял, как так получилось! Должно быть чёрт попутал! Но мне понравилось и на Петербург сверху глянуть захотелось.
— Говорите, чёрт попутал! — откровенно засмеялся император. — Ну и как вам столица с высоты птичьего полёта?
— Грандиозное зрелище, Ваше Величество, только вот окраина несколько неряшливо выглядит.
— Ну, на то она и окраина, — вынес резюме император. — Но давайте перейдём к делу. Что ещё, кроме своих летающих штук привез в столицу ваш протеже?
— Он называет этот аппарат радиотелеграфом. С его помощью можно кодом Морзе передавать сообщения без проводов. Правда, меня это изобретение не слишком впечатлило, но он уверяет, что это только начало и радиосвязь будет бурно развиваться в цивилизованных странах, а мы рискуем отстать. Пока его аппарат поддерживает связь на расстоянии не более пяти километров. По словам его помощника, расстояние можно увеличить, если поднять антенну повыше.
— Но пять километров это тоже неплохо. Во время боевых действий такая связь может очень пригодиться.
О важности своевременной связи в военном деле император судил не понаслышке. В Восточной войне 1877–1878 года цесаревич Александр Александрович командовал Рощукским отрядом численностью 45 тысяч бойцов, который вполне уверенно сдерживал 100 тысячное турецкое войско. Одним словом повоевать нынешнему царю пришлось лично, и он прекрасно понимал значение быстрой связи между командованием и отдельными подразделениями.
Немного подумав, царь сказал:
— Пётр Николаевич, вы курируете этого «вселенца» и не сочтите за труд организовать демонстрацию радиотелеграфа в Академии Наук. Пусть учёные посмотрят и вынесут свой вердикт. И привлеките этого профессора Попова, раз уж ваш протеже отзывается о нём с таким пиететом. А полеты я посмотрю. У вас есть что-нибудь ещё?
— Этот изобретатель обратился ко мне со странной просьбой. Предложил организовать в Барнаульском уезде малую каторгу, куда ссылать провинившихся инженеров и техников, а так же квалифицированных рабочих.
— Зачем это ему? — удивился царь.
— Он собирается в Барнауле строить «самолёты» и из сосланных хочет набрать работников на свои заводы.
— В Барнауле? — ещё больше удивился самодержец. — В этой глуши? И потом кто ему позволит строить там завод. Это же кабинетская земля.
— Он говорит, что сереброплавильный завод на сегодняшний день убыточен и чем раньше его закрыть, тем лучше. Кабинетские ограничения в любом случае придётся снимать. Вот поэтому он и предлагает выделывать «самолёты» там. Он говорит, что настоящие самолёты впервые появятся только в 1904году в САСШ. А он уже сейчас построил летающий прототип, и не хочет, чтобы в Европе, особенно в Англии про это узнали. Сказал, что в столь дальнем углу их шпионы появятся не скоро, а если и появятся, то проще будет их отследить. Англичан он особенно не любит и называет «нагличанами».
— Как — как? «Нагличане»? «Наглы», — засмеялся царь, — Остроумно и главное правильно. А предложение ссылать туда политических рассмотрите, потом доложите. Ну что же, если у вас всё, то не задерживаю.
Наконец-то от Дурново
