Правильный лекарь. Том 7 - Сергей Измайлов
— Илья Фёдорович, — обратился дядя Витя к Юдину. — По праву младшего, зови пациента со стопой.
Илья привёл мужчину из палаты в манипуляционную, мы уложили его на стол.
— Я посмотрю, как вы делаете, потом заменю вас, — предложил я дяде Вите.
— Предлагаю другой вариант, — покрутил он головой. — Ты начинаешь, а я контролирую. Если что добавлю тебе энергии, вдвоём мы сделаем больше, чем вчера, а остальные по очереди будут убирать бляшки.
— Договорились, — кивнул я и встал на исходную.
Дядя Витя положил свои руки поверх моих. Первым вызвался Рябошапкин. Он просканировал артерии и начал с того места, где я закончил вчера. Продвигался очень медленно, помня вчерашнюю просьбу дяди Вити не торопиться. Потом его сменил Сальников, последним к очистке приступил Юдин. К этому моменту мой запас энергии приблизился к критической отметке, но я не останавливался, зная, что дядя Витя поддержит и он направил свою энергию через мои ладони, усиливая моё воздействие и пополняя мой запас.
Когда я понял, что нам пора заканчивать, пока мы все не разлеглись на белом кафеле, удалось дойти только до верхней трети бедра, остановившись недалеко от разветвления общей бедренной артерии.
— Значит в понедельник мы процесс завершим, — сказал я, повторяя сканирование артерий. — Осталось вдвое меньше, чем мы сегодня смогли убрать.
— Может тогда и с гангреной получится разобраться? — спросил Сальников.
— Возможно. Придётся часть стопы ампутировать, новые кости и мягкие ткани на пустом месте никто из нас выращивать пока не умеет.
— Немного удлинить культю стопы можно попробовать, — сказал дядя Витя. — Я тогда объясню как.
Я не успел ничего ответить, как в кармане зазвонил телефон. Это был Обухов, звонил со своего.
— Слушаю вас, Степан Митрофанович, — сказал я, ответив на вызов.
— Слушай внимательно, — взволнованно произнёс главный лекарь Питера. — Ситуация критическая и мне кроме тебя послать туда некого.
— Что случилось-то? — возмутился я. — У меня приём только начался.
— К чёрту твой приём, отменяй всё! Пусть идут в другие клиники! — начал он тараторить на повышенных тонах, как отбойным молотком. — Там люди гибнут! Какая-то непонятная болезнь, а я знаю, что у вас есть всё оснащение для таких случаев.
— Массовая инфекция?
— Инфекция, — подтвердил Обухов. — Неизвестно какая. Доложили с места, когда уже почти вся деревня слегла, засранцы недоделанные, раньше не могли.
— На что хоть похоже? — решил я уточнить, прекрасно понимая, что не только пятница, но и как минимум выходные напрочь загублены. Бурундуки спешат на помощь.
— Больше всего на чуму, но они там лопочут про какие-то язвы. Так что все меры предосторожности соблюдайте. Шлиссельбургский уезд, село Никольское. Собирайся максимально быстро и езжай. Выясни, сколько заболело, сколько умерло, насколько вообще там всё серьёзно. Когда разберёшься, сразу отзвонись. Если надо будет, то вышлем подмогу.
— Так точно, — только и нашёл я что сказать, потом положил трубку.
— Что-то случилось? — спросила Света, выводя меня из ступора.
— Случилось, — кивнул я. — Прием окончен, пациенту я объясню, а мы все немедленно уезжаем.
Сказав это, я побежал по кабинетам коллег, у которых от такой новости всё из рук падало. Обухов знал, что после той эпидемии тифа в Ораниенбаумской колонии, у меня в клинике есть полный набор запасов на подобный случай. Уж и не знаю теперь, правильно ли я сделал, что создал этот неприкосновенный запас. Впрочем, если бы я не сделал, он всё равно позвонил бы именно мне.
Чума. Я это слово помню только с занятий в институте и исторических передач по телевизору. Здесь уже как с тифом не получится ходить без респиратора и обходиться регулярным мытьём рук и обработкой антисептиком. Эта дрянь распространяется не только через укусы заражённых блох, но и контактным, и воздушно-капельным путём. Кстати, о блохах, надо прихватить что-то наподобие дихлофоса, если тут что-то подобное существует. Никогда не задавался вопросом, как здесь борются с насекомыми. Может бытовая магия?
Санитары под моим руководством грузили коробки со специальными костюмами, которые в нашем мире как раз и называют «противочумными». Штативы для капельниц, растворы, таблетированные препараты, запас консервированных продуктов и воды. Я предусмотрел абсолютно всё и это было погружено в мой микроавтобус. Кроме инсектицидов.
Все мои сотрудники по понятным причинам выглядели довольно угрюмыми, выходные отменяются, а ведь скорее всего были какие-нибудь планы.
— В субботу должен был выступать на конкурсе «Питерские рифмы», — грустно вздохнул Юдин. — Я так к этому готовился. От нашего клуба выбрали меня и ещё двоих. Оказана такая честь, а я еду хрен знает куда, в какую-то деревню, лечить какую-то чуму.
— Никто кроме нас, Илюх, — хмыкнул я, вспомнив девиз войск дяди Васи. — Партия сказала надо.
— Какая ещё партия? — сдвинув брови он уставился на меня.
— Главная, — хмыкнул я. — Ну так получилось, что теперь делать. Зато представляешь какая нам честь оказана, из всех лечебных учреждений на такие задания отправляют только нас. Представляешь, какое доверие? Ты должен гордиться, расскажешь потом детям и внукам.
— По такому поводу я лучше гордился бы кем-то другим, — недовольно буркнул Илья. — Меня вполне бы устроило смотреть на этих героев со стороны.
— Давай без тебя поедем, вылезай, — сказал я и, прижавшись к обочине, остановил машину.
— Сань, прекрати уже, поехали! — возмутился Илья. — Мало того, что выходных не будет, так ещё и поныть не дадут.
— Поныть можно, — хмыкнул я и вернулся на дорогу, набирая скорость в сторону Шлиссельбургского уезда, находившегося на востоке Санкт-Петербургской губернии. — Но желательно это делать про себя, чтобы не раздражать других. А вообще не вижу смысла грустить. Нас и так ожидает достаточное количество негативных эмоций, поэтому предлагаю начать рассказывать анекдоты, хоть какая-то радость в жизни.
— Предлагаю другой вариант, — внезапно оживился Юдин. — Давайте лучше петь частушки, я много знаю.
— Неплохой вариант, — хмыкнул я. — Начинай.
Илья начал горлопанить так, словно находился один в лесу. Он знал столько частушек, что их можно напечатать в более толстом сборнике, чем его стихи. Я знал не больше, чем каждую двадцатую, а то и меньше, а вот коллеги сзади подпевали гораздо чаще. Микроавтобус с
