Правильный лекарь. Том 7 - Сергей Измайлов
— Ни фига себе вы замахнулись, — улыбнулся я. Это единственный спектакль, на который я ходил три раза за сезон. Значит судьба. — А поехали.
— Класс! — обрадовался Илья и исчез. Тут же его голова снова просунулась в дверь. — Я пока в комнате отдыха текст буду повторять, зайду за тобой примерно через полчаса.
— Ладно, — кивнул я. — Тогда пока с рукописью поработаю.
Юдин убежал, а я разложил перед собой фрагменты рукописи. Написать и систематизировать мне удалось не много, грохот и стук, доносившиеся с третьего этажа зверски отвлекали. Я бросил попытки что-то понять в своих записях, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Похоже я несмотря на шум задремал, так как Юдин тряс меня за плечо и заглядывал в глаза.
— Э-эй, Са-аня-а, нам пора-а!
— Во дела, — буркнул я и потянулся, чтобы проснуться окончательно. — Как это я смог отключиться?
Шум на третьем этаже так и не прекращался, но грохота ломаемых стен уже не было. Я надел пальто и шляпу, и мы с Ильёй пошли к моей машине.
— И как ты умудрился заснуть под этот оркестр барабанщиков? — хмыкнул Илья, усаживаясь рядом со мной на пассажирское сиденье.
— Сам не знаю, — ответил я. — Устал наверно.
— Сейчас взбодришься, там будет весело! — пообещал Илья.
Вид у него при этом был более чем довольный. А мне было приятно, что друг не в депресняке, а наоборот на подъёме. Значит нашёл себя. Очень хотелось спросить его про мать и их противостояние за независимость, но ни к чему омрачать такое прекрасное настроение. В конце концов если ему это будет нужно, то сам расскажет.
Мы поехали по тому же адресу на Васильевском острове. Я с трудом нашёл, где припарковаться, и Илья повёл меня в свою святая святых.
Я не особо удивился, что столь культурно значимое сообщество базировалось в подвале. В отличие от того подвала, в котором я впервые очнулся в этом мире, здесь было чисто, сухо, ухоженно. Потихоньку стекался народ и рассаживался по рядам старых стульев со следами неумелой реставрации. У противоположной стены была оборудована небольшая сцена с занавесом, всё как положено. Эдакий камерный театр. Илья скрылся за кулисами.
Пока народ подтягивался и рассаживался, поэты (они же сегодня артисты) готовились к выступлению, я крутил головой и осматривался. На стенах висели портреты известных и не только поэтов, картины, плакаты и просто листы бумаги со стихами. На одной стене были собраны фотографии всех членов клуба с автографами. Я сделал такой вывод, потому что там был портрет Юдина с автографом в углу. Только это была не обычная его роспись, а по псевдониму. Скоро его узнает много людей под фамилией Каменев.
В углу сзади стоял большой сундук с нарисованным на нём комплектом для дуэли, какие были во времена Пушкина и Лермонтова. Вот где они хранят свои легендарные подушки для поединков. В другом углу стояли сдвинутые столы, на одном из них красовался большой самовар. Что-то накрыто скатертью, скорее всего посуда для чаепития. Наверно здесь уютнее, когда они пьют чай.
Свет в помещении померк. Зрители, до этого тихонько беседовавшие, затихли. Заиграла музыка и открылся занавес, началось представление. Вроде все на сцене поэты, а не профессиональные актёры, а сразу и не скажешь. Все играли свои роли с такой самоотдачей, что все зрители жили историей, плакали и смеялись. Очень порадовал Илья, я даже не подозревал, что он так может. Он просто кружил и порхал над сценой, некоторый избыток веса ему нисколько в этом не мешал.
Давно я не проводил время с таким удовольствием. Последний раз был, когда Катя водила меня на оперу.
Глава 24
— Ну, как тебе? — спросил Юдин, когда шоу закончилось.
Вид у него был, счастливее просто некуда. Пытаясь восстановить дыхание, он убирал с лица взмокшие пряди волос. Продолжая пыхтеть, нашёл свободный стул, поставил рядом со мной и сел, обмахивая себя рукой.
— Ну чего молчишь-то? — требовательно произнёс Илья.
— Ждал, пока ты усядешься, — хмыкнул я. — Если честно, я в культурном шоке, Илюх.
— Тебе что, не понравилось? — взвился он. — Блин, а мы так старались!
— Наоборот, — помотал я головой. — Мне очень понравилось. Вы большие молодцы. Я уже и посмеялся, и поплакал. Одного только не пойму, ты же буквально несколько дней как вступил в общество, когда ты успел выучить слова, когда вы репетировали?
— Пьесу я и так знаю наизусть, — после моей похвалы Юдин улыбнулся и расплылся по стулу. — А репетировали вчера до полуночи. Один из актёров внезапно куда-то уехал, они уже хотели перенести спектакль, тогда я вызвался. Мне сначала сказали, что просто не успеем, что я не подготовлюсь, а когда я демонстративно начал шпарить весь текст подряд наизусть, согласились. Вон наш руководитель, кстати, он же редактор поэтического вестника.
Я посмотрел туда, куда указывал Юдин. Возле сцены стоял мужчина далеко за пятьдесят с седыми волосами, собранными в хвост, в длинном пальто и на шее повязан шарф, один конец которого свисал чуть ли не до колена. Я почему-то именно так себе всегда и представлял настоящего поэта. Но Илья сказал, что он стихи больше пишет чисто для заседаний общества и настоящим поэтом себя не считает, скорее критиком. Да, быть профессиональным критиком и писать своё — две несовместимые вещи. Сам написал, потом сам же разобрал по косточкам и сам забраковал, листок в урну.
— А чего мы не уходим? — спросил я, когда переодевшиеся в нормальную одежду поэты стали рассаживаться в зале на свободные места. — Что-то ещё будет?
— Да, — кивнул Илья. — Выступление декламаторов со своими стихами. — Для тебя это наверно не интересно, ты тогда можешь идти, я на такси домой доберусь.
— Ничего подобного, — ответил я. — Мне интересно послушать, так что не надейся от меня так быстро избавиться.
— Уверен? — спросил Илья, а у самого улыбка стала ещё шире.
— Абсолютно, — кивнул я. — Особенно тебя хочу послушать.
Декламаторы по очереди выходили на сцену и с таким чувством читали стихи, что весь зал достал носовые платочки и регулярно ими пользовался. Уж вроде я человек не впечатлительный, и то периодически глаза на мокром месте были. А
