Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса III - Ваня Мордорский

Я перехватил еще несколько орехов, причем даже не ощущал боль от шишек, которые получил, когда «ловил» своей головой орехи.

— А можно мне чаю? — вдруг дрожащим голосом спросил карп, — Это что-то необыкновенное, я словно уже стал драконом…так легко…на душе просто вечное лето.

— Конечно, Лянг, вот.

Из кучек листьев вспорхнули две каменные чаши, одна мне и одна карпу, зачерпнули чаю из чайника и полетели к нам.

Я подставил руку и ощутил тепло камня, который грел до самой души.

— Не пей, сначала понюхай, — открыла глаза белка.

Я втянул в себя ароматы золотистого чая и потом мои губы прикоснулись к каменной чашке и меня словно что-то торкнуло. На сердце защемило, а перед внутренним взором прошли воспоминания.

— Да, это может быть слегка больно, — сказала белка. — Но так надо. Повторное переживание убирает зажимы на твоей душе, Ван. Тебе только кажется, что внутри тебя спокойствие, но ты даже не представляешь, сколько мелкой боли воспоминаний может быть в душе, то, что ты прячешь от самого себя.

Я видел перед собой белку, эту ореховую рощу и тысячи золотых орехов, а внутри, словно в параллельной реальности, проносились все воспоминания. Вот только это не были воспоминания. Я переживал каждое из заново.

И именно это было больно. Осознание того, что это всё уже случилось, что это было настоящим, это была настоящая жизнь, которая стала воспоминанием.

— Кто скажет, что настоящее, а что нет? — спросила глядя прямо мне в глаза белка, — В тот миг, когда это случилось, это был единственный настоящий миг и не было ни былого, ни грядущего — было только настоящее. Было только «сейчас».

Я смотрел. Сам я никогда не смог бы восстановить в памяти все так детально, так по-живому, как сделал это глоток чая, заваренный белкой.

Каждый год, с которым приходила старость, проживался внутри. Я заново ощутил приходящую немощь тела в старом мире и одновременно знал, что теперь у меня молодое и здоровое тело. Тут. Сейчас.

— Что-то ты долго… — обеспокоенно сказал белка, глядя в мои глаза, — Сколько ты там успел увидеть за свои года-то?

Я ничего не ответил.

Сложно объяснить, что случилось. Я этого и сам толком не понял. Будто в душе старые воспоминания вплавились в новые. То, от чего я отгораживался и оставлял как часть прошлого, теперь просто переплелось с новой жизнью. Теперь я не мыслил два мира как отдельные. Не мыслил две жизни как разные. Есть только один ' Я' — тот, который сейчас.

И через секунду на белку посмотрел и старик и молодой одновременно.

— Ван…и— удивленно сказала она, — Как странно у тебя светятся глаза. Впервые такое вижу.

Это покой, — вдруг понял я, — душевный покой.

Я вытянул руку вперед и Ци, словно продолжение меня, сплелось в иероглиф моего имени, переплетенный с русским написанием имени «Ваня».

— Вообще-то чай так действовать не должен, — пробормотала Сонгшу.

Я ничего не ответил, просто смотрел на сплетение моего имени. Оба были настоящие. А ведь раньше я немного чувствовал себя самозванцем, когда меня называли Ван, а теперь…теперь этого не было. Теперь это было единственно правильным именем.

— А можно мне в озеро? — вдруг подал голос Лянг, — В кувшине осталось так мало воды…мои жабры засыхают…так можно и помереть…умоляю…капельку воды…горло пересохло…кха…кха…

Лянг начал показывать свой настоящий характер.

А через минуту мы продолжили тренировку.

Глава 19

Еще недавно я и представить себе не мог, что буду сидеть под деревом Золотого Ореха и, слушая наставления старой-старой белки, учиться заваривать чай. И, тем не менее, именно это со мной и происходило.

И вообще — кто бы мог подумать, что заваривать чай так сложно!

Передо мной в небольшом сосуде для воды вскипала вода.

— Поздно. Эта вода стала уже слишком горячей, — прозвучал строгий голос белки.

Вода с шипением выплеснулась на землю.

В отношении качества чая белка была…неумолима.

Я вздохнул. Это была уже десятая попытка за сегодня.

Я поначалу думал, что упражнение с удержанием орехов самое сложное, но я ошибался. Контроль Ци, которому учила меня белка, был нужен как раз для того, чтобы заваривать правильно, по ее методике, чай. Тогда, в первый день, мне удалось остановить один орех и я подумал, что всё понял. Но это был лишь шаг к тому, чтобы овладеть контролем Ци.

Чем-то это напоминало контроль четок, вот только там был зачарованный артефакт, где достаточно было мысленного усилия — и всё получалось. Тут же…каждую «искру» Ци нужно было контролировать с постоянным напряжением. Возможно, потом это напряжение уйдет, как это было с контролем четок, но пока что останавливать больше пяти золотых орехов было сложно. Но я уже на третий день пребывания у белки ощутил пользу этого: если раньше я мог контролировать десяток бусин из четок Святого, то после упражнения с Ци это количество аномально быстро увеличилось до двух десятков.

Как я заметил, эффективность тренировок увеличивалась как только белка заваривала чай, а его аромат разлетался по всей ореховой роще. Причем этот аромат каждый раз был разный — возможно, он зависел от моего настроения.

Больше чай мне белка пить не давала.

— Одного раза достаточно, — сказал белка в тот же день мне. — Ты должен будешь найти свой «вкус» чая, значит тебе не нужно перебивать вкус чужим.

— Но я же уже попробовал, — возразил я.

— Верно, но это было нужно для того, чтобы ты понял, что чай — это не просто чай: чай, который ты завариваешь — это отражение твоей души, твоей Ци. Его не дают кому попало, им делятся, когда оказывают полное доверие.

Я кивнул. Получалось, это полное доверие Сонгшу оказала мне.

— А мне можно еще чашечку? — раздался голос из кувшина.

Да, запрет пить чай на карпа не распространялся, только на меня.

— Конечно можно, Лянг, — довольно сказала белка, и чашка с чаем взлетела и приземлилась прямо в кувшин.

— Спасибо, белка… На старости хоть чай нормальный попью, а то из еды у