Благословенный. Книга 6 (СИ) - Коллингвуд Виктор
— Только мессия может избавить евреев от власти языческого мира, низвергнуть правителей-язычников и основать собственное царство! — говорили они.
Пришлось срочно привлечь самых авторитетных раввинов, расталкивавших недоверчивой пастве, что за океаном будет создано «временное убежище» под покровительством русского царя, а грядущий Израиль будет ждать своего Мошиаха. И вот, преодолев тысячу препятствий, три раза вывернувшись наизнанку, все устроив и предусмотрев, он получает совершенно неожиданное препятствие на ровном месте: на границе Вестфалии и Нассау, там, где уже не должно быть никакой пограничной стражи, — ведь все внутренние германские границы и таможни отменены соглашением о создании Северо-Германского союза — другими словами, там, где не должно было быть совершенно никаких проблем, вдруг происходит это. На таможенной границе Вестфалии и Нассау ценные бумаги, перевозимые в экипаже сына Ротшильда, Стефана, вдруг были арестованы. Услышав об этом, Мейер тотчас примчался в Висбаден, и теперь вот стоит перед таможенным обер-комиссаром и выслушивает от него бесконечную, как путь страданий ашкенази, нотацию.
— Видите ли, герр Ротшильд, — уже в третий раз повторял этот тип, самодовольно оглядываясь на полный зал чиновников, усердно склонившихся над своими заляпанными чернилами столами — наша служба безусловно чтит законодательство, действующее в нашей стране, как бы она не называлась –герцогство Нассау или Северо-Германский союз. Мы бы рады вам помочь, но… судебный запрет — это судебный запрет! Мы вынуждены — я это подчеркиваю — именно вынуждены подчинится законным требованиям властей Северо-Германского союза! Раз вы должны денег курфюрсту Вильгельму — а это на сегодняшний день, ни много ни мало, бундеспрезидент Союза — значит, вам следует заплатить по счетам, а уже потом производить разные операции в пределах Германии. Именно так, и никак иначе, дорогой герр Ротшильд!
В действительности повторять третий раз одно и то же не было необходимости: Мейер Амшель уже понял расклад. Его деньги зависли, будучи арестованы на таможне. И теперь он не получит ничего, пока не рассчитается с курфюрстом Гессен-Касселя.
Мейер продолжал рассматривать изрытую оспинами физиономию таможенного обер-комиссара, его старомодный пудреный парик с тупеем, а мысли его были далеко отсюда и метались, как завидевшие кота мыши. Ну кто бы мог подумать! Они проводили рутинную, в общем-то, операцию — перевозку денежных средств между Амстердамом и Генуей. Дело в том, что в Европе тех времен в разных городах и странах разные активы стоили по-разному. Скажем, векселя Банка Англии в Лондоне принимали по одной цене, а уже во Франкфурте — на несколько процентов дешевле; консоли, то есть долговые обязательства английского правительства, в Стокгольме можно было обратить в деньги по номиналу, а в Стамбуле — только с дисконтом в 5 или даже 6 процентов. И на этом можно очень выгодно и безопасно играть; достаточно просто знать курс! Суть операций такого рода была известна Мейеру и ранее, но именно с подачи императора Александра они приобрели такой размах. В каждой европейской столице у русских были посольства. А в иных городах — еще и консульства; и все они были снабжены голубиною почтой. Воспользовавшись случаем, Мейер Амшель решил провернуть вместе с «собственными» средствами еще и те суммы, что были собраны на выкуп гражданских прав немецких иудеев; и надо же было случиться, что именно сейчас эти деньги оказались вдруг под арестом! А вот теперь он вынужден смотреть в глаза этого ничтожного человечка и унижаться, только лишь затем, чтобы получить своё!
Таможенный чиновник новообразованного Северо-Германского союза изо всех сил старался выглядеть беспристрастным, но Мейера ему было не провести: старый банкир прекрасно видел, как он раздувается от гордости за собственную ловкость. Ещё бы — перехватить такие деньги! Наверняка уже мысленно видит ленту ордена на своем потёртом вицмундире!
— Ну хорошо же! — наконец произнёс Ротшильд, и даже самый чуткий слух не уловил бы в его голосе скрытой угрозы. — Я вижу, вы не склонны следовать путями добродетели. Значит, придётся мне обратиться к другим людям… Прощайте!
И, нервически-быстро раскланявшись с таможенными чиновниками, Мейер с необычной для столь пожилого человека энергией решительно отправился к выходу.
«Ничего. Ничего!» — думал он, спускаясь по тёмной лестнице присутственной палаты. 'Посмотрим, как запоёт бывший курфюрст Гессен-Кассельский, когда в этот его гребаный Кассель явится пара казачьих полков! Вот будет здорово: в Гессене французы, а в Касселе — казаки! Когда твой партнёр — император России, у тебя найдутся ключи от любых дверей! А многие проблемы, кажущиеся простым людям неразрешимыми, развеются, как дым, под напором немыслимого могущества его северного покровителя! Император не откажет, он же помнит услуги, оказанные его стране Мейером во время погашения голландских долгов Русского двора! Да к тому же они партнёры: банкирский дом Ротшильдов приносят императору по два с половиной миллиона талеров ежегодно! Разумные люди не раскидываются такими деньгами — а император Александр, как уже успел убедиться Мейер Амшель, очень разумный человек.
* * *Уже через четыре дня, оплатив двойные почтовые сборы, Мейер Амшель въезжал в пригороды Цюриха. Четыре дня езды по скверным дорогам, в обход французских аванпостов, изнурили его до крайности. Однако осознание важности своей миссии придавало ему сил: двадцать пять миллионов есть двадцать пять миллионов! И Мейер все эти четыре дня буквально считал минуты до встречи с императором Александром: ведь на кону было и его доброе имя, и все его состояние.
Наконец, он выбрался из своей видавшей виды, забрызганной осенней грязью кареты и тяжелым, но уверенным шагом подошёл к часовым, — русским гвардейцам, охранявшим вход в гостиницу «У Орла», где проживала и работала вся русская делегация. Его пропуск должен был открыть ему все двери…но не в этот раз. Молодой конногвардейский поручик, мельком глянув аусвайс Мейера, развёл руками:
— Увы, месье Ротшильд, но Его Императорское Величество третьего дни отбыл встречать свою августейшую супругу; а затем они отправятся осматривать Рейнский водопад. Полагаю, вы можете переговорить с министром коммерции Николаем Румянцевым. Именно он обычно принимает представителей вашего сословия!
Мейер Амшель тут же возрадовался — с Румянцевым он уже был хорошо знаком как с очень обходительным и компетентным господином — и немедленно просил доложить Николаю Петровичу о его деле.
Ждать пришлось недолго — через четверть часа его пригласили в кабинет Румянцева в мансарде гостиницы.
Поднявшись по узкой крутой лестнице на самый верх здания, Мейер Амшель оказался в тесном кабинете с несуразно высоким наклонным потолком, заваленном папками и делами. Николай Петрович, сидя в глубоком вольтеровском кресле у широкого, бразильского дерева стола, изучал какие-то сводки, от которых он не сразу перевёл взгляд на посетителя.
— Герр Ротшильд? Не ожидал вас увидеть в Швейцарии! Какая нужда заставила вас оставить свой лондонский офис? Да вы присаживайтесь, у нас тут запросто!
Несмотря на бодрый тон, министр выглядел страшно усталым. Под глазами Николая Петровича залегли коричневые тени, лицо казалось осунувшимся, а подбородок явно нуждался в услугах цирюльника.
«И как это получается, что люди русского императора постоянно выглядят, как загнанные лошади?» — мелькнула у Ротшильда мысль перед тем, как он перешел к делу.
Выслушав Мейера, Румянцев задумчиво побарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями; и почему-то от взгляда министра у Ротшильда стало нехорошо на сердце.
— Видите ли, в чём дело, герр Ротшильд… Император не так давно выкупил права курфюрста Вильгельма на все сокровища, оставленные им во Франкфурте. Так что, на сегодняшний день, вы должны деньги не курфюрсту, а самому императору. И, как вы понимаете, если вы должны такой особе значительную сумму, то вам следует её вернуть. Я бы предложил даже такой вариант: вы передаете в казну императора Александра сумму вашего долга в размере семнадцати с половиной миллионов талеров — серебром или надёжными ценными бумагами, а уже император принимает на себя ваш долг перед курфюрстом и выплачивает причитающиеся ему деньги. И все у вас будет замечательно! И у вас, и у сыновей…
