Елена Горелик - Стальная роза
Впрочем, супруги в грязь лицом не ударили. На официальной церемонии, предварявшей дамскую посиделку, они преподнесли принцессе подарок – кованую хризантему. Яна чуть не рехнулась, пока делала это маленькое чудо. Справедливости ради стоит сказать, что ковала она этот цветок для рекламы нового направления в искусстве, а не для подарка. Но хризантема пришлась очень кстати.
– Какая прелесть, – принцесса хотела было достать цветок из ларчика, но передумала. Побоялась сломать. – Почтенный мастер Ли, это чудесно. Вы сумели передать в металле полное ощущение жизни.
– Благодарю, великая госпожа, – поклонился Юншань. – Но я не заслужил вашей похвалы. Такие цветы делает моя супруга. Это искусство передавалось в её роду четыреста лет.
– Вот как? – её высочество не без удивления взглянула на застывшую, словно изваяние, женщину. – Но я слышала, что народы дальнего запада, за небольшим исключением, столь высокого искусства не ведают. Мне как-то показали несколько вещей западной работы. Они грубы и примитивны. А здесь… Я боюсь прикоснуться к этому цветку, чтобы не нарушить его совершенства.
– Великая госпожа, моя жена больше трёх месяцев работала над ним. Смело берите его в руки, он не рассыплется.
Ярко подкрашенные губы принцессы сложились в лёгкую улыбку. Аккуратно вынув металлический цветок из ларца, она продемонстрировала его собравшимся дамам.
– Не буду скрывать, мне понравился ваш подарок, – сказала принцесса, осторожно передавая хризантему своей соседке. – Также не буду неискренней, если предположу, что моим дамам тоже захочется иметь такие украшения для дома. Ведь это действительно высокое искусство.
Дамы, молча или под тихий шёпот передававшие друг дружке стальной цветок, брали его сквозь спущенные рукава, дабы случайно не повредить вещь, принадлежащую принцессе. Одна из них, изящно поклонившись её высочеству, выразила полное согласие с её мнением. Разумеется, дамы восхищены и готовы приобрести вещь, подобную той, что вызвала удовольствие дочери императрицы. Юншань привычно скрыл довольную усмешку: за модные вещички знатные особы щедро платят, а жена прихватила с собой, кроме этой хризантемы, ещё несколько мелких поделок. Видимо, затраты на дорогу могут окупиться уже в ближайшие несколько дней.
– А теперь, – принцесса милостиво улыбнулась ему, – я вынуждена извиниться перед вами, почтенный мастер Ли. Правила наших собраний заведены давно, и они неизменны. Сейчас мужчины должны покинуть нас. Мы же останемся в чисто женском обществе, чтобы выпить лёгкого вина, украсить себя цветами, слушать музыку, веселиться… и сплетничать о мужьях.
Дамы, прикрываясь рукавами, захихикали, а Яну ни с того ни с сего бросило в жар. На девичник у принцессы она не рассчитывала. На ней красовалось подаренное мужем праздничное светло-голубое платье, наёмная служанка оказалась большой мастерицей сооружать модные причёски, украшения были подобраны в одном стиле, однако Яна сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Конечно, в той, прошлой жизни она бывала приглашена на сабантуи в дома больших шишек, где её фирме случалось устанавливать охранные системы, но тем шишкам до аристократов империи Тан – в смысле утончённости и приверженности целому сонму неписаных правил – было как до Луны пешком. Современники Яны в большинстве своём много о себе мнили, но мало что собой представляли. А принцесса была наследницей трёх императоров и императрицы, не говоря уже о том, что на Нефритовом троне успели посидеть и её старшие братцы. Когда аристократизм в прямом смысле этого слова прививается с пелёнок, это чувствуется. Яна отчаянно боялась нарушить какие-нибудь неписаные правила и прослыть дурой. Такая слава ни к чему ни ей, ни Юншаню.
Для посиделок принцесса отвела большой зал, украшенный произведениями искусства ханьских и чужеземных мастеров. К удивлению Яны, среди ханьских и корейских картин на шёлке обнаружился тканый гобелен явно франкской или саксонской работы. На нём с умилительным детским примитивизмом средневековых миниатюр была изображена какая-то батальная сцена. Честно сказать, Яна даже не знала, распространено ли сейчас, в начале восьмого века от Рождества Христова, это искусство в Европе. Ну, раз гобелен висит в гостиной у танской принцессы, наверное, распространено. До фарфоровых ваз династии Мин тут по понятным причинам ещё не дошло, целых восемьсот лет впереди. Но в зале у кресла принцессы на постаментах стояли древние – это было понятно по пятнам прозелени на потемневших бронзовых стенках – трёхногие сосуды с длинными носиками. Похожие сосуды, но маленькие и ярко начищенные, стояли на низких столиках, приготовленных для гостей её высочества.
Молчаливые служанки принялись с поклонами рассаживать дам на отведенные для них места. И тут Яна подивилась предусмотрительности хозяйки салона: у столика, предназначенного для живой «диковинки с запада», лежала плоская персидская подушка. Принцесса учла даже такую мелочь, как физическую неспособность гостьи долго сидеть на пятках. А способность учитывать малейшие мелочи – свойство дипломата… Значит, правду говорят, что связями с заграницей ведает именно принцесса Тайпин, а не соответствующий чиновник при её матушке? Или это всего лишь досужие сплетни?
Тем не менее Яна отметила, что подушек в зале было две. На одну усадили её. Для кого же предназначена вторая, если посиделка чисто женская? Может, переменчивым ветром судеб сюда занесло знатную византийку или персиянку? А может, какой-то североиндийский раджа ищет союза с империей Тан и приехал в Чанъань с семьёй? Или в гости приглашена принцесса новообразованного царства Бохай, с которым договор предписывает поддерживать дипломатические отношения? Хотя нет, бохайская царевна наверняка в подушке для сидения не нуждается… Тогда кто?
Принцесса вошла в зал последней, неся ларчик с подарком супругов Ли. Гостьи учтиво поклонились хозяйке. А та, поставив ларец на принесенный служанками столик, неспешно и очень величаво воссела в своё кресло, украшенное резными драконами.
– Сегодня у нас будет вечер философии, – дружелюбным тоном объявила она. – Я неточно выразилась. У нас будет вечер сравнения различных философских течений, и потому я пригласила двух гостий. Одна из них, госпожа Ли Янь Байхуа, уже здесь. Вторую я ожидаю с минуты на минуту, почтенная госпожа известила меня, что обязательно прибудет… Не стесняйтесь задавать вопросы, дамы, будьте проще. Это не официальный приём, и наших мужей здесь нет.
По рядам женщин снова прокатилась волна хихиканья, но и в самом деле обстановка сделалась немного более неформальной.
– Почтенная госпожа Ли Янь выглядит весьма необычно, – певучим голоском проговорила одна из дам. – Мы все видели светлоглазых, белых тюрок и светлых персов, но почтенная госпожа превосходит белизной кожи их всех. Можем ли мы узнать, откуда почтенная госпожа родом?
– Мой народ живёт западнее и севернее Хазарского каганата, почтенная госпожа, – с учтивым поклоном – даром, что ли, брала уроки хороших манер у старухи Чжан? – ответила Яна.
– Ах, так вы родом из варварской западной страны? – пискнула вторая, совсем ещё девчонка, но с причёской замужней дамы.
Женщины захихикали. А Яна, зная, что должна смеяться над собой громче всех, чтобы не попасть в неловкое положение, весело улыбнулась:
– На западе много стран, почтенная госпожа. Которую из них вы изволили упомянуть?
Смех сделался громче, а юная фрейлина покраснела от смущения и прикрыла лицо рукавом. Видимо, это её первая ассамблея, не привыкла ещё к словесным пикировкам. Зато Яна в похожем искусстве, вовсю практиковавшемся в бизнес-сообществе, собаку съела. Вот сейчас страх отпустил её. Главное – не выходить за рамки приличий, обозначенные принцессой, и стараться держаться с дамами уважительно. Тогда её примут в ближний круг. И мужу карьера будет обеспечена: уж что-что, а благоволение принцессы в Чанъани много значит.
Впервые за несколько лет перед Яной замаячила реальная перспектива карьерного роста. И она вцепилась в эту возможность обеими руками, мёртвой хваткой бизнес-леди.
Они едут сюда. Оба.
Купеческий обоз, уже второй за месяц, прибывший в Бейши по дороге из Тайюаня, привёз и почту. И сейчас Юншань держал в руках два похожих листка желтоватой рисовой бумаги. Ещё бы им не быть похожими – наверняка куплены в одной лавке.
Интересно было бы узнать, кто расстарался, чтобы и сын, и дочь одновременно пустились в путь? Вряд ли они сговаривались. Если Сяолан, как почтительная супруга, подчиняется воле мужа и свёкра, то что потянуло в дорогу Ванди? Он-то полностью в воле начальства. Неужели уже прошёл обучение и получил службу? Если так, то есть чем гордиться. Хорошего сына воспитал. Вон, после ханьских знаков начертал что-то на родном языке. Ничего, не в первый раз, жена переведёт.
