Вперед в прошлое 10 (СИ) - Ратманов Денис
Отчим пошел на принцип и объяснил почему готов пожертвовать полумиллионом: он ничего не нарушал и не обязан кормить этого жирдяя, харю вон какую наел. Люди, понимаешь, работают, а он паразитирует. Присосался, как коровий клещ, аж раздуло.
— Ненавижу ментов, — прорычал он. — Шоб они все повыздохли, толку больше будет.
— Арсен Тигранович тоже мент, — сказал я и вспомнил, как во время урагана инспектор по делам несовершеннолетних расчищал улицы от завалов. — Некоторые и правда бандитов ловят и пользу приносят.
Отчим посмотрел так, словно я был с гаишником заодно, и я понял, что спорить бесполезно.
Прошло полчаса. Василий вылез из салона, достал армянскую еду и стал ее смаковать на виду у гаишников, чтобы те слюной захлебнулись.
Никакой алкотестер Василию не привезли. Гаишники молча покинули пост, ничего нам не сказав.
— Нет, ну не мудак? — развел руками отчим. — И шо делать?
Мы посидели десять минут и решили ехать.
Из-за этой заминки в Воронов гай прибыли, когда начало смеркаться, в начале шестого. Распродали и развезли вторую партию муки в начале девятого, доехав аж до конца села, где на холме через двадцать с небольшим лет будет стоять армянская церковь из красного кирпича, похожая на рыцарский замок, а пока ее нет даже в проекте.
Разделив деньги на три части и спрятав их в разных местах: одну пачку в кузове, одну — в мопеде, третью, меньшую — рассовав по карманам, мы поехали домой. Вспомнив, что дома ждет мама, отчим позвонил ей из телефонной будки, и мы поехали дальше.
— Алексей заберет машину на следующей неделе, — проинформировал меня он. — Нужно успеть за три дня много всего. В понедельник ты пойдешь в школу, и так прогулял много, а я на «Волге» поеду на разведку, поищу рис, гречку и сахар.
Зевнув, я подумал, что так правильно. Учитывая наезд на меня и мою команду, в школе с друзьями я буде более полезен. К тому же надо поговорить с Гайде насчет частного кабинета, забрать документы на участок, придумать и заказать проект дома, и тогда можно завозить стройматериалы и начинать строительство.
Только въехав в Николаевку, мы припарковались в центре села и пересчитали прибыль. Вложено было 416 000, потом 400 тысяч, а сейчас на руках был 1 700 000. Поскольку вторую сумму можно не считать — то, что вернули, мы обернули во второй раз — чистая прибыль составила миллион двести восемьдесят рублей, по шестьсот сорок тысяч каждому. Если так и дальше пойдет, я скуплю полгорода и наведу тут свои порядки.
Одно меня стало настораживать: раньше, говоря о бартере, отчим употреблял слово «мы», теперь же полностью перешел на «я». Не исключено, что он скоро скажет: «А не пошел бы ты нафиг, мальчик».
Глава 29
Таймер
В пятницу в девять утра мы с отчимом уже были на мукомольном заводе, где нас, как и в прошлый раз, встречали чуть не с красной ковровой дорожкой. Теперь наши оборотные составляли 600 000 — мы снова накинули по сотке каждый, увеличив сумму, и мешки муки лежали в грузовике уже в два слоя, но все равно место еще имелось, можно было увеличивать оборотные средства до полутора миллионов.
Сегодня по плану было курортное село, расположенное неподалеку от поселков, населенных армянами. Там жили родственники участкового, он просил заехать к нему домой, чтобы жена обзвонила армян, собрала народ, а там и русские подтянутся.
Это был большой и богатый населенный пункт, где местные сдавали отдыхающим халабуды и с того жили весь год, а следовательно, деньги у них имелись. К тому же село превосходило размерами все те, где мы торговали ранее, там были пятиэтажки и даже два двенадцатиэтажных дома. В общем, день обещал быть плодотворным, если отчим опять с гаишниками бодаться не начнет.
А чтобы этого не случилось, мы и на завод, и оттуда ехали огородами и проскочили без проблем в Воронов гай, а дальше расслабились, потому что, когда мы пустые, брать с нас нечего. Если поймают гружеными, гайцы, скорее всего, конфискуют несколько мешков. Это не смертельно, но кормить паразитов не хотелось из принципа.
Заскочив к Арсену и получив порцию армянских пирогов, мы продолжили путь.
Я приник к окну, наслаждаясь пейзажами. Если рассматривать черноморское побережье Кавказа, оно довольно однообразное: серая слоистая горная порода, крупная галька, местами — перемешанная с песком, плотный лесной покров с высокими деревьями.
Здесь было не так. Здесь горы будто бы шли войной на равнину, местами одерживали верх, вдавливали твердь мощными спинами холмов, местами теряли позиции и образовывали плоскогорья. Выглядело это так, словно неведомый исполин под разными углами срезал вершины холмов гигантским ножом.
Дорога то тянулась прямо, то извивалась лентой серпантина. Пробудилась память взрослого, зашевелилась, прижала к стеклу и заставила понять, насколько же это уникальный клочок суши. Особенно весной, когда то тут, то там будут желтеть латки горчичных полей, а плоскогорья вспыхнут алым от распустившихся маков.
Если бы не опыт взрослого, я просто ехал бы и ждал, когда мы прибудем в пункт назначения.
В одиннадцать мы были на месте. К четырем вечера распродали товар, в шесть были дома, прихватив божественной армянской пахлавы у Лейлы. Заработали мы по 400 000 каждый.
Мукомольный завод работал и по субботам, в воскресенье оставался только дежурный на складе, который мог выдать муку по накладным, но грузиться придется самим. Потому мы встали перед выбором: загружаться на миллион в субботу, часть муки меняя на солярку, или оставлять половину продукции на складе, чтобы забрать в воскресенье.
Сразу забрать все, конечно, было соблазнительно, но мы рисковали нарваться на ментов, которым могло прийти в голову арестовать товар и раздербанить. Так мы теряли все. Вероятность этого маленькая, скорее всего, они просто заберут пару мешков, но сбрасывать ее со счетов не стоило. Плюс такого решения: не надо кататься туда-сюда.
Ну и единственный смысл оставлять часть товара на складе — перестраховка.
И я, и отчим сошлись во мнении, что товар нужно разделить на две части: одну сбыть в субботу, вторую — в воскресенье. В понедельник он отдаёт машину напарнику, а я отправляюсь в школу на неделю. Надеюсь — на неделю, и что меня отпустят еще на одну, а дальше…
Как показал таймер, уходить в вечерку мне нельзя, а каждый раз отпрашиваться из школы на неделю — не по правилам, другие ученики тоже так захотят. Как бы ни был дрэк ко мне лоялен, всему есть предел.
И вот опять личное конфликтует с общечеловеческим. Если уйду из школы и займусь личным обогащением, это навредит мирозданию… Хотя почему? Я собираюсь построить приют, открыть больницу и сделать много полезного, разве это не учтется?
Проверять не буду: вдруг начнет счетчик крутиться назад⁈ В любом случае, в школе я сейчас нужее потому, что на нас начались наезды. Точнее — на меня, а страдают друзья. Разберусь с этим, и можно думать, как жить дальше.
В итоге в воскресенье вечером, после торговли мукой, отчим отогнал «КАМАЗ» менту, и у нас был миллион оборотных средств, плюс в карманах по миллиону двести пятьдесят. Девятьсот долларов за неделю — это много или мало?
Закрывшись в туалете, я сидел на бортике ванной и сводил концы с концами.
Торговля мукой: 900 долларов.
Автомастерская: 35 долларов.
Рынок в Москве: 25 долларов.
Раньше кофе неплохо приносил, но этот бизнес перестал работать. Продал четыре пачки армянам в ларек, четыре — частным лицам в курортном поселке. Итог — 64 000 или 50 долларов
Первая рабочая неделя принесла тысячу сто десять долларов. Плюс полторы тысячи припрятаны у бабушки, да в акциях «МММ» пара сотен.
В принципе, очень и очень неплохо. К тому же оборотные мы увеличили до миллиона, что тоже надо учитывать. Эти деньги мы разделили, и две равные доли хранились у меня и у отчима.
Вопрос, куда девать колоссальную сумму? Дома оставлять стремно. А вдруг нас ограбят именно тогда, когда никого не будет дома? Отчиму отдать на хранение… Так он тоже живой человек, к тому же я полностью ему не доверял.
