Игры с огнем (СИ) - Тыналин Алим
Щукин дернулся, словно от удара:
— Но позвольте! Я не имею никакого отношения…
— Не имеете? — Котов перевернул страницу гроссбуха. — А как объяснить вашу подпись на документах о закупке бурового оборудования у фирмы «Промтехсбыт», которая фактически не поставила ни одной единицы техники?
Щукин побледнел:
— Это недоразумение… Я лишь визировал документы, подготовленные плановым отделом.
— Всему этому дадут правовую оценку компетентные органы, — отрезал я. — Временно исполняющим обязанности финансового директора назначается товарищ Котов. Он детально изучит всю документацию и проведет полную ревизию активов треста.
Щукин обмяк, понимая бессмысленность сопротивления.
— Теперь о структурных изменениях, — я развернул на столе схему реорганизации, заготовленную заранее. — Создаются три новых управления: геологоразведочное, технологическое и перерабатывающее. Геологоразведка получает приоритетное финансирование. Нам необходимо расширить ресурсную базу страны, особенно с учетом перспектив индустриализации и оборонных потребностей.
— Разрешите вопрос, — подняла руку Корсакова. — Как быть с существующими пятилетними планами треста? Они утверждены в ВСНХ и Госплане, их изменение потребует длительных согласований.
— Планы необходимо пересмотреть в сторону увеличения, — ответил я. — Нынешние показатели, утвержденные при Студенцове, занижены минимум на тридцать процентов. За это и отвечал трест «Южнефть» как саботажник перед государственным планом. Подготовьте новые проектировки с учетом реального потенциала месторождений и представьте через неделю.
В кабинете воцарилась напряженная тишина. Корсакова судорожно записывала мои слова, остальные переваривали услышанное. Увеличение плана на тридцать процентов казалось им фантастикой, но, имея знания из будущего, я понимал, что даже этот показатель занижен.
— Вопрос от товарища Завадского, — снова заговорил главный инженер. — Для такого резкого увеличения добычи потребуется масштабное техническое перевооружение. Где взять оборудование? Кировский и Путиловский едва справляются с текущими заказами.
— Часть оборудования закупим за рубежом, — ответил я. — Уже есть предварительные договоренности с американскими и немецкими производителями. Кроме того, мы разработали новую систему турбобуров, которая значительно увеличит производительность скважин без капитальной замены оборудования. Кировский и Путиловский выполнят заказы, уж в этом можете не сомневаться.
Завадский с сомнением покачал головой:
— Американское оборудование слишком дорого для массового применения, а немецкое не приспособлено к нашим условиям. Что касается турбобуров… С уважением к вашему опыту, товарищ Краснов, но эта технология еще экспериментальная, нигде в мире промышленно не применяется.
— Потому что мы станем первыми, — парировал я, зная, что именно советское турбобурение станет прорывом в нефтедобыче в ближайшие годы. — В нашем конструкторском бюро уже разработана и испытана действующая модель. Производительность увеличивается в два-три раза по сравнению с роторным бурением.
Завадский заинтересованно подался вперед:
— Если это правда, то действительно прорыв. Я бы хотел ознакомиться с документацией.
— Получите к концу дня, — пообещал я. — Теперь о кадровых назначениях. Главным инженером объединенного треста назначается товарищ Завадский. Учитывая ваш опыт и техническую грамотность, вы идеально подходите на эту должность.
Завадский выпрямился, явно не ожидая такого поворота:
— Благодарю за доверие, товарищ Краснов.
— Начальником геологической службы остается товарищ Терентьев, — продолжил я, — но с расширенными полномочиями и приоритетным финансированием.
Я бегло просмотрел список других руководителей, делая новые назначения. Лояльных оставлял или повышал, сомнительных отправлял на менее ответственные позиции под присмотр проверенных людей.
— В завершение, — я захлопнул папку с документами, — о безотлагательных мерах. С завтрашнего дня начинается полная инвентаризация всех активов треста, включая месторождения, оборудование, материальные запасы. Все договоры и контракты приостанавливаются до проверки их целесообразности и законности. Любые финансовые операции свыше пяти тысяч рублей требуют личного согласования со мной или товарищем Котовым.
Из угла кабинета подал голос молчавший до этого Мышкин:
— В целях обеспечения безопасности и сохранности документации прошу всех руководителей отделов организовать архивную опись документов. Особое внимание материалам геологоразведки, финансовым отчетам и технической документации. Документы не должны покидать территорию треста. С сегодняшнего дня вводится усиленный пропускной режим.
— И последнее, — я встал, давая понять, что общая часть совещания подходит к концу. — Завтра в шестнадцать часов состоится расширенное заседание с участием представителей ВСНХ и наркомата. Прошу всех руководителей подготовить краткие отчеты о состоянии дел в своих подразделениях, честно указывая проблемы и потребности. Утаивание информации будет расцениваться как саботаж. На этом все свободны. Товарищи Терентьев, Завадский и Корсакова, прошу остаться.
Когда остальные руководители покинули кабинет, я жестом пригласил оставшихся к малому столу для совещаний в углу кабинета.
— Товарищи, с вами мы будем работать особенно плотно, — начал я, когда все расселись. — Существует стратегическая задача, о которой знает лишь узкий круг лиц, включая товарища Сталина и наркома Орджоникидзе.
— Слушаем вас, товарищ Краснов, — отозвалась заинтригованная Корсакова.
Ее внимательные карие глаза выдавали недюжинный интеллект. Прежде чем продолжить, я еще раз оценил оставшихся руководителей.
Корсакова, несмотря на полноту и строгий серый костюм устаревшего покроя, излучала энергию и компетентность. Под маской партийной сдержанности скрывался острый аналитический ум.
Редкое качество для планового отдела, обычно погрязшего в бюрократической рутине. На вид ей было около пятидесяти, но выправка и четкость движений выдавали человека, держащего себя в форме.
Рядом с ней Терентьев выглядел почти болезненно. Худое, изможденное лицо с запавшими глазами, немного сутулые плечи, потертый, но идеально чистый костюм. Пальцы, покрытые чернильными пятнами, нервно теребили карандаш.
Главный геолог «Южнефти» явно не принадлежал к числу кабинетных интриганов. Его выдавали загрубевшие от полевой работы руки и цепкий взгляд человека, привыкшего замечать мельчайшие детали.
Завадский, в отличие от них обоих, излучал спокойную уверенность. Главный инженер с аккуратной бородкой клинышком и внимательными серыми глазами представлял тип дореволюционного технического специалиста.
Образованного, основательного, с глубоким пониманием своего дела. Его манера держаться, прямая спина, уверенные, но сдержанные жесты, выдавала человека, привыкшего к ответственности и принятию решений.
— Наша основная нефтяная база — Кавказ, находится в критическом состоянии, — продолжил я, понизив голос. — По данным разведки, существует высокая вероятность внешнеполитических осложнений в ближайшие годы. В случае конфликта бакинские и грозненские промыслы оказываются под угрозой из-за близости к границам.
Завадский нахмурился:
— В технических кругах эта проблема обсуждается не первый год. Еще в двадцать втором Губкин предупреждал о стратегической уязвимости южных месторождений.
— Совершенно верно, — подтвердил я. — Но есть еще один аспект, который делает ситуацию критической. Состояние «Азнефти» значительно хуже, чем отражено в официальных отчетах. Студенцов намеренно тормозил модернизацию бакинских промыслов, чтобы продлить зависимость от своих посредников в закупках оборудования.
— Это подтверждается нашими предварительными данными, — кивнула Корсакова, открывая папку с графиками. — По документам технического состояния, более шестидесяти процентов оборудования изношено до критических значений. Большинство вышек и насосов устарели уже к середине двадцатых годов, не говоря о нынешнем времени.
