Зодчий. Книга I - Юрий Александрович Погуляй
— Очень необычное назначение… Простите, здесь точно нет ошибки? — князь посмотрел куда-то за кулисы, но затем быстро взял себя в руки и радушно улыбнулся поднимающемуся на сцену юноше. Иван Михайлович жадно осушил бокал только что налитого шампанского и остановил уходящего официанта, приказав налить ещё. Из-за кулис торопливо вышел один из чиновников, старательно не глядя на зал. Протянул ещё одну пачку бумаг и шепнул что-то князю на ухо. Лицо Вершинина изумлённо вытянулось, и Ивану Михайловичу почудилось в этом выражении какая-то наигранность.
— Томашовский фронтир! — возгласил Верховный Зодчий.
Князь со странной улыбкой протянул руку Мише, одновременно вручая ему официальные бумаги. За спиной Ивана Михайловича кто-то испуганно охнул, а через стол раздался злорадный юношеский смешок, прерванный суровым шиканьем родителей.
— Нечасто выпускникам Академии сразу же отдают такие ключевые места… — продолжил Вершинин. — Похвальная смелость, ваше благородие! Но вы это заслужили!
Иван Михайлович нахмурился, в интонации князя проскользнуло что-то неприятное. И что за «ваше благородие»? Какой фронтир? Что происходит⁈ Купец заозирался, натыкаясь на сочувственные взоры. Уши сами собой покраснели. На этот раз ладонь супруги легла поверх его. Скорее бы это всё уже закончилось… Он ничего не понимал!
— Мне невероятно приятно объявить всем вам, дамы и господа, — обратился к залу князь Вершинин, не выпуская руки юноши, — о новом защитнике наших границ. И, быть может, о зарождении нового знатного рода. Рода Баженовых! Служите честно, Михаил Иванович, и Империя непременно вознаградит вас!
Зал несколько мгновений молчал, а затем взорвался аплодисментами. И под овации парень покинул сцену, отправившись к своему столу. Иван Михайлович лихорадочно пытался вспомнить, где же слышал про этот томашовский фронтир. Но ему мешали сосредоточиться мысли о том, что сын осуществил его мечту и получил дворянство.
А потом он вспомнил.
— Ой, — тихо сказала супруга, не отрывая взгляда от идущего через зал сына. — Ой… Это же… Это… Ваня! Как же так, Ваня!
Иван Михайлович не мог произнести ни слова.
Глава 3
Я шёл к столу родителей, стирая своим приближением ехидные улыбки с лиц недругов. В открытую выражать свою радость таким назначением они боялись, и правильно делали. Научены горьким опытом. А вот на сочувствующие взгляды и взгляды поддержки я реагировал тепло. Хороших людей у нас на потоке было больше. Так что пока дошёл до растерянных родителей, то успел пару раз пожать руки бывшим сокурсникам, выслушать слова поддержки, да подмигнуть ободряюще самым перепуганным за меня ребятам. Ничего страшного, юные Зодчие. И не из таких передряг я выбирался. Назначение вышло неприятное, совсем не то, которое хотелось, но и не катастрофичное. Да, для любого другого выпускника в этом зале оно могло стать приговором.
Однако не на того нарвались.
В кармане прогудел телефон, я на ходу достал его. Глянул на экран. Хм, сообщение от Александра Сергеевича.
«У Сфинксов. В полночь. Важно!»
Я сунул телефон в карман, мысленно набрав ответ своему покровителю и отправив его. Хорошая экономия времени, когда ты управляешь техникой. Особенно такой простой.
— Сынок… Как же так… Миша… Откажись! — сказала мама, едва я сел за стол. — Умоляю тебя, сынок, откажись!
— Откажись? — вмешался изумлённый отец. — Что ты такое говоришь, женщина? Это же распределение! Это же дворянство! Правда, сын?
Я кивнул. Тут он прав. Защита границ подразумевается личное дворянство, грамота о котором уже была у меня в руках.
— Лучше живой сын без чести, без титулов, чем… — о, женщины, что вы понимаете в таких вещах.
— Прекрати! — нахмурился отец и недовольно пошевелил густыми усами. — Его благородие уже не ребёнок. Он подписал… Ты же подписал?
— Да, — просто сказал я. — Кстати, держи!
Я положил на стол пакет с дворянской грамотой, осторожно вытащил её и протянул отцу. Тот принял бумагу дрожащими руками.
— Дворянство… Настоящее дворянство! — прошептал он, пожирая строчки слезящимися глазами.
— Ваня! Очнись! Что значит «он подписал»⁈ — маму такие регалии никак не впечатляли. Ну, на то она и мама.
— А⁈ Что? Да! — оживился отец. — Он подписал назначение! Это уже законный документ! Ты посмотри, посмотри!
Он сунул дворянскую грамоту супруге, но та даже смотреть не стала.
— Законный документ⁈ Он ребёнок! Он даже не адепт! Неофит, курья твоя голова, Ваня! — начала звереть матушка.
За соседним столом сидели Бургомистровы, и все, кроме моего однокурсника повернулись к нам на звук её голоса.
— Простите, пожалуйста, — смущённо заулыбался им отец. — В сердцах, всё в сердцах.
— Смелое назначение, юноша, — прогудел старший Бургомистров. — Желаю вам большой удачи. Она вам понадобится.
— Благодарю вас. Надеюсь, и Святославу будет хорошо на новом месте, — вежливо поклонился ему я.
Святослав Бургомистров торопливо закивал и спутанно поблагодарил в ответ. Боится. Хорошо. Ну, нечего было за моей спиной слухи обо мне неприличные распространять. Приличные можно и нужно, а вот о моих постельных приключениях болтать не надо. Однокурсник, наконец, поднял на меня глаза и тут же их отвёл. Я ещё раз улыбнулся его отцу.
— Он неофит! Неофит на границе с Изнанкой! Ваня, сделай что-нибудь! — понизила голос мама, но даже так, шёпотом, она умудрялась кричать. — Это разве не противозаконно⁈ Направлять в такие места неофитов прямо с выпуска⁈
— Всё будет хорошо, матушка. Я знаю, что делать, — улыбнулся я ей.
— Знает он⁈ Да ты шнурки завязывать научился только в тринадцать лет! — ахнула та.
— Я буду очень осторожен, — мягко сказал я, отвесив мысленный подзатыльник старому себе. Ничего себе детские таланты у него были.
— Так, жена, не перечь благородному человеку! — вмешался Иван Михайлович. — Это его дорога. Ему по ней идти.
— Спасибо, отец.
Тот широко улыбался, явно представляя себе разговор со своим неугомонным соседом Селиверстовым. Они вечно друг перед другом выпендривались. Ну, пусть старик порадуется. Он ведь, в принципе, хороший человек. Со своими тараканами, несомненно. Да только у кого их нет⁈
Я, наконец-то, дотянулся до заветного кусочка колбасы, на который смотрел с начала церемонии. С удовольствием положил его в рот и принялся разжёвывать. Настоящее мясо! Без добавлений различного мусора, примесей и химикатов. В этом мире не ценят столь потрясающих мелочей. Впрочем, чего я хочу от тех, кто умудрился в войне использовать Изнанку!
— Чего ты улыбаешься? — ахнула мама. — Ваня, да сделай уже что-нибудь!
Сделать мой отец ничего не мог и поэтому выбрал самое привычное действие. Потянулся к выпивке.
Когда его, счастливого и пьяного, я затащил в апартаменты, был уже двенадцатый час. От гостиницы до Университетской набережной, где красовались сфинксы, указанные Александром Сергеевичем, ходьбы было совсем немного. К
