Та, единственная ведьма
Время тянулось мучительно. Каждый день по сотне раз я задавалась вопросами, на которые не могла найти достойных ответов.
Идти учиться в Академию, наполненную пугающими существами? Не видеть родителей, брата, друзей как минимум до первых каникул, а потом ещё неизвестно сколько? Что ждёт меня в той Академии? Что если и там не любят ведьм? С кем общаться? С ведьмами, на которых устраивала охоту? Тогда меня ожидает воистину восхитительное будущее!
Мало того, что до этого ни разу не общалась с ведьмами нормально (только угрожала и истребляла), так кроме них там обучаются вампиры, что наверняка не прочь испить капельку-другую свежей крови, эльфы, с которыми я не только ни разу не разговаривала, но даже не видела. Ладно демоны, тут можно представить с кем могу столкнуться, но что делать с остальными?
По многочисленным версиям одни только эльфы чего стоят. Высокомерные, до безобразия гордые, непреступные и в общей сложности надменные выскочки, считающие себя вершиной всего сущего, хотя находятся они едва ли не в одних только книгах мифов. На нашей планете их видели не больше пары раз. И то только после окончания Великой войны. Проверяли, наверное, всё ли в порядке. Хотя зачем им это? Не ясно. Вероятно, всего лишь слухи. По некоторым книгам эльфы считают себя настолько важными особами, что предпочитают общаются только друг с другом, не снисходя до более простого люда. Или нелюдей... В общем и целом, представить в какую передрягу я попаду вполне возможно, только вот стоит ли туда соваться?
Размышляя на эту тему, приходила к всё более неутешительным выводам. По всему выходило, что общаться буду лишь с преподавателями. Перспектива остаться одной была куда ближе, чем дружба с теми, кто в любую минуту может «воткнуть нож в спину» не только в переносном смысле.
Однако мысли о втором предложенном варианте так же не давали желаемой уверенности. Остаться без памяти было равнозначно попаданию в Академию, где нет ни одного знакомого и близкого, с той лишь разницей, что родные не станут притворяться и использовать меня в дурных целях. Лишь эта мысль грела обеспокоенное сердце.
Как, потеряв всё, я буду себя чувствовать? Придётся ли начинать жизнь с начала или всё обойдется? А если нет? Не проще ли тогда поступить в Академию? Как-никак, а там обещают развить проявившиеся способности, которые не особо-то и спешат проявиться. Может их и вовсе нет? Звезда — дефект?
В это хотелось верить. И я почти верила, пока взгляд снова не падал на нереалистично живые татуированные метки. Их стало две, чёрных, как самая тёмная ночь, и таких чётких, что казалось, будто они нависают над кожей, а не начерчены на ней. Это пугало и восхищало одновременно, останавливая от необдуманных поступков выжечь или даже вырезать проклятые отметины. Больше всего хотелось сделать это в те моменты, когда кто-либо невзначай бросал на них взгляд. Две небольшие, аккуратные звезды между большим и указательным пальцем всегда и неизменно вызывали одну и ту же последовательность реакции: сомнение, настороженность и испуг, с разной степенью стремительности переходящий в ужас.
Однажды я неосмотрительно сняла в магазине перчатку, чтобы ощупать товар, и почти тут же едва не оглохла от визга проходившей мимо покупательницы. Её глаза, до краёв наполненные необузданным страхом, застряли в сознании достаточно прочно, чтобы впредь оголять ладонь только дома. Мне тогда ещё повезло, что с той женщиной был мужчина, который довольно поспешно сообразил закрыть рот кричавшей. Он тоже боялся, однако ещё больше он боялся последствии того, что я могу с ними сделать. И опасения их были вполне оправданы, только вот, как состоявшейся охотнице за ведьмами, их действия для меня были равнозначны беспощадным ударам по больному месту, а взгляды причиняли боль сильнее, чем любые ранения.
Утешением была лишь семья и друзья. Я знала — им тоже страшно, не от того, что я могла бы причинить им вред, а от того, что в их близком человеке всё это время скрывался тот, кого почти все стремились уничтожить. Больше не человек, ещё не враг... но ведьма.
Этим утром с самого его начала я то и дело разглядывала появившиеся знаки принадлежности к своим же собственным врагам, и всё снова и снова прокручивала в голове события за последние шесть дней со дня рождения. Завтра ко мне уже должны были прийти посланники, но что сказать им так и не решила. Я не могла выбрать. Всё в равной степени противоречило внутренним желаниям, ничто не привлекало и ни в одном из вариантов я не видела будущее достаточно ясно.
Может сбежать? Уехать в другой город? Страну? На мне ведь нет какого-нибудь маяка?
В наличии маяка разумно сомневалась, но отчего-то успех в побеге казался невероятно мнительным. В хмуром настрое подошла к окну. За ним, как и в последние дни, всё словно посерело. Не светило ни солнце, не шел снег и даже ветер будто бы боялся тревожить устоявшуюся пасмурную погоду.
Лучше времени для раздумий о таком будущем и не представить.
Хохотнув, быстро накинула вещи и выскользнула за дверь, не встречаясь с семьёй.
Несколько часов размышлений на свежем воздухе пролетели незаметно. Устав думать об одном и том же, переключила всё внимание на людей, спешащих по своим делам, на обстановку, которая за прожитую жизнь стала совсем родной. Город по-прежнему кипел жизнью, и от мыслей, что скоро он может стать чужим или я перестану быть его частью, становилось до того тоскливо, что от несправедливости болезненно сжималось сердце.
Не хочу! Не хочу никуда уезжать! Не хочу становиться обузой городу и всем людям, которых защищала! Не хочу быть избранной! Не хочу иметь этот проклятый дар! Не хочу иметь с ним вообще что-либо общее.
