Злая Русь. Пронск - Даниил Сергеевич Калинин
Два десятка отборных багатуров погибло, не успев даже вступить в бой — но вскоре их места заняли другие. Прорвавшись сквозь губительный град русских стрел, да насмотревшись на обезображенные огнем трупы соратников, большинство их уже заранее приготовилось к неизбежному концу! Но перед тем они жаждали забрать как можно больше жизней орусутов…
Выждав немного и вновь собрав наверху небольшой отряд (очередной чан с маслом русичи не то, что нагреть, набрать не успели!), поганые густо полезли вперед, переступая через трупы покоренных, да подняв копья над головами. При этом в первом ряду их пошли вои с саблями и щитами, прикрывая соратников, держащих чжиды обеими руками… А приблизившись к русичам, монголы разом обрушили их вниз, стремясь захватить крюками червленые щиты! В ответ дружно ударили рогатины дружинников, ранив и убив нескольких щитоносцев — но нехристи по команде десятников уже рванули свои копья назад и в стороны, раскрывая дружинников, держащих щиты лишь одной рукой… И в этот же миг лучники третьего ряда агарян разом спустили тетивы своих мощных составных луков, отправляя в полет стрелы практически в упор!
Пришел черед русичам испить горькую чашу смерти — а покуда пали впереди стоящие дружинники, тургауды бросились к рогаткам, схватились за них — и лихо рванули на себя преграду, вырывая дерево из сковавшего его льда! Но не успели они еще полностью освободить проход, как бешено накинулись на них ратники воротной стражи, и завязалась в проходе Набатной башни лютая сеча грудь в грудь, уже без всякого строя! Пошли в ход топоры да сабли, ножи и кинжалы, принялись неистово рубить друг друга вои с обеих сторон — одни защищая свою землю и забыв о страхе смерти, а другие именно им и подгоняемые…
Совсем иначе сложился бой на месте Стрененского надвратного укрепления, обратившегося в груду обугленных бревен. Часть их защитники действительно скинули на головы тех, кто поднимался по лестницам со дна рва, сшибая татар вниз. Однако слишком сильной оказалась стрельба ворога, отправляющего в поднявшихся на завал русичей сотни срезней! Пришлось отступить им к узкой цепочке надолбов, что уже успели вкопать в землю за воротами, да ждать, когда поганые покажутся в проходе…
Вскоре первые лучники из числа покоренных действительно поднялись на завал — и все до единого пали под градом русских стрел! И вторая волна поганых было поголовно истреблена «оперенной смертью» — но после татары полезли уже гуще, и с каждым мгновением их число все росло и росло… Ратники же, в большинстве своем ополченцы, не удержавшись, сами бросились на ворога, спускающегося с преграды вниз! И покуда агаряне, с трудом миновавшие завал, вступали в бой небольшими ватагами, их успешно кололи копьями, рубили топорами, оглушали палицами да резали засапожными ножами…
Но словно прорвавшаяся сквозь плотину вода, что вначале струится вниз лишь тонкими ручейками, да стремительно набирает силу, рать поганых разрасталась, и напор их становился все более мощным. Уже и лучники их прочно засели на гребне завала, уже и потеснили агаряне к надолбам три сотни ополченцев, также несущих потери! Спешно принялись покидать примыкающие гродни ратники, с ходу вступая в бой и не давая разорваться полукольцу воев, сдерживающих татар. Но и Бурундай, видя успехи второго штурмующего отряда, бросил на помощь ему оставшуюся сотню тургаудов павшего Бури, добавив также сотню собственных телохранителей — усилить атаку покоренных!
Впрочем, и Ратибор вовремя заприметил опасность. Вновь изготовились к схватке сотни конных дружинников на случай, если сумеет ворог прорваться! А воевода принялся спешно снимать ратников со стен, направляя к месту схватки новые сотни ополченцев… В это же время уцелевшие русичи отступили после яростной сечи в воротах Набатной башни, получив долгожданную передышку. Ее подарили дружинники, уже в третий раз вылив на головы поганых чан с кипящим маслом, да воспламенив его — слыша жуткие крики соратников за спиной, монголы вынужденно ослабили напор, не получив подкрепления! Понесшие тяжелые потери — за каждого павшего русича тургауды платили жизнями двух своих воев — они не стали преследовать полтора десятка уцелевших защитников врат. И дорого за это поплатились! Потому как, освободив проход, ратники тут же пустили навстречу ворогу телеги с камнем, побив закрепленными на возах копьями нескольких человек — да перевернули их, создав вторую преграду…
Воевода между тем встал перед очень непростым выбором. С одной стороны, прорыв поганых в крепость состоялся — и, несмотря на большие потери нападающих, они продолжали теснить ополченцев. Было понятно и то, что рано или поздно враг прорвется и сквозь Набатную башню, так что по всему выходило — лучше отступить в детинец!
Так-то оно так, однако… Слишком мала внутренняя крепость, чтобы вместить в нее не менее двух с половиной тысяч русичей! И если запасы еды изначально перенесли в детинец, то источников воды в нем может просто не хватить. Не говоря уже о крышах над головами — а ведь, чай, зима! На морозе вдоволь не поспишь, а то и вовсе замерзнешь…
Вскоре Ратибор принял решение — рисковое, и явно не то, что ожидал от него противник! Отправив гонца к защитникам Пронских врат с приказом следовать к Набатной башне, воевода повел навстречу прорвавшимся в град татарам имеющихся под рукой ратников. По пути же отряд еще и усилился покидающими гродни воями… Однако вместо того, чтобы влить эти сотни в ряды русичей, из последних сил сдерживающих ворога на линии надолбов, он принялся строить пешцев клином, выведя на его острие самых лихих бойцов в лучших бронях! Одновременно с тем воевода передал конным дружинникам наказ строиться клином с противоположной стороны от сражающихся. А самим ополченцам — рубить надолбы, пока это возможно! Наконец, чтобы удержать татар, по его приказу из детинца выступили свободные полусотни воев, не занятые на стенах, и поспешили к месту схватки…
А дальше события понеслись буквально вскачь, и изменить хоть что-то в изначальном плане, воевода уже просто не мог…
Переброшенные на острие атаки, разгоряченные схваткой и жаждой мести тургауды Бури и самого Бурундая прорвали истончившуюся цепочку ополченцев, буквально вырубив всех, кто встал у них на пути! Заприметив прорыв, воевода не стал уже ждать, чтобы нанести удар одновременно — и над сражающейся крепостью прогремел его боевой рог! Да только из-за криков сражающихся и барабанов поганых, конные дружинники все одно его не услышали…
Однако же Михаил, сотенный голова гридей, сам верно оценил момент — и все ж таки успел бросить закованных
