Южный поход (СИ) - Тыналин Алим

— Ну здравствуй, путник во времени.

Поначалу я подумал, что ослышался и даже тупо переспросил:

— Чего?

Егор усмехнулся.

— Ты думал, что нужен лишь из-за сведений об Индийском походе? Ха, какое забавное благодушие! Нет, мы хотим знать все о будущем и как ты смог оттуда явиться. Мы должны…

В палатку вошел денщик Чернышова с дымящимися мисками в руках. Он не сразу понял, что случилось, зато Егор отреагировал молниеносно. Кончиком сабли он чиркнул по горлу парня и тот захрипел, так же, как и казак недавно и схватился за рану.

Тут же, не прерывая текучих плавных движений, бывший пленник ударил мне по сабле, мудреным движением вывернул мне кисть и в один миг обезоружил.

— Мы еще с тобой встретимся, путник, — пообещал Егор с зловещей улыбкой и ударил эфесом сабли меня по голове.

Я, признаться, чуточку потерялся в пространстве и времени, а когда смог соображать и видеть окружающее, то Егора в палатке больше не было. Денщик с исполосованным горлом остался без мундира, лежал в одних кюлотах и рубахе с пышными рукавами. Казак, что молился Богородице, сейчас уже молчал.

Шатаясь, я поднялся и подошел к Чернышову. Все в порядке, полковник лежал в дальнем углу палатки без сознания, а не мертвый. Я побежал к выходу и чуть не споткнулся о денщика. Палатка шаталась и ходила ходуном перед глазами.

Я выбежал наружу и огляделся. Вокруг ходили только наши солдаты, никого, похожего на кокандца. Только вдали через палатки ехали конники в халатах, но приглядевшись, я узнал казахов.

— Чего это он? — вдруг услышал я приглушенный крик.

— Где? — спросил другой солдат. — Нападают, что ли?

— Да нет, смотри, вон там, чего творит!

Я подбежал к ним и увидел, что два солдата смотрят в сторону Чимкента. Оттуда раздавались угрожающие крики: «Стой, застрелю!». Многие из военнослужащих отвлеклись на шум и стояли, тоже уставившись в сторону крепости. Я тоже вскочил на коня, кажется, принадлежавшему одному из убитых казаков, и поскакал на шум.

В лагере было полно солдат, многие путались под ногами и приходилось их объезжать. Проезжая мимо прохода к лагерю, я увидел двух солдат, целящихся из ружей вслед скачущему вдали всаднику.

Это был, конечно же, мой проворный подопечный. Видимо, он вскочил в мундире денщика на первого попавшегося оседланного коня и помчался через врата лагеря к вражескому городу. Вслед ему раздались два выстрела, но расстояние уже было слишком велико и пули не причинили Егору ни малейшего вреда.

Насколько я мог судить, по дороге он сбил трех караульных. Они ворочались на земле возле входа в лагерь и один стонал, держась за сломанную ногу. В общем, натворил дел этот неуловимый Егор. Если у Иваныча таковы слуги, каков же тогда он сам?

Я помчался за шпионом. Сейчас он скакал, удаляясь от лагеря, то исчезая в тенистых местах за холмами, то возникая в ярко освещенных вечерним солнцем ровных местах перед воротами.

Вдогонку за мной бросились казаки, но и я, и они, вся погоня безнадежно отстала. По дороге беглец сбросил мундир, оставшись в традиционном военном костюме кокандского воина и вскоре подъехал к воротам.

Вход в город остался закрытым, видимо, ворота наглухо забаррикадировали изнутри и теперь их просто так не открыть. Не смущаясь, Егор спрыгнул с коня и живо, как заправская обезьяна, полез по воротам.

На темном фоне ворот его фигурка в красном халате почти исчезла из виду. Вскоре, однако, он добрался до вершины и оттуда ему сбросили тонкую нить веревки. Ухватившись за спасительную струнку, Егор повис на ней и его быстро втащили на стену.

Затем беглец исчез из виду, а я и казаки, не солоно хлебавши, развернули коней под еле слышное визгливое улюлюканье с крепостных стен.

Возвращение в лагерь, само собой, не походило на триумфальное шествие победителя. Мне предстояло держать ответ за побег пленника, за три трупа в палатке полковника и за контузию полковника. Хотя у меня самого после крепкого удара по голове все еще трещало в ушах, это, конечно же, далеко не оправдание.

Кроме того, я никак не мог понять, откуда проклятый беглец узнал про мое истинное происхождение? Причем он говорил о моем прибытии из будущего с такой невероятной уверенностью, будто бы давно знал об этом. Поразмыслив, я решил, что утечка информации могла произойти только через ближайшее окружение Суворова. Мысль о том, что кто-то из доверенных людей полководца передает его планы иностранным разведкам, не добавила мне веселья.

Проехав через лагерь в самом унылом расположении духа, я остановил коня у палатки командующего. Изнутри уже слышался громкий голос Багратиона. Он кого-то распекал за нерадивость. Интересно, какое наказание положено за мои проступки в условиях боевого похода? Как минимум, битье шпицрутенами или, в самом худшем случае, повешение. В общем, было о чем призадуматься на досуге, если у меня, конечно же, будет время.

Я слез с коня и спросил у двух караульных:

— Разрешено ли войти?

Безразлично скользнув по мне взглядом, правый из сторожей сказал:

— Пожалуйте, коли есть дело.

Я вошел внутрь с замиранием сердца. Все-таки, не каждый день приходишь к грозному Багратиону с докладом о собственных просчетах, из-за которых погибли люди.

Палатка, а, вернее, шатер командующего на порядок побольше полковничьего. Внутри было просторно и в ткани имелись оконца, через которые дул сквозной ветер. Обстановка, как и везде, спартанская и походная: кровать из веток и покрывал, низенький столик с бумагами, камни вместо стульев, в одном углу ружья и высокий барабан. А в центре стоял, съежившись, Чернышов и выслушивал громкую отповедь Багратиона. На лбу у полковника набухла здоровенная шишка.

Еще в шатре стояли двое адъютантов командующего авангардом и с непроницаемыми лицами глядели, как с Чернышова снимают стружку. Солнце уже зашло за горизонт и в шатре сразу стемнело.

— Вах-вах, как можно было упустыть такого опасного шпыона! — гремел Багратион. — Вы жэ обэщалы вытрясты ыз нэго душу, но узнать всэ подробносты! А что случылось в ытогэ? Тройноэ убыйство в цэнтрэ нашэго лагэря! Гдэ такое слыхано?

Он заметил меня и обрушился на полковника с новой силой:

— А бэдный наш лэкарь? Он тожэ пострадал! Шпыон чут нэ убыл его!

Один из адъютантов пошевелился и с интересом посмотрел на меня. Это был высокий темноволосый парень в форме майора и в парике со всеми полагающимися буклями и косицей, смоченными, как и полагалось указом императора, квасом и обсыпанными мукой. Когда Багратион замолчал, он осмелился вклиниться в гневную речь начальника и спросил у меня:

— Как вам удалось его одолеть, доктор? Даже мне удалось с большим трудом обезоружить его. Вы, видимо, превосходный фехтовальщик, раз сумели сразиться с ним и выйти из схватки живым и невредимым?

Я вопросительно вытаращил глаза, а затем смутно припомнил, что этот парень слыл одним из лучших мастеров клинка во всей армии. Кажется, его звали Юрий, а по фамилии Уваров. Во время похода он все время пропадал с казаками, постоянно занимаясь с ними на шашках. Вот с кого мне следовало брать пример, чтобы подтянуть уровень своего владения холодным оружием. Когда я понял все это, то ответил:

— Нет, мне просто повезло. Как и полковник, я чуть не погиб и если бы не благоприятное стечение обстоятельств, лежать бы мне четвертым трупом.

Багратион снова хотел сказать что-то Чернышову, но тут возле палатки послышались голоса офицеров. Я понял, что моя экзекуция отдалилась на неопределенное время, поскольку меня никто не считает виновным в произошедшем. Кроме, пожалуй, разве что самого Чернышова, который поглядывал на меня лютым взглядом.

В шатер вошли с десяток командиров полков, в том числе и Денисов, глава казачьего войска на время отсутствия Платова. А еще с ними пришли Караходжа, предводитель казахов и его неизменный пожилой спутник, сонно оглядывавший все вокруг.

— Господа, начнем совет, — громко сказал Багратион, увидев вошедших.