Вперед в прошлое 9 (СИ) - Ратманов Денис
В автомастерскую мы приехали в начале седьмого. На обочине ждали своей очереди три автомобиля, четвертый — тягач, столько же выстроилось возле гаража. Не задавая вопроса, я получил ответ, что Алексей зашивается на работе, потому никуда меня не повезет, а ждать допоздна я не могу — у меня с валютчиком договоренность на семь.
Навстречу «Москвичу» выбежал Каналья, на его лице читалась решимость отказать очередным клиентам, но, увидев нас в салоне «копейки», он сменил гнев на милость.
— Поломались? — спросил он у Анатольевича, бывшего соискателя на должность автомеханика.
Анатольевич кивнул, вылез из салона, рассказывая, что и как. Я заметил ноги ремонтника, торчащие из-под «жигулей», припаркованных чуть в стороне от ворот — очевидно, это был Алишер.
С кем не хотелось видеться, так это с Олегом, который знатно опозорился на тренировке, но отказывался это признавать и пару раз звонил, предлагая свои услуги, потому я не спешил покидать салон автомобиля. Но мастер кунг-фу был занят в гараже и не выходил.
Увидев, что Анатольевич отцепил трос от «Москвича», я подошел к Филину и сказал:
— Извините, может, развезете нас с бабушкой по домам? Плачу две тысячи.
Увеличенные линзами глаза стали еще больше, ни секунды не колеблясь, мужичок кивнул, открыл рот, желая что-то сказать, но к нам с виноватым видим подошел Анатольевич и заявил:
— Будет справедливо, если я эти деньги дам из своей зарплаты. Машина с утра капризничала, но я не обнаружил поломки и поехал. Так что вина на мне. Это будет честно.
— Так а ехать куда? — поинтересовался Филин.
— Васильевка, потом — центр. Там придется минут десять подождать, и — Николаевка.
Все-таки безопаснее с деньгами перемещаться не на мопеде — мало ли что случится по дороге, а на машине. Филин почесал переносицу и кивнул, сверкнув линзами очков.
— По рукам!
Я отвел Анатольевича в сторону, отсчитал ему десять тысяч, он вернул мне три, которые уйдут на транспортировку и дальнейшие разъезды, и мы с ним распрощались. Но только я направился к «Москвичу», куда усаживалась бабушка, как услышал знакомый голос Олега:
— Пашка! Погоди!
Он настиг меня, развернул в свою сторону и спросил, держа в руках сигарету:
— Так а когда снова тренировка? Перерывы делать нежелательно.
Вспомнился «паркинсон богомола», и я отрезал:
— Извините, ребята не хотят. Не понимают вершин искусства и настроены просто бить морды. Так что увы. А я спешу, извините.
Занимая место рядом с бабушкой, я видел, как полыхнул огонь зажигалки и злость во взгляде мастера-недоучки. Каналья подошел к машине, помахал нам, прощаясь, и «Москвич» тронулся. Через десять минут мы были в Васильевке.
Вместе с бабушкой зайдя в дом, я отдал ей свои акции, распотрошил нательный кошелек, вынул доллары, а потом долго отсчитывал миллион рублей мелкими купюрами. Себе оставил чуть больше двух лимонов — чтобы купить тысячу баксов, заказанную у валютчика, и завтра расплатиться за участок. Бабушка вцепилась в мои плечи, стиснула их, заглянула в глаза.
— Пожалуйста, позвони мне, когда будешь дома, а то душа не на месте, это же, — дальше она прошептала еле слышно: — два миллиона!
Я обнял ее.
— Конечно позвоню, не переживай. — Ответил я ей тоже вкрадчивым шепотом: — Никто ведь не знает, какие деньги у меня здесь. А ты позвони матери, скажи, что все в порядке. — Я похлопал куртку и выбежал на улицу.
Махнул Каюку, высунувшемуся из летней кухни, скользнул ладонью по загривку Боцмана, распахнул калитку и плюхнулся в «Москвич» позади водителя.
— Извините за задержку. Поехали к центральному рынку.
Филин, который так и не представился, недовольно шевельнул кустистыми бровями, но отчитывать меня не стал — где он еще три тысячи заработает за два часа? У таксистов своя мафия, туда пускают только своих, да и не факт, что у него получится, это если приезжего надурить, так нет их сейчас.
Без двадцати семь я стоял на ступенях при входе на опустевший рынок один-одинешенек, ежился под порывами ветра и косился на алкаша, над которым склонились пэпээсники — наверное, карманы выворачивали. Довольно большой участок освещал единственный фонарь, и от греха подальше я сместился в тень, не выпуская ментов из виду.
А, нет, не трогают карманы. Подъехал «бобик», несчастного погрузили туда и увезли.
Мой валютчик поблизости не наблюдался. Блин, договаривались же! Зря приперся сюда.
Рынок после закрытия — место, мягко говоря, злачное. Как только менты уехали, из темных щелей вылезла местная шушера, и прямо возле ступенек три алкаша стали толкать друг друга и орать пьяными голосами.
Цокая каблуками и зазывно повизгивая, пробежали девки в мини-юбках, остановились, приложились к горлышку бутылки по очереди, закурили и пошли дальше.
Машина, на которой я приехал, стоит прямо при въезде, до нее метро сто пятьдесят. Похоже, пора мне ретироваться. Сунув руки в карманы, я направился к «Москвичу», и тут из тени между ларьками мне наперерез вышла женщина с начесом на голове — я невольно отшатнулся.
— Какой ты пугливый, — проговорили знакомым голосом, и Павел-валютчик явил себя, а в женщине я узнал его напарницу Алену. — Мы затаились, пока менты не уедут.
Он поравнялся со мной, спросил:
— Сколько?
— Штука баксов нужна, — ответил я и вложил в его руку пресс, говоря: — Ума ни приложу, как тут пересчитывать.
— Доверие — основа партнерских отношений. Чутье говорит, что ты не обманешь. — Павел подмигнул мне. — Баксы у Алены. Можешь не пересчитывать. Десять сотенных в конверте.
— Спасибо, — кивнул я и поравнялся с девушкой, она обняла меня и вложила в карман конверт, я сразу же сунул туда руку, испытывая гремучую смесь недоверия, трепета, сомнений, пощупал бумажки, пересчитал пальцами — десять.
Не удержался, вытащил конверт и, подойдя к фонарю и прикрывшись курткой, глянул внутрь. Доллары. Сотенные! Поймал осуждающий взгляд проходящей мимо бабули, которая наблюдала наши телодвижения и, наверное, увидела во мне наркомана.
Плевать!
Быстрым шагом я направился к «Москвичу», плюхнулся позади водителя и назвал свой адрес.
— Плохо знаю те края, — сказал тот. — Дорогу покажешь?
— Покажу, — пообещал я, чувствуя, как расслабляются напряженные мышцы.
Кажется, все. Еще немного — и все. Вот так мечтаешь о своем доме, а потом — трепет выбора, перебор вариантов — казалось бы, хлопоты приятные. Но оказывается, столько кругов ада нужно пройти, чтобы стать счастливым обладателем жилплощади, что радоваться не остается сил — опять подсунула воспоминания память взрослого.
Водитель включил радио — запела Пугачева.
Скорее давай, так расслабиться хочется! Доллары придется прятать под подушкой, потому что мама любит обыскивать наши вещи. Отчасти из дома к бабушке я уехал, потому что мама съела мозг. Она думала, что деньги должен прислать дед и тревожилась, как же я повезу такую сумму, хотела мне сосватать Алексеича, но я отбрыкался — не хотелось его вовлекать в семейные дела — вдруг основательно вовлечется и решит, что имеет право мною командовать и распоряжаться моими деньгами?
Потому, как только я переступил порог квартиры, мама сгребла меня в охапку, сильно-сильно прижала и поцеловала в макушку, говоря:
— Мама звонила, сказала, что все в порядке. Но я все равно беспокоилась…
— Миелофон у меня, — улыбнулся я и вдруг понял, что перепсиховал, силы покинули меня, и ноги подкашиваются. — Ты созвонилась с продавщицей участка, все в силе?
— Она сама набрала меня еще утром, — отчиталась мама. — В два часа дня у нас сделка. К нотариусу записала, все в порядке. Шевкет Эдемович тоже звонил, просил, чтобы ты его набрал. Волнуется.
Вот теперь точно можно выдыхать, ведь была вероятность, что сделка сорвется, и придется выбивать задаток. Остался маленький, но нервный шаг — визит к нотариусу и передача денег, и можно отпраздновать приобретение земли.
И еще остались тридцать акций «МММ», которыми можно поиграть и продавать их последовательно: пять после нового года, потом еще пять, а последние пусть лежат. Как только я узнаю о начале гонений на Мавроди, продам оставшиеся. Но друзей начну убеждать, чтобы продавали акции сразу после праздников.
