Некромант на страже человечества. Том 1 - Никита Клеванский
Черная, даже по меркам подземелья, тень скользнула на лицо Клена, и он ушел, оставив меня наедине со своими мыслями. К несчастью, я понял, что он имел ввиду. А может и к счастью. Потому как осознал, что «Срандель» — слишком мягкая кличка для подобного отброса и извращенца. А еще понял, что мне совершенно не хочется сломать кайло. Так что метод устрашения в какой-то степени рабочий.
Углубляться ни в один из отнорков я не стал. Какой смысл, если нет разницы где капать? Глубоко вздохнув, я подошел к стене, расставил ноги на ширину плеч, поднял инструмент и с силой опустил его так, как меня учил Клен.
После первого удара у меня засаднили ладони. После второго — предплечья. Потом плечи. После четвертого я понял, что до вечера не доживу. А вместе с пятым мне под ноги упал похожий на кианит полупрозрачный голубой кристалл размером с два пальца.
— Вот тебе и «точно не светит». — с немалым удивлением произнес я, поднимая добычу с земли.
Глава 24
Передвижение в пространстве редких светящихся шариков никакой логике не поддавалось, но мне удалось найти один более или менее стабильно зависший возле земли и в его свете рассмотреть добычу. Ею стал уже знакомый по Церемонии Пробуждения голубой кристалл, называемый почему-то Этерниевой рудой. Вот только если в Дальнем Крутолуге отец чуть ли не за годовое жалование купил нам с Анной по осколку размером с ноготь, то на этот ему пришлось бы горбатиться полжизни. Если не больше.
Камень лежал на моей покрытой грязью ладони и казался самым красивым, что я видел в своей жизни. Леуш, наверное, описался бы от восторга, найди он нечто подобное во время своих скитаний по отдаленным подкупольным территориям. Ведь кроме завораживающего внешнего вида и играющего на гранях света, кристалл обладал внушительным запасом концентрированной Межмировой Энергии, которую я даже сейчас ощущал сквозь кожу.
Будто взял в руку находящийся под напряжением электрод. Мощность небольшая, но достаточная чтобы…
Секундочку!
Какой электрод⁈
Я что и вправду чувствую в руде Межмировую Энергию? Несмотря на подавитель?
Порывистым движением я поднес свободную руку к шее и с огромным сожалением убедился, что ошейник по-прежнему на месте. Попытка обнаружить разлитую в воздухе силу так же провалилась. Но я все еще ощущал заключенную в осколке Энергию!
Будто дикий зверь, запертый в тесной клетке, она металась из стороны в сторону, рычала, ярилась, била хвостом об ненавистные прутья, но никак не могла найти выход на свободу. Такую близкую и такую недостижимую.
Позабыв обо всем на свете, я замер все в той же неудобной позе, стоя на коленях, и попытался высвободить зверя. А если точнее, забрать себе его силы. Ведь без них я был лишь простым ребенком, не успевшим еще даже отпраздновать свой восьмой день рождения. А такими темпами я имел все шансы и вовсе больше никогда не увидеть свет солнца.
Как Клен. Как Кисточка. И как остальные старожилы рудника.
Закрыв глаза я всем сердцем и всем своим естеством потянулся внутрь кристалла. Пещера исчезла. Мне казалось, что я движусь через сложнейший лабиринт, затопленный болотом плохо прожеванной жвачки. К тому же мятной. Не уверен, что так можно сказать, но именно этот образ наиболее точно описывал мои ощущения.
Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Тягучие липкие нити норовили содрать с меня кожу. Мышцы ныли от страшного напряжения, большего, чем когда я пытался столкнуть со своего места тяжеленный алтарь гноллов. Но я стиснул зубы и продолжал двигаться вперед. И даже попадание в тупики не заставляло меня опустить руки. Я разворачивался и выбирал новый путь, готовый блуждать так хоть вечность, но добраться до вожделенной цели.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я наконец достиг тонкой полупрозрачной перегородки, отделявшей меня от беснующегося сгустка Межмировой Энергии. Тот перетекал из стороны в сторону, постоянно меняя форму, но я чувствовал, что это именно то, что нужно. Такого запаса мне хватило бы, чтобы до предела усилить тело и бросить вызов Сранделю. Возможно, даже получилось бы сорвать ошейник. Черт! Да я бы Бездну перепрыгнул и голыми руками разобрал проклятый Каземат на мелкие камушки!
По крайней мере так мне казалось.
В решающем рывке я всем телом уперся в преграду, натужился, надавил… и понял, что та лишь на вид казалась тонкой и хрупкой. Я будто пытался сдвинуть дом. И не хлипкую хибару островного туземца, собранную из палок, листьев и обезьяньего помета, а вполне себе кирпичную девятиэтажку парадных эдак на пять-шесть.
Короче говоря, никаких шансов.
Осознав всю тщетность попыток, я закричал раненной птицей и принялся лупить по барьеру кулаками. Я не чувствовал боли. А может ее и не было в этом воображаемом мире, возникшем в моей голове при попытке заглянуть внутрь Этерниевой руды. И даже потеки крови от разбитых в хлам костяшек не заставили меня прекратить.
Но зато привлекли внимание сгустка.
Перестав метаться, тот медленно подплыл ко мне с другой стороны перегородки. Будто живой, тот замер, изучая меня.
Я тоже застыл.
Повинуясь внезапно возникшему импульсу, я положил руку на мутную преграду, и, о чудо, туманное нечто повторило мой жест! Оно отрастило тонкий фиолетовый жгут и, словно зеркальное отражение, прикоснулось к моей ладони.
В этот миг я почувствовал, как одна единственная искорка скользнула сквозь барьер и растворилась во мне.
Получилось!
Я хотел еще, но грубый, донесшийся откуда-то со стороны, окрик нарушил мое сосредоточение, бесцеремонно выдернув меня в реальность.
— Ты что там замер, клоп навозный⁈ — уже на понятном языке повторил нависший надо мной клиот с зачатком третьего глаза на переносице. — В Каземат захотел, чел? Господин Заркад это быстро устроит!
А Клен не говорил, что нелюди заходят проверить процесс работы. Впрочем, это могло казаться ему естественной и недостойной упоминания вещью.
— Не бывает навозных клопов. — с трудом выдавил из себя я.
Я устал так, будто в одиночку вытащил из болота бегемота, а тот неожиданно оказался никому не нужной давно затонувшей баржей. Которую еще и пришлось заталкивать обратно. Однако я чувствовал, как глубоко внутри меня теплится крохотная частица Межмировой Энергии. Оно того стоило.
— Но ты, уродец, мог
