Первый из рода: Калибан, Проклятый зверь - Виктор Крыс
— Шо? — удивленая моим поклоном проговорила с набитым ртом Исау, держа чашку с рисом у рта.
— Да ничего, приятного аппетита, — улыбнулся я.
— Будешь? — спросила Исау. — Вкусна!
— Нет, первый день учебы, откажусь. Боюсь, буду сонным если поем.
— А-а-а, — набивая рот рисом, протянула Исау.
И только когда я уже приближался к воротам, темная выскочила на крыльцо и прокричала что было сил.
— Утачи! Фак! — не успев прожевать, прокричала Исау, а я радушно помахав ей рукой, заметил, что она не пересекла линию света и тени. Сделала она это интуитивно или, привыкнув к дискомфорту, обдуманно не пересекает границу, которую обычный человек и не заметит, не знаю, но это и неважно.
Это то, о чем говорил Иньху, его дочь чудовищно сильна, но у неё нет умения пользоваться с этой силой в любых условиях, как, например, делала та Императорская Тень. Пригасить солнце, чтобы оно ему не мешало, казалось со стороны не таким уж сложным делом, но как оно будет менять расстановку сил? Сможет ли в момент решения судьбы Исау совершить подобное? Даже не знаю.
Днем прибить Исау несложно, привязать к столбу на солнцепеке, разжечь под ней костер и все, нет будущего мастера тьмы. Но я согласен, что ночью с Исау лучше не встречаться, и то, что я почувствовал прошлой ночью стоит запомнить и не выходить на прямой бой с тем, от кого я почувствую подобное. Разорвет и даже не запомнит, и надо еще бы узнать, как защититься от такого удара.
Город встретил меня как всегда радушно, наверное, потому что все встреченные люди видели мое дружелюбие. И потому с дерева возле меня упал мальчишка, подавился в саду яблоком какой-то дед, а две лежащие посередине дороги без сознания девушки, наверное, были поражены моей красотой. И еще молодой воин, попытавшись слишком резво вытащить меч, отрезал сам себе палец, что лишь подтверждало мою особенную неотразимость сегодня. Все как обычно, и особенно меня радовало, что в любой толкучке мне было легко пройти.
— И как я куплю подарок для Исау? Все торговцы разбегутся, хотя с другой стороны я буду самым настоящим мастером торговли, мне сбудут все по бросовым ценам, особенно если я улыбнусь, — тихо сам себя проворил я, проходя по карте, что нарисовал Иньху, в храмовый район города.
— Изыди, нечиста сила! — кричал монах у храма. — Имофей защитит нас!
— Иди к нам, нечиста сила, Умофей защитит тебя от Имофея! — прокричали из соседнего храма.
— А что, так можно было⁈ Эй, чистый гигант, иди к нам, нам нужны святые воины!
— Ах ты! Проклятого переманить захотел?
— Ты сам проклятый, не видишь, в нем света целый стог? А в тебе тьмы побольше, чем в вашем Умофее!
— Да когда же ты сдохнешь, тварь завистливая…
— Не дождешься!
Так я прошел несколько храмов и увидел, как было и указано на карте, горную тропу, что ведет к отвесной скале. Словно издевка над храмовым районом, в его центре возвышалась серая скала, на которой стояли три строения, а на отвесной скале были вырублены нечастые, древние и полуразрушенные ступени. По-которым уже вовсю шли сотни учеников непрерывной цепочкой один за другим, и по этому пути придется идти и мне.
— Наш мастер символист сказал, что линия Оргея со сменой лишь одной буквы меняет свое значения, одна не ровная линия и все… — прощебетала девушка подруге, что вскочили как молодые козы в своих белых кимоно на первую ступень.
— Что, все? — спросила ее подруга, не глядя прыгая по ступеням.
— Заместо единения друг с другом все начнут заниматься безразборным, животным, яростным се… — долетели до меня обрывки слов. Уходящие вверх ступени уносили с собой и девушек и их разговор.
Скала была невысокой, и меня радовало, что по карте мой путь закончится у первого из трех групп зданий. Эту обыденную для учеников проверку на ловкость я проходил с трудом. Мимо меня проносились молодые ученики, и слава богам, хотя-бы не орали на меня. Пару раз я чуть не падал и висел на еле держащейся ступени.
— Высоко-о-о-о, — почти жалобно выдохнул я, смотря вниз. Высота с непривычки казалось километровой, хоть внизу от силы было метров сорок.
Потный, усталый, и не от труда, а от нервов, я наконец подошел к воротам с непонятной деревянной табличкой, истлевшей от времени. На ней было написано краской витиеватое то ли название этого места, то ли обращение к путникам, послушникам и ученикам. У ворот же стоял скучающий старик с лысой головой и аккуратной седой бородкой.
— Вас ждут, второгодки уже начали свое занятие, — вежливо поклонился мне старик в бордовом кимоно с огромными золотыми кольца в ушах.
— Прошу про… — с поклоном начал я говорить, но старик ухмыльнулся и перебил меня.
— Пустое, не трать на меня слова, которые предназначены для твоего наставника, — пошел, не дожидаясь меня, вперед старик. — Иди за мной, у вас сегодня занятия на легендарном песчаном полотне.
— Я буду обучаться со второгодками? — удивился я. — Я практически ничего не знаю о символистах.
— Об искусстве слов и знаков прекрасно знает твой лоб, и как я вижу, он дважды об этом узнал, — не оборачиваясь, рассмеялся старик. — И молись своему Калибану, чтобы к вечеру ты не стал познавать искусство с выпускниками или со мной.
— Молиться не умею, и начинать не собираюсь.
— Твой выбор, — усмехнулся старик. — Дам совет, воспринимай наставника как наставника, а не учителя и каждое его слово воспринимай как истину. Каждая его угроза реальна, каждое благо призрачно, и хоть и кажется несбыточным, но поверь моему Слову, оно еще реальнее, чем угроза.
— Вы были его учеником?
Старик замер на полушаге, и я замер следом за ним.
— Я единственный, кто носит бордовое кимоно как символист за последние пятьсот лет, — тихо проговорил старик. — И мне интересно, какое кимоно наденут на тебя, если ты умрешь или выживешь после нашего общего наставника. В цвете кимоно кроется вся суть.
Я молчал, а старик продолжил говорить, стоя ко мне спиной.
— Я ученик наставника уже второе столетие, и чуть позже присоединюсь к вашим занятиям, — хрипло проговорил старик. — Мне было пять лет, когда меня скинули в отвесную пещеру. Там среди червей, поедающих трупы, и падальщиков пещер, меня нашла Тень императора. Вышел я через десять лет в бордовом кимоно, одежде моего наставника, которое всегда черное, но это кимоно было окрашено его кровью, ибо нужен был
