Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий
Это для неё, для Катюхи, прошло тридцать лет, и всё давно зарубцевалось и огрубело. А моё сердце было как стейк — обугленное снаружи и кровоточащее внутри. И выглядело так же. Наверное.
Мы сели за стол.
— Ну, наливай. Ты чего такой кислый? У тебя всё нормально?
— Да, всё хорошо, — кивнул я. — В принципе. А у тебя?
— Да-а, — махнула она рукой. — Тоже в принципе. Хорошо.
Она осушила бокал, а я только пригубил.
— А Матвей часто у отца ночует?
— Пс-с-с… — Усмехнулась Катя. — Второй раз или третий за всё время.
— А что, повод какой-то?
— Не знаю. Они какие-то планы строят на будущее. Мозговой штурм. Меня не посвящают в детали. Такие у нас отношения интересные.
Она развела руками и едва не сшибла бокал.
— Вчера, — даже не заметив этого продолжала она, — орал, как потерпевший. Мол, ты меня позоришь.
— Это из-за проделок Мэта?
— Наливай. У дамы бокал пустой.
Я подлил.
— Из-за проделок, — засмеялась Катя, быстро хмелея. — Из-за них. Ничего, говорит, тебе поручить нельзя, всё испортишь.
— Да ладно, это что, Никита твой придумал ахинею с фальшивками?
— Что? — нахмурилась Катя. — Нет, конечно, шутишь что ли? Никита из-за этого скандала и спустил всех собак на Мотю. Я говорю, ты чего орёшь на ребёнка, он же просто пошутил. Прикололся. Ты же не в обиде, Серёж?
— Я-то? — усмехнулся я, — Нет, конечно. На обиженных воду возят. А вот училка, похоже, в обиде. Елена Владимировна.
— Ой, да ладно, из мухи слона раздувать.
— А что, в таком случае, Никита, поручил Матвею? — поинтересовался я. — Если не эту операцию по дезинформации.
— Не знаю точно, но что-то про тебя.
Катя ухмыльнулась и погрозила мне пальцем.
— По-моему, он нас с тобой подозревает, — добавила она и рассмеялась. — Представляешь?
— У него работа такая, — усмехнулся я. — Всех подозревать.
— Это точно, — кивнула хозяйка дома. — Ему сейчас надо выставить Назарова в неприглядном свете. У них вражда. Война. Атомная. Вот он и хочет показать, что школа, которую тот накачивает бабками, на самом деле источник всяких гадостей. А заодно и тебя выгнать. Он злой на тебя. Даже запретил мне с тобой встречаться.
Элегантные решения Никиты Щеглова. Узнаю руку мастера. Только сынок, похоже, выполнил не все инструкции своего тяти… Ну, Никитос… гроссмейстер хренов. Довольно красиво закрутил и неочевидно. Подцепил популярного блогера и, возможно, не одного его.
Витя, пожалуй, единственный, кто осмелился бы взять компромат, а значит, нарой я что-нибудь на Никиту, принёс бы к Петрушке. Ну, а куда? На федеральный уровень? Мелковат масштаб. А в области все под контролем, насколько я выяснил. Только Витя и возьмёт.
Так что он запустил первый этап с помоями на школу и одновременно плюнул в сторону Назарова. Закрыл сразу несколько целей. Меня выпнут из школы, а школе не дадут стать лицеем. Но если вдруг я всё-таки принесу Петрушке материалы на Никитоса, моментально всплывёт, что материалы на школу были фейковыми, а слова Вити Петрушко не стоят и ломаного гроша. И его сольют в канализацию.
— А Мэт правда в Москву уедет? — поинтересовался я.
— Наверно. Там же эта, Ангелина, зазноба его.
— И давно он с ней мутит?
— Конечно, давно. Она ведь та ещё штучка. С тобой вон зачем-то крутила, когда у них с Мотей вроде тоже что-то наклёвывалось… Налей-ка ещё. И вон ту бутылку открой. Знаешь, детские шутки бывают такими злыми.
— А ты знаешь, что она меня конкретно так с пути сбила?
— Ангелина? Да сучка. Знаю, конечно. Но ты, если честно, тоже хорош. Из-за какой-то мокрощелки вены резать, это уж вообще. Хорошо, что ты через это перешагнул. И знаешь, вот я на тебя смотрю и сомневаюсь в той истории. Мне кажется, не мог ты. А просто для какой-то цели туману напустил.
— А ты?
— Что? — удивилась она.
— Легко с людьми расстаёшься?
— Ты… на Никиту что ли намекаешь?
— Да что ты, ни на что я не намекаю. С чего бы?
— Знаешь, я… ну-ка плесни, не жалей. Не жалей, я сказала.
— Мне кажется, не стоит столько.
— Ага, поучи меня. Ты вот так иногда одного человека напоминаешь, прямо убить тебя хочется. Что?
Непроизвольно желваки заходи на скулах. Сами по себе.
— А я его любила, между нами говоря. А потом думала, что разлюбила.
— Бывает, — кивнул я.
— Ты, конечно, вены резал, я знаю, но ничего-то не понимаешь в жизни. Бывает. Не бывает! Я его предала, между прочим.
Она покачала головой и замолчала, уставившись на стакан.
— Тоже случается, — снова кивнул я. — Но ты же не жалеешь.
— Это я так сказала?
— Похоже на то, — хмыкнул я.
— Это не я так сказала. Это так мой психолог сказал.
Она выпила из бокала всё и сделала знак налить ещё.
— Ты к психологу ходишь? — удивился я.
— Ходила, пока Никита не прознал. Он мне по мозгам дал и запретил.
Ну, это было понятно. Психологу-то чего не расскажешь в угаре терапии.
— Ясно. Я тебе больше наливать не буду. Хочешь пить, наливай сама. Но мне это не нравится.
— Посмотрите на него. Ты же не муж мне, чтобы решать, что мне делать.
— Угу, — кивнул я, наблюдая, как она сама налила себе полный бокал.
— Вина много, целый погреб, так что не считай. А вот Никиту я никогда. И он меня никогда. Использовал просто. Заморочил голову. Но я-то сама виновата. Сука беспринципная.
Она выпила.
— Думаешь, я не знаю, почему ты со мной дружбу водишь?
— У дружбы, — ответил я и сделал несколько глотков из бокала, — не бывает причин.
Игристое давно стало тёплым, и я его вообще не почувствовал. Ни вкуса, ни удовольствия. Ничего… Хотя нет, горечь. Горечь точно была.
— А у твоей есть, — расплылась в пьяной улыбке Катюха.
— Но ты их точно не знаешь, — пожал я плечами. — Даже представить не можешь эти причины. И деньги там не имеют никакого значения.
— Ты хочешь навредить Никите, — подмигнула она. — Может, тебя Назаров нанял, а может, другой кто-то.
— Нет, — покачал я головой. — Никто не нанимал.
— Неважно. Смысл в том, что я хочу тебе помочь. Так что, всё правильно, и ты на верной дороге. Ешь сёмгу. Остывает ведь. А когда ты сделаешь, что хочешь, расскажешь мне про то, как вены резал. Я хочу знать всё, что с тобой случилось. Но не сейчас. Потом. Когда-нибудь.
— Знаешь, Катя… — начал я.
Мне очень хотелось сказать ей что-нибудь злое и резкое, хлестануть наотмашь! До того меня бесила её жизнь. Тупость! Какая тупость! Испоганить, уничтожить, растоптать всё самое дорогое, а потом всю жизнь жрать себя поедом, мол, какая же я несчастная. Бедная, блядь, Катя!
— Ну… — подбодрила меня она и снова улыбнулась.
— Ты такая… дура. И идиотка. Безмозглая курица.
Она опешила. Улыбка сошла с её лица, но она ничего не сказала. Может уже и не соображала ничего после выпитого.
— Но я тебя почему-то жалею, — покачал я головой. — И вот что я тебе скажу. Да, ты предала. Да, охотно дала себя окрутить и забить мозги. Да, человека уже нет. Но ты в этом…
Я перевёл дух.
— Ты в этом не виновата. Его бы всё равно устранили. Чуть раньше, чуть позже. Ты ни при чём. И… мы все ошибаемся. И у каждого из нас имеется целый воз ошибок, которые уже никак не исправить. Ничего не поделать. Просто живи дальше так, чтобы не совершать новых. Мёртвые не держат на нас зла. Понимаешь меня? Живи, Катя. Только перестань ты бухать.
— Ты правда так думаешь? — заплетающимся языком произнесла она, и по щекам её потекли ручьи. — Про Серёжу. Думаешь, он меня простил?
Да чтоб ты провалилась, Катя!
От ответа меня избавил телефон. Завибрировал в кармане. Я резко вытащил его и сразу нажал на зелёную кнопку. Звонила Альфа.
— Да, — излишне сурово бросил я.
— Сергей!
Голос её был явно взволнованным и испуганным.
— Что-то случилось?
— Извини, я, наверное не вовремя.
— Да говори, пожалуйста.
— Ты бы не мог прийти?.. — помолчав, спросила она.
