Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий
Петя, как почувствовал, позвонил. Спросил, есть ли новости в работе. Я пообещал в ближайшие день-два дать что-то конкретное. «Гелик» через некоторое время уехал, но барон остался в ресторане. Я заметил, что туда подъезжали крутые тачки, хотя уровень ресторана не предполагал интереса со стороны богатых гурманов.
Вероятно, дядя Нико использовал его, как офис и место для обсуждения различных производственных вопросов. Это открытие было полезным. Сюда вполне мог пожаловать и Харитон, имевший с бароном деловые контакты. В то, что он действительно уехал в Новосибирск, я не слишком верил.
Я позвонил Кукуше и попросил подъехать. Когда он появился, я рассказал ему о последних событиях.
— Ты почему сразу не сообщил? — нахмурился он.
— Во-первых, сначала не до звонков было. Скорая, больница, всё такое, сам понимаешь. А потом не захотел тебя будить, дёргать. Зачем нам было торчать у дома барона вдвоём? А сейчас помощь нужна. Понаблюдай, пожалуйста. Подежурь вместо меня. Надо маму навестить.
— А ты в больницу звонил?
— Да. Там всё нормально, вернее, более-менее терпимо.
— Это хорошо. А про Розу случайно не узнавал?
— Спрашивал, пока там сидели, ждали. Звонил в отделение, она в коме. Пока никаких новостей и прогнозов нет.
Оставив вместо себя Кукушу и наказав ему сразу звонить мне, если появится кто-то похожий на вьетнамца, я поехал в больницу. Посидел с мамой, оставил фрукты, поговорил с врачом и дал ему денежку.
Он сказал, что волноваться не о чем и завтра, в принципе, маму могут выписать, если всё будет по плану. Но я попросил его не торопиться и понаблюдать за ней хотя бы ещё пару дней, чтобы быть абсолютно уверенными в её состоянии. Он покачал головой, но пообещал помочь с этим делом.
После больницы я вернулся к Кукуше.
— Заходили чурки, — неполиткорректно отчитался он. — Но точно не вьетнамец. У меня глаз намётанный, я бы сразу его просёк. Слушай, ты езжай домой, отдохни немного, а я тут потусуюсь. Если что, позвоню.
Я согласился. Машину бросил у мойки, где мы с Кукушей от ментов скрывались. А оттуда до дома было около пяти минут пешком. Насти у подъезда не было, Харитона тоже. Да вообще никого не было. Я проверил обстановку и проскочил к подъезду.
Дома царил страшный кавардак, но сейчас сил наводить порядок не было. Навалилась усталость. Я быстро принял душ, переоделся и зашёл на кухню. Засунул в микроволновку котлеты, включил чайник. В дверь позвонили. Я прокрался в прихожую, прислушался. В кармане завибрировал телефон.
Снова позвонили и я услышал голос Насти:
— Здравствуйте, дядя Лёня.
Я открыл дверь.
— Ты где пропал⁈ — с порога начала она, но осеклась, увидев, что творилось в квартире. — Это что?
— Заходи, я как раз обедаю.
— Ты что, вилку не мог найти?
— Точно. Есть будешь?
— Нет. А что случилось? Это вчера что ли?
— На этот раз грабители.
Настя округлила глаза.
— А мама где?
— Мама в больнице. В областной.
— Ничего себе! Что с ней⁈
Не вдаваясь в подробности я объяснил. Мы прошли на кухню, и я от души натрескался. Настя сидела рядом и смотрела, как я ем. Даже вопросов особо никаких не задавала. Спросила только, провёл ли я ночь в больнице, и я соврал, что да.
Наевшись, я пошёл к себе и завалился на диван, а Настя уселась ко мне в ноги.
— Ты спи-спи, — предложила она. — Я тут тихонько посижу. Мешать не буду.
Возражать, честно говоря, сил не было. Я закрыл глаза и сразу отрубился. Кровь отлила от головы, так что я забылся и был разбужен вибрацией телефона в джинсах. Звонила Катя.
— Алло…
— Привет, кавалер. Спишь что ли?
— Вообще никогда не сплю, — ответил я, протирая глаза. — С детства не приучен.
Она засмеялась.
— Ну что, какие планы? — спросил я.
— Не передумал ещё?
— Я-то? Я раз сказал — как отрезал. Назад пути нет.
— О, серьёзный ты парень, — усмехнулась Катя. — Давай, тогда приезжай ко мне.
— Во, как, — воскликнул я и уселся на диване.
Настя сидела рядом и внимательно прислушивалась к моим словам.
— Уговор же вроде другой был?
— Да-а, — протянула Катя. — Чего деньги тратить? Дома лучше. Я тебя угощу, не бойся, не хуже, чем в кабаке. Посидим спокойно. Поболтаем.
— Ты что, под домашним арестом что ли? — предположил я.
— Ну почему… — смутилась она. — Нет, просто дома действительно спокойнее. Мэта не будет. Он у отца сегодня… Короче, да или нет?
— Да, — пожал я плечами. — Зачем «нет»? Ладно буду через час.
Я отключил телефон.
— Насть.
— С кем это ты? — прищурилась она.
— С милфой очередной. Ну-ка иди сюда.
— Чего?
Я взял её за руку и притянул к себе.
— Иди, поцелую тебя.
— А?
Она потянулась ко мне, а я обхватил её голову ладонями и чмокнул в макушку.
— Эй! Что за дела!
— Эх, Настя-Настя, чувствую, вырастет из тебя та ещё сердцеедка. Ты будешь идти, а парни налево и направо штабелями падать. Да?
— Что с тобой? Выспался что ли? Прозрел наконец-то? Счастье своё разглядел?
Она это так серьёзно произнесла и прям на одной ноте, что я не выдержал и рассмеялся.
— Я бы тебя в рамочку вставил и смотрел бы, любовался с утра до вечера.
— Тебе что приснилось? — помотала она головой. — Вроде ничего не топорщилось. Куда идёшь, скажи лучше.
— Иду, дочь моя, на дело.
— Какая дочь? — возмутилась Настя. — Ты во сколько вернёшься, папочка?
— Не знаю пока. По обстоятельствам.
— Человек-загадка, блин. Ты доиграешься, Красивый. Вот брошу тебя, будешь знать тогда. Страдать станешь, да только поздно будет…
Она сказала и вдруг в лице изменилась, словно поняла, что сморозила глупость. Перепугалась.
— Намёки на моё позорное прошлое? — усмехнулся я. — Знаешь, если из-за кого и стоило бы глотать таблетосы, только из-за тебя. Но извини, через этот период я уже прошёл. Так что ты иди, Настя, займись домашним заданием. И думай не о мальчиках, а об экзамене. Мальчики всегда будут вокруг виться. Тебе только надо будет выбрать какого-нибудь надёжного. Но не торопись. Я советую тебе к этому вопросу приступить лет через десять.
— Через десять? — скорчила она недоумённую рожицу.
— Да, ты права. С учётом темпов развития современной молодёжи — лучше через тринадцать.
— А-ха-ха, как смешно. Неблагодарный. Я тут его покой оберегаю, а он прикалывается. Я кстати на кухне всё разложила, пока ты дрых.
— Спасибо тебе, милый друг, а теперь мне пора.
* * *Я купил итальянскую франчакорту и торт из крутой кондитерской в Зелёной поляне. Машину оставил на парковке там же и пошёл пешком. Охрана на этот раз пропустила практически сразу, потому что Катя предупредила их о моём приходе. Пока шёл к дому, позвонил Кукуша. Сообщил, что барон поехал домой и что никакого вьетнамца не было. Я его отпустил и пообещал позвонить завтра.
Катя уже хлопнула для плезиру, и когда я, весь такой кабальеро с холодным шампанским и сладостями, появился на пороге, глаза у неё уже весело поблёскивали, отражая повысившийся уровень дофамина.
— Ах! — воскликнула она. — Прямо дон Жуан!
Ну, это вряд ли, хотя вот этот набор действовал безотказно, когда мы с ней только ещё «дружили».
— Очень странно, — беззаботно пожала она плечами, закрывая за мной дверь. — Но с тобой я чувствую себя на удивление спокойно и свободно. Хотя ты ровесник моего довольно позднего сына.
— Возможно, я являюсь символом того, что жизнь можно прожить заново, — хмыкнул я, но она пропустила это мимо ушей.
— Давай, что тут. О, Италия! Браво, синьор. А торт какой?
— Советовали «Мудрого еврея», но я решил взять «Павлову».
— О, безе! Ты всё правильно сделал.
Ещё бы. То что ты безе любишь, я ещё не успел забыть.
— А я сёмгу запекла. По-домашнему, без особых изысков. Или ты был на Мишлен настроен?
Я, если честно, был настроен на то, чтобы поскорее отсюда смотаться. Свалить нахрен! Потому что все эти пузырьки, безе и сёмга по-домашнему, без изысков — всё это, как раскалённые клейма прошлой жизни, воспроизведённые в новом виде, с болезненной настойчивостью возвращали меня к недавнему прошлому.
