Сердце Изнанки. Книга – 2 - Олег Валентинович Ковальчук
— От обиды, Дим, от обиды, — пояснил я, наклоняясь ближе. — Его ведь уязвили по-настоящему, ударили по больному. Теперь он в армию больше не вернётся, просто потому, что его предали, а генерал, который позволил сказать лишнего, не только не извинился, да ещё и наказал его не по делу. Такое не прощают, я бы точно не простил и обязательно отомстил бы. Да, не попался бы так глупо, как Медведев, но, скорее всего, генерал бы на этом свете уже не ходил.
Дима посмотрел на меня округлившимися от удивления глазами, а я поморщился — лишнего наговорил, выдал слишком многое о своем характере.
— Ну а что, а как иначе? — продолжил я, пытаясь оправдаться. — Это же чистое оскорбление. Я прекрасно его понимаю, если он бился до конца с тварями, удерживал город, а потом ему такое в лицо кидают. Хорошо ещё, что генерал жив остался. Ещё и цел, да не избит. В любом случае, такая несправедливость порождает много противоречивых эмоций. А мы можем предложить ему шанс начать все заново, причем с высокой позиции.
— Ладно, отмахнулся Дима, это все разговоры, что ты делать-то собираешься? — спросил он, отпив кофе с молоком и глядя на меня. — Его ведь скоро казнят. Каким бы хорошим и честным он не был, казнённым он нам пользы не принесёт.
— Твоя правда, — произнёс я задумчиво. — Но оставлять так дело нельзя, спасать его надо. И не только потому, что он может нам пригодиться, а просто человек он хороший. Ты ведь сам это видишь. Таких в беде оставлять нельзя, потому как подобных и так немного. А если таких вот Медведевых в обиду давать, то зло торжествовать начнёт. Всякие чинуши будут бал править, а смелые, пробивные, ревнители чести будут в аутсайдерах. Понимаешь меня? — поглядел я на Дмитрия.
— Тебе такое не по душе? — спросил он.
— Если есть возможность такого человека поставить рядом с собой, подружиться с ним, такой шанс упускать нельзя, — улыбнулся я.
Тем временем, пока мы болтали, ласка то и дело прыгала от меня к Дмитрию, то исчезала, то появлялась. Она была очень взволнована, будто её что-то сильно беспокоило. Она скакала по столу, принюхивалась к кофе в кружке Дмитрия, тут же фыркала и чихала, затем прыгала ко мне на колени, тыкалась мордочкой мне в лицо, затем снова прыгала к Дмитрию. Потом исчезала на несколько секунд, а то и минут, и снова появлялась.
— Успокой свою животинку, — буркнул Дмитрий, когда она в очередной раз едва не окунулась мордочкой в его чашку.
— Да пускай резвится. Мешает, что ли? — произнёс я, наблюдая за её выходками с улыбкой. Меня забавляло это маленькое, но такое энергичное существо, будто внутри него скрывался целый ураган эмоций.
— Ну, в целом, если отбросить высокопарные слова… — побарабанил пальцами по столу Дмитрий. — Мне он тоже понравился, и видно, что он толковый. Вот только вы даже нормально не поговорили, я слышал ваш разговор. Откуда ты знаешь, что он захочет вообще идти к нам на службу? Тем более, что чин у него был высокий, а тут идти на службу к… — он поморщился, — … к роду типа нашего. Я ведь понимаю, что у нас род не такой большой и именитый. Да и репутация наша в последние дни пострадала.
— Но что-то других посетителей я у него не заметил, — ответил я, вспоминая пустые коридоры и одинокую фигуру опального офицера. — Но в одном ты прав. Даже если он захочет с нами работать, я абсолютно не понимаю, как его оттуда вытаскивать. Варианты у меня есть, но как их провернуть — ума не приложу.
— Мой дед говаривал, не можешь принять решение — нужно выписать на бумагу все мысли, которые есть в голове. А там уже картина станет более понятная, — произнёс он.
С этими словами он действительно достал блокнот и ручку. Интересно, Дмитрия всегда был такой практичный подход к проблемам? Во всяком случае, человек с таким складом ума больше подходил на роль главы рода, нежели Александр Филиппович.
— Итак, что у нас есть? — произнёс он. — необходимо четко структурировать и выписать возможные решения: Его через три дня должны казнить, расстрелять, — и записал это в качестве первого пункта в блокноте.
— Злобин уже написал ходатайство и даже отправил в канцелярию, — произнёс я. — Говорит, что даже помилование готово.
Дима кивнул и записал следующий пункт:
— Помилование готово, — пробормотал он, выписывая следующий пункт в блокноте.
— Надо понять, как ускорить процесс и доставить помилование до момента казни, — произнёс я, наблюдая, как он старательно выводит буквы своим аккуратным почерком. — Либо найти причину отсрочить сам расстрел. Других вариантов, по крайней мере, сейчас, я не вижу.
Дима старательно все записал.
— Значит, отсрочить расстрел или ускорить получение исполнительным органом помилования, — повторил он, подчеркивая последнее слово для большей важности. — Твоя ласка перемещаться умеет. Может, её отправить в столицу к императору за помилованием? — хохотнул он.
В этот момент, будто услышав его мысли, Белочка действительно появилась и принялась прыгать по столу, завидев новую игрушку в виде блокнота и ручки. Она схватила зубками ручку, которую Дима вставил в пружинку блокнота, и тут же исчезла, вместе с самим блокнотом.
— Эй, куда⁈ — вскрикнул Дима. — Вот, Костя! Твоя зверушка у меня блокнот стащила!
— Да вижу я, — флегматично произнёс я, подперев подбородок рукой, совершенно не удивляясь такому повороту событий.
— И как теперь будем записи делать? — произнёс он, вздохнув.
— Да что там записывать? И так все понятно.
— Эх, — махнул он рукой, затем поглядел на меня. — Может, Злобину позвонишь? — предложил он.
— Кстати, это мысль, — произнёс я, задумчиво потирая подбородок. — Хотя… я уже звонил Злобину, он все, что мог, сделал, — добавил я после паузы.
— Что если попробовать с этим генералом самим созвониться? А еще лучше встретиться.
Я поглядел на Дмитрия:
— Ну да, это не плохая мысль все-таки, как бы там ни было, уверен: раз до генерала дослужился, значит, не дурак. Какая бы там ситуация не получилась, но подвергать расстрелу героя, который, пускай и перешёл определённую черту… — я потер переносицу,
