Обсерватор - Антон Витальевич Демченко
Не найдя обоснованных доводов против, я и направился к остерии. И по мере приближения к заведению, убедился — вопли в мой адрес были сугубо одобрительными.
— Синьор, вы так отменно указали этим молодчикам их место! А быстро как? А то, помяните мои слова, эта банда дошла бы до беды! Ну ладно, сверстники — закалка характера не помешает настоящим мужчинам. Но они же оскорбляли уважаемых аэров, следующих по своим делам! И порко абиссо, так могло дойти и до греха, и дошло бы, помяните мои слова!
Тараторил это с совершенно пулемётной скоростью некий тип средних лет. По мере приближения к веранде я более-менее оценил там находящихся. Явная подавальщица-официантка, не слишком молодая, но и не старая дева, причём заметно крепкая — не культуристка, конечно, но постоянные занятия физическим трудом очевидно повлияли на её стати. Не менее явный повар, вполне упитанный, и даже щеголяющий характерным белоснежным колпаком, чтобы я не ошибся. Какой-то клерк или чиновник в сером однотонном костюме — скорее всего, посетитель заведения. И, наконец, тот самый трындящий тип, вываливший на меня своё сверхценное мнение о поведении нынешней молодёжи: добродушная физиономия с глазами чуть навыкате, украшенная тоненькими щёгольски подкрученными усиками. Закатанные рукава, обнажающие мощные предплечья, белоснежный передник, да и говорливость, указывали на то, что это местный бармен. А вот взгляды, бросаемые на него поваром и подавальщицей, как и то, что все трое присутствующих его пулемётный трындёж почтительно не перебивали, а лишь поддерживали негромко-одобрительным ворчанием, указывали, что усатый тип — не только здешний бармен, но и, похоже, начальник сего заведения, если не владелец оного. По крайней мере, на первый взгляд всё выглядело именно так, а как оно на самом деле… Как говорил кто-то в меру умный и не в меру ехидный: пожуём-увидим.
— Добро пожаловать в Остерия Пента, синьор! — продолжал тараторить этот тип, пока я, доковыляв, наконец до веранды, кое-как поднимался по невысоким ступеням. — Я, Фабио Парлаторе, владелец и бармен нашей прекрасной остерии приглашаю вас! Первая порция выпивки — за счёт заведения! За такое отменное зрелище не жалко.
Поднявшись по ступенькам я обернулся в сторону оставленной мною компании пухлика: битая школота, придерживая друг друга за плечи и бока, скорбно удалялась вдаль, вроде бы в направлении остановки общественной платформы. Ну, туда им и дорога, решил я и выкинул недорослей из головы.
А этот Фабио продолжал тарахтеть: представил повара, официантку, служащего одной из окрестных контор — тут тоже угадал, хотя кургузый пиджачок серого цвета и забюрокраченная физиономия практически не оставляли возможностей для ошибки.
Остерия оказалась довольно большим заведением, расположившимся в двухэтажном здании, на первом этаже которого расположился общий зал с длинными столами и лавками вдоль них. Здесь же протянулась и длиннющая барная стойка, напротив которой в стене было прорезано большое панорамное окно с видом на веранду, заставленную столиками-диванчиками на четверых, и… коврики, скатёрки, пуфики. Такая, домашняя, на мой вкус — даже с перебором для кабака, «домашняя» атмосфера. Второй этаж был антресольным, по периметру здания, и, судя по всему, там располагались закрытые кабинки для любителей приватности.
Продолжая трещать, шустро нырнувший за стойку Фабио нацедил мне стакан какой-то водки-настойки, но, вскоре его трещание сменило тональность. В смысле, не прошло и пяти минут, как бармен любезно полюбопытствовал: кто я такой есть, как меня зовут, откуда я взялся такой красивый… и прочее, прочее, прочее…
— Матрос на корабле, — без деталей ответил я, потому как детали — моё дело, а в общем скрывать нечего. — Сдавал экзамен на аэра третьего класса. Тони Бланко.
— О мама миа! И как, синьор Бланко⁈
— Сдал…
— Мои горячие поздравления! И выпивка за счёт Остерии!
Тем временем в остерии появлялось всё больше народу. Видимо, обед, или что-то такое: рановато для конца рабочего дня. Но тут я не уверен — в Эриксе рабочий день мог быть и поменьше привычного мне, да и… впрочем, это не слишком-то важно. Куда больше меня волновал тот факт, что прибывающий в остерию народ добровольно-принудительно просвещался барменом, что «прекрасный аэр Тони Бланко» только что стал аэром третьего класса, и успел «указать место» банде хулиганов, пользующейся известностью в здешних местах. Это вызывало одобрительное тарахтение посетителей, ну и угощение выпивкой «героя дня». Пришлось улыбаться и благодарить, параллельно стараясь не переборщить с угощением. Я, вообще-то, поесть зашёл, а не нажраться в хлам!
Зато, по ходу общения с завсегдатаями заведения, выяснил несколько интересных моментов. Например, почему этот Конци вообще стал на меня нарываться и обзывался «клошаром». Последние были не просто четвёртым классом, а… безоружные. Культурный код Эрикса действительно предполагал оружие как значимый и статусный элемент облачения. И совершенно чиновного вида тип, бледный и невыразительный, носил на поясе или за спиной какой-нибудь тесак или шипастую палицу. Причём смотрящуюся на удивление органично, в большинстве своём, явно сделанную в «тон и стиль» костюму. Так вот, кнут-нагайка флагелло была мной выбрана из-за того, что не привлекала внимания. Что в Эриксе было довольно… непредусмотрительно. Потому что оружием, признаком класса, статуса (да и богатства — металл, как-никак) именно козыряли, выставляли напоказ. При этом понять, что у меня на поясе оружие — мог, в общем-то, практически любой аэр. Кроме великовозрастного «дитяти», который просто не присмотрелся повнимательнее, в своей опупенной крутости плюя на всех и вся. Зазвездился, в общем.
Так вот, «клошар» — это не имеющий оружия оборванец, деклассированный (в самом прямом смысле этого слова, даже не четвёртый класс) элемент.
Осознав этот ускользнувший ранее от моего внимания факт, я поинтересовался у окружающих, а где бы уважаемому аэру третьего класса обзавестись соответствующим аксессуаром? А то в свете узнанного, какой-нибудь ковыряльник выходил уже не зонтиком или галстуком, без которого вполне можно обойтись, а предметом чуть ли не первой необходимости.
В ответ общественность постаралась утопить меня в совершенно итальянской экзальтированной трескотне и галдеже. Но я топиться не стал, а главное — получил-таки адресок, который рекомендовали треть присутствующих, а оставшиеся две трети не находили конструктивных аргументов «почему нет», хотя предлагали уже свои, другие варианты.
И стал прощаться. Пора-пора, а то я и так уже несколько перебрал с алкоголем. Не до положения риз, конечно, но всё же.
