Корсары Николая Первого - Михеев Михаил Александрович
Линейный корабль «Карл Четырнадцатый Юхан», это Александр определил точно. В Корпусе флотам ближайших соседей уделяли немало внимания, а уж этот корабль заслуживал его вдвойне. Один из новейших, в строй введен всего-то лет двадцать назад[84], хотя заложен и спущен на воду заметно раньше. Долго его строили… Парусный – это хорошо, будь «Карл» паровым линкором, справиться с ним не стоило бы и пытаться[85]. Но и под парусами его восемьдесят четыре пушки были серьезной угрозой кому угодно. Разумеется, по сравнению с русскими линкорами он выглядел не то чтобы грозно, однако здесь и сейчас мог разобрать на досочки кого угодно. Потопить же его самого было как минимум сложно. Все же более двух с половиной тысяч тонн водоизмещения… Большое корыто долго тонет.
Даже удивительно, что шведы отправили в рейд на русские коммуникации такую громадину. Здесь и фрегата было бы много. А с другой стороны, юридически Швеция в состоянии войны не была, следовательно, любые ее телодвижения в отношении русских кораблей являлись пиратством. В этой ситуации выгоднее не оставлять свидетелей, и тяжеловооруженный корабль справился бы с такой задачей лучше всех. Но так уж получилось, что нарвался он на молодых да наглых, которых его грозный вид не остановил. И пусть у русских было меньше пушек, зато три корабля обеспечивали им в бою несравненно большую степень свободы. Это был козырь, и его следовало использовать.
Противники быстро сближались, и на линкоре уже наверняка рассмотрели флаги над русскими кораблями. Если бы сейчас капитан линкора сообразил, что драка с русскими может затянуть его страну в войну с могучим восточным соседом, он бы наверняка предпочел отвернуть. Так было бы лучше для всех. Увы, командир «Карла», распаленный погоней, не слишком, похоже, задумывался над такими мелочами. А может, просто считал, что внушительная огневая мощь его корабля позволит смахнуть русских походя.
При этом он упускал из виду тот факт, что, превосходя русских в количестве орудий, весьма уступает им в калибре. Лишь треть его орудий имела тридцатифунтовый калибр, остальные были заметно легче. А еще шведский капитан забывал, что русские уже не раз ухитрялись, имея малые силы, справляться с формально куда более мощными противниками. История, когда бриг «Меркурий» нанес поражение двум турецким линейным кораблям, стала уже хрестоматийной. И, хотя турок в Европе особо серьезными моряками не считали, Швеция тоже великой морской державой никогда не была. Так, могла что-то решить на Балтике, и только.
Но хотя шведы не были законодателями мод как мореплаватели или кораблестроители, безоговорочно уступая тут пальму первенства англичанам и французам, никто не упрекнул бы их моряков в трусости или непрофессионализме. Моряки они были опытные и грамотные, это тоже следовало учитывать, так что при взгляде на высокий борт линкора у Александра каждый раз непроизвольно екало в груди.
Но мысли мыслями, а бой боем. Дистанция сокращалась стремительно, и шведов уже перестал интересовать транспорт – стычка с боевыми кораблями грозила куда большими проблемами. Что же, пора! Верховцев несколько секунд смотрел на переговорную трубу, сверкающую на солнце заботливо отполированной медью, а потом, решившись, рявкнул в амбушюр[86]:
– Машинное! Самый полный! И вообще все, что можете!
Труба булькнула в ответ чем-то невнятным, но приказ явно поняли. Дым повалил еще гуще, и «Миранда» начала плавно набирать ход, постепенно отрываясь от основных сил. Риск, но строго по расчету.
– Иваныч.
– Да, вашбродь, – по привычке, как в бытность унтером, отозвался Гребешков.
– На тебя вся надежда. Действуй, как обговаривали.
Прапорщик резко кивнул, круто развернулся через левое плечо и в мгновение ока слетел вниз по трапу. Вот он здесь – а вот уже у своих пушек, веселым матерком подгоняет орудийную прислугу. Откровенно говоря, подгонять смысла нет, все уже готовы и знают, что делать, но начальственный ор снимает давящее напряжение перед боем. Александру и самому стало легче, когда он послушал, какие загибы выдает его старший артиллерист. А потом обращать внимание стало уже некогда – командиру военного корабля в бою и без того всегда есть, чем заняться.
Резко положив руль вправо, «Миранда» начала стремительно разворачиваться к шведам левым бортом. Для этого маневра и потребовалось уйти вперед, иначе был риск столкновения с идущим сзади-справа фрегатом. Дистанция была еще довольно приличной, но орудия шлюпа до противника доставали, и в опешивших от такой наглости шведов полетели первые ядра.
Мастерство артиллеристов «Миранды» было отнюдь не запредельным. Да и вообще корабельная артиллерия на дистанциях, близких к предельным, точностью никогда не отличалась[87], а шведский линкор под таким углом и вовсе представлял собой не лучшую мишень. Поэтому и прицел русские артиллеристы брали выше, стараясь поразить паруса. Стоит признать это даже удалось – пара тяжелых ядер пробила крепкую выдерживающую суровый морской ветер, парусину. Мелочь, а неприятно. Еще одно ядро ударило в надстройку, проделав в ней дыру и раскидав вокруг массу крупных и мелких щепок. Никого не задело, ущерб был, скорее, моральный, но этот залп дал шведам понять: русские настроены серьезно, и на их эскападу надо как-то реагировать.
К чести шведского капитана, выдержки и хладнокровия ему было не занимать. Он не стал пытаться развернуться к наглой шавке бортом, прекрасно понимая, что, хотя пушки «Миранды» только что разряжены и он ничем не рискует, вряд ли это к чему-то приведет. Одно, два и даже десять попаданий ничего не изменят. Потопить достаточно большой – а водоизмещение «Миранды» превышало полторы тысячи тонн – парусный корабль десятком ядер – это не расчет, а везенье. Ну, к примеру, можно попасть в крюйт-камеру[88]. А можно и не попасть, что куда вероятнее. Поэтому он ответил из пары носовых орудий, ожидаемо безуспешно, хотя и с близким накрытием, и продолжал идти вперед, сокращая дистанцию.
Что же, это был один из вариантов, который они обсуждали с Бойлем. И реакция на него тоже была продумана. Точнее, разные варианты, из которых Александру предстояло выбрать один. Он и выбрал, рискованный, но вполне в суворовском духе. Удивил – победил!
Вновь переложен руль, и корабль зеркально повторяет собственный манёвр, на этот раз в другую сторону. Вот оно, преимущество парохода – совершить такой манёвр под парусами было бы куда сложнее. Шлюп кренится, от нагрузки громко скрипит весь набор корпуса. Кажется, что корабль стонет, однако построен он крепко, выдержать может еще и не такое. Перед глазами удивленных шведов «Миранда» развернулась на сто восемьдесят градусов, вставая к ним правым бортом. Только на этот раз она была точно поперек курса линкора, там, где отвечать огню шлюпа могли считанные орудия, зато самому ему предстояло бить практически в упор.
Рев семи орудий практически слился воедино, а борт корабля заволокло густыми клубами порохового дыма, который, правда, сразу же начало сносить ветром, открывая Александру просто замечательную картину. Такую, что и вправду радовала глаза и сердце.
Гребешков не подвел. Сложно сказать, куда и сколько ядер ударило. Да и неважно это по большому счету. Главное, бушприт[89] «Карла» превратился в груду обломков, кливера и стаксели[90] нелепыми серыми полотнищами разметало в разные стороны, и корабль, теряя управление, сваливался в неуправляемую циркуляцию. Пока неуправляемую – руль линкора был в порядке, и поставить его на курс, разумеется, смогут. Вот только управлять им сейчас будет ой как сложно!
– Лево! – рявкнул он засмотревшемуся на то же самое зрелище рулевому. – Еще левее! Так держать. Машинное! Выжимайте все!
