Своеволие (СИ) - Кленин Василий

— Давай к берегу! — крикнул атаман.

Его суденышко вильнуло влево и подошло к мелководью. Прочие дощаники потихоньку его обгоняли. Не дожидаясь самого берега, Санька сиганул прямо в реку, оказавшись в воде почти по пояс.

— Давай-давай-давай! — замахал он руками, подгоняя гребцов, чтобы те не отстали от остальной флотилии. Сам же, подняв руки и тяжело задирая колени, побрел на сушу. Берег густо порос тальником. Настолько густо, что хотелось достать драконий меч и прорубить себе дорогу. Но все-таки удалось протиснуться. Жара давила с небес, так что Дурной уже не знал: он больше промок или вспотел. А впереди — еще глинистый обрывчик, на который нужно забраться. В шлеме, куяке, наручах-лодочках да с оружием.

Санька мысленно перекрестился перед рывком (время-то поджимало), но тут с небес прямо к нему протянулась рука помощи.

— Дай-ко подсоблю!

«Делон». Дурной быстро ухватился за запястье — и его буквально выдернуло наверх. Силён Ивашка! Атаман огляделся, и последний груз волнений спал с его души. Весь берег усеивали лежащие казаки и дауры с пищалями да луками. Десятки, сотни людей. В специально оборудованных ямках блестели на солнце пушки — все десять. Рядом — ядра, мерные мешочки с порохом. Конница и обоз стояли вдалеке от реки — чтоб не видно и не слышно было.

Всё готово. Всё, как и планировали.

— Уцепили-то богдойцев? — улыбнулся Ивашка.

— Угу, — коротко кивнул. — Что, не появились еще?

— Ну-тко, пали наземь! — глухо рыкнул на них кто-то со стрелковой линии. — Атаманов наказ!

«Делон» хрюкнул и послушно сел на землю. Но тут по цепи прошелестело многократно: «Богдойцы! Богдойцы!». Ивашка махнул атаману головой и пополз к наблюдательному пункту.

Маньчжурские бусы, без парусов, шли осторожно. Бурея здесь имела в ширину 300–400 метров, но осторожность вполне понятная. Корабли к берегу не липли, но шли на дистанции, предельной для пищалей и почти идеальной для пушек. Шли плотно, едва не натыкаясь друг на друга. Просто красота!

— Эх, далече, — вздохнул кто-то, раздувая фитиль своей пищали.

— Ничего, — улыбнулся Санька. — Мы-то сверху лупим, наш свинец дальше полетит. Давай, Ивашка.

— Готовсь! — передал «Делон» команду по цепи.

Но первыми удар нанесли не они. По сигналу Ивашки казак подскочил, вздел над кустами прапор и резко им замахал. Тут же зашевелились кусты на длинном острове, что растянулся напротив их засадной батареи. Высунулись стрелки — и тут же рой стрел обсыпал ближние суда маньчжуров. Их было немного — около сотни, почти все, местные, из рода Судур — но богдойцы невольно дернулись в противоположную сторону. Бусы вильнули ближе к западному берегу, и вот тут…

— Огонь! — громко заорал Дурной.

Пушки рявкнули почти слитным залпом. Цель определили еще до похода: шестой по счету корабль, чтобы рассечь колонну врага. И шестому явно не повезло: не менее трех пробитий борта. И это вам не «Титаник», тонуть будет быстро.

— Заряжай! Быстрее! — надсаживался Санька, пытаясь перекричать почти несмолкаемое баханье пищалей. Весь правый берег Буреи покрылся плотным дымом.

Темноводские пушкари процентов на 70 были новичками. Некоторые за год и сделали-то пару-тройку выстрелов (дефицит пороха, что поделать), но вот заряжать на скорость выучились отлично! Цель второго ядра и последующих они уже решали самостоятельно — Санька велел бить на скорость и туда, где удобнее. Так что слитных залпов больше не было.

«Эх, мне бы не 10, а 30 пушек! — страдал атаман. — Да калибром поболее! Я бы эту битву здесь и завершил…».

Но не было у него 30-ти «единорогов». Поэтому только один бус уверенно набирал воду и погружался на дно Буреи, а остальные… там больший урон наносил огонь из пищалей. Знать бы еще, где именно корейские мушкетеры сидят и по ним лупить… Но это тоже из разряда мечтаний.

На воде пока царило смятение. Флотом управлять гораздо сложнее, чем сухопутным войском. Где там еще Шархуда? Что видит и знает? А уж докричаться до каждого капитана корабля не менее сложно. Пушки успели трижды выпалить, прежде чем, те самые капитаны (по крайней мере, часть из них) организовались. Оказавшись меж двух огней, они приняли решение избавиться сначала от меньшего из зол. Ближайшие бусы двинулись прямо на островок, где сидела даурская засада.

— Сигналь, чтобы уходили! — крикнул Санька Ивашке. Почти сразу над берегом протяжно загудели несколько рожков. Как и уговаривались, по сигналу судуры должны были всё бросить и бежать на противоположную сторону островка, где уже «припарковались» темноводские дощаники. Шесть судов вполне хватит, чтобы разместить дополнительную сотню бойцов.

На берегу стрельба затихла — теперь до кораблей только пушки достреливали.

— Всем — чистить стволы пищалей! — скомандовал атаман. — Еще постреляем сегодня.

— Сашко, смотри!

Увы, чистить стволы было некогда. Снизу подходили новые корабли, в том числе, и несколько грузовых. Они двигались организованно и нацелились на правый берег реки.

— Похоже, Шархуда, уже руководит битвой, — пожевал губу Дурной. — К стрельбе готовсь!

Глава 54

По новой группе бусов пушки выстрелили практически в упор. И впервые получили ответку: не менее двадцати пушек богдойцев ударили по берегу.

— Выцеливай ихних пушкарей! — закричал Ивашка, но, по большому счету, это был бесполезный приказ. Пищали лупят по площади, и даже с двадцати шагов немного шансов, что пуля попадет именно в того врага, в которого целишься, а не в его соседа.

Обстрел берега особой опасности не сулил, но маньчжуры были всё ближе.

— Пушки — последний выстрел! — скомандовал Дурной и велел звать транспорт.

Снова казак с прапором отбежал от берега и клубов дыма и закрутил стягом по кругу — будто голубей отгонял. От общей массы конницы сразу же отделились несколько десятков всадников. Ехали не спеша, потому что все лошади были спаренные. Между каждой парой провисали толстые кожаные носилки, прикрепленные к седлам. Когда «эвакуаторы» прибыли, пушкари уже начали разбор батареи. Кряхтя от натуги, они поднимал пушечки и закидывали их в носилки. Лошадки допгруз держали достойно — тут больше страха было за целость крепежей.

Минувшей зимой Санька организовал-таки изготовление колесных лафетов. На ровном участке они работали славно! Но по бездорожью колеса не выдерживали и часа — разлетались вдребезги! Так что пока от них пришлось отказаться. А даурские кони тихой рысцой могли везти пушки «в люльках» часами.

Ядра и порох загрузили в дополнительные сумы запасных лошадей — и артиллерия начала уходить. Свою задачу она выполнила на пятерку: потоплен один бус, еще с десяток сильно повреждены. После последнего залпа сразу два судна пошли носом в воду и так и не добрались до берега. А вот остальные…

— Пора!

Несколько горшков со смолой и паклей заготовили заранее. Но так и не придумали, как метать эти штуки на большое расстояние. Потому решили, что это будет разовая акция. Маньчжурские суда только ткнулись носами в берег, как десяток самых ловких казаков спрыгнули вниз с обрывистого бережка и метнули горящие сосуды. По ним тут же открыли стрельбу, половина смельчаков пала на месте, но остальных вытянули веревками.

Началась высадка.

Казаки и дауры отстреливали врага, соревнуясь в скорости. Наступил недолгий, но самый выгодный для этого момент. Только скоро маньчжуры накопятся и ударят. Санька подал новый сигнал кавалерии — Аратан отправил к берегу еще сотню всадников с заводными конями. Это были люди Лобошоди. К ним спешно отводили раненых, сажали на свободных лошадок, некоторых даже привязывали — и дауры уводили раненых вслед за артиллерией. На берегу оставалось немногим больше ста человек.

— Ну, видать, всё? — уточняюще посмотрел Ивашка на атамана.

Санька замялся. Страшно не хотелось уходить, мало урона причинили богдойцам! Очень мало! Но промедлить опаснее, чем поторопиться — если враг успеет вцепиться в пехоту, оторваться станет гораздо труднее. И Дурной кивнул.