Заматерение (СИ) - Шарапановский Владимир

Для них это уже не диво, но они во многом оставались в стороне от этой стороны моей деятельности и не принимали в ней большого участия. Так мы же черная кость — техническая интеллигенция, кою творческая себе ровней не считает. Одно слово — инженегры.

Правда по прошествии некоторого времени пришлось отправляться в постель, ну да — бурно растущий организм требует своего и обижать его не следует нарушая распорядок дня. Да и хозяева начали зевать от накопившейся усталости. И так поработал для них «новогодним огоньком», что засиделись далеко за полночь. Кабы не рассказывал о своих московских похождениях, то все давно бы уже кивали носом.

Распрощался с ними и отправился в домик, чтобы предаться заслуженному отдыху. И так ложился спать позже других. Так что пробрался тихонько в комнату, чтобы ненароком не разбудить Верочку, которая на время перебралась ко мне в комнату.

Ничто не бывает вечным и время отдыха пронеслось незаметно. Так что Вероника Степановна даже сетовала, что не может вволю наговориться с дочкой. Однако, чётко осознавала насущную необходимость её деятельности.

К тому же бабуле самой нравится общаться с подрастающим поколением, и она остро ощущает свою полезность, когда пишет для них книги и затем видит задорный блеск детских глаз при их обсуждении.

Она окончательно подсела на этот стимулятор, и это так не схоже с её предыдущей работой, на которой трудилась хоть и хорошо, но без огонька и такой увлечённости. Просто выполняла положенное, а уделяла основное внимание своей семье.

А сейчас дочка выросла и стала почти самостоятельной, тогда как внучок оказался вдвое старше её самой. Вот такой парадокс, а истина как обычно рядом: и она состоит в служении многим людям, так что блаженны те, кто сие осознал. Вот из домохозяйки превратилась в творческую личность, и дарит свой огонь подросткам.

Прабабушка на меня тоже не наседала и не торопила с прочтением Леночкиной рукописи, осознавая, что моё мнение, основное и решающее, а потому не следует его выносить в новогодней спешке и кутерьме.

Вот он наступил 1974 год, запомнившийся мне совсем другим и страна уже ощутимо другая. Многие изменения уже заметны в сравнении с памятными мне деталями. Хорошо это или плохо покажет время.

Сам я пока что успел очень немногое, и это при условии, что подключил всех близких, друзей и знакомых к реализации этих проектов. Положительные влияния уже ощущаются, но этого очень мало, чтобы изменения набрали достаточную инерцию и смели номенклатурную сволочь с пути развития страны.

Каждый по отдельности они может быть и полезны, но вместе как класс безусловно вредны для дальнейшего нарастания позитивных преобразований. Среди них немало вполне приличных людей, не лишённых некоторых недостатков, но приятных в общении и исполнительных. Но как массовое явление они являются могучим тормозом прогресса, так как в первую очередь заботятся о своих классовых интересах.

Дедушка ухитрился найти общий язык со многими из них на охоте, и прослыл в их среде чуть ли не за своего, тем более, что к нему благоволил сам Брежнев. За эту краткую поездку он приобрёл столько полезных знакомств и влияния, как не приобрёл за всю свою предыдущую деятельность.

Это не справедливо, когда не учитываются реальные трудовые заслуги, а только принадлежность к узкому кругу и кастовость. А в таких высоких сферах, только это и имеет значение. Так что руководитель крупного строительного треста, начальник ответственной стройки и обычный прораб кажутся одинаково мелкими букашками и винтиками.

Использовать подобные знакомства он и не намеревается, поскольку это было бы словно из пушки по воробьям, но у него появился свой читерский ход на высшие уровни игры. Да и слухами мир полнится и теперь в родимом министерстве осознают, что простой начальник строительства, пусть и важного, не так прост а вхож в круг охотников во главе с самим дорогим Леонидом Ильичом.

Это такой неубиваемый туз в рукаве, что даже светить его не придётся. Все и так будут о нём догадываться и принимать в расчёт при раскладе игры. А год и так для его строительства завершился успешно. Всё запланированное было выполнено в срок и с высоким качеством, что зафиксировала не одна комиссия из разных ведомств.

Их побывало немало на предприятии, особенно, когда оно вышло на передовые позиции по выходу годных изделий в отрасли, и значительно опережал предыдущие достижения. Так что премирование всех работников строительства оказалось на высоте, что позволило стимулировать ответственное выполнение технологии в строительстве.

Не обошли премиями и самих работников предприятия, хотя вначале с учетом неопытного коллектива и освоения нового оборудования всем представлялось совершенно невозможным и объяснялось приписками.

Но после многочисленных комиссий и проверок вплоть до ОБХСС выяснилось, что цифры соответствуют достигнутым результатам. Тогда и началось награждение непричастных и наказание невиновных. Правда таковых не было найдено и им простили упущения, правда ОБХСС отметил некоторые нарушения по оплате труда на предприятии, однако разрешённые сверху в виде эксперимента.

При этом документация и расходование средств полностью соответствовали установленным там правилам.

Опытные следователи кинулись копать с удвоенным тщанием, но ничего не нашли. Их это абсолютно обескуражило. Опыт диктовал, что ошибки намеренные или же нет в документах просто неизбежны. Однако их не было. Посрамлённые они обратились за помощью к Петровичу, и тот долго смеялся, рассказывая мне эту историю.

Ему-то смешно, а маме эти проверяльщики чуть всю кровь не выпили и очень мешали выполнять свои обязанности. Требовали срочно запустить их в производственные «чистые помещения» подозревая укрытие улик именно там.

Требование пройти полноценный контроль врачей и экипироваться в костюмы были им непонятны и вызывали ещё больше подозрений, не требуется ли время работникам для сокрытия улик. Короче паранойя цвела и пахла.

Так что пришлось, поскрипев зубами, провести полную врачебную проверку и запустить несколько слонопотамов, запретив им к чему-либо прикасаться без разрешения от сопровождающих. Мама лично их повсюду сопровождала, по всем интересующим их местам, а после этой экскурсии вытурила обозлёнными.

Ничего они не нашли, а в непривычной одежде и шлемах ещё и запарились не имея привычки. Это недовольство они снова попытались выплеснуть на работников предприятия.

Пришлось по просьбе матери подключить артиллерию Ставки, чтобы их утихомирить. И ведь остались обиженными, что им не дали возможности раскопать злоупотребления.

Странные люди, нашли где копаться в поисках криминала. Во-первых порядок на производстве был установлен образцовый и без каких-либо отступлений, во-вторых не меньший в финансовой сфере.

А это семейное, её мать была отличным главным бухгалтером на различных стройка тридцатых, и у неё всегда баланс сходился в копеечку, за что очень высоко ценили. В то время просто грамотного найти было сложно, а бухгалтеры умеющие так оперировать финансами и материальными ценностями, чтобы ни одна ревизия «не могла носа подточить» являлись редкостью.

Мама же при ней с младых лет училась бухгалтерской отчетности и помогала в работе. Так что порядок в финансовой отчетности по её производству был идеальный, что и зафиксировала проверка со стороны ОБХСС. По иным направлениям и участкам были некоторые упущения, но на самом производстве где проводился разрешённый эксперимент по оплате труда не смогли найти ничего.

Нельзя сказать, что Петрович не позлорадствовал неудаче «коллег» из других органов. С ними успешно сотрудничал при необходимости, но и дух состязательности присутствовал. А тут те так прокололись и были вынуждены обратиться в комитет не обнаружив нарушений законности. И это грело ведомственную гордость комитетских.

Глава 13

«— Я прочитаю ему свой „Трактат о слухах“, — весело сказал брат Нанин. — Спасибо, благородный дон.

— Чего не сделаешь в память о своем отце! — сказал Румата».