Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел

И уселся в директорское кресло, как бы показав, кто тут хозяин. Я спокойно сел напротив, на стул посетителей — а чего обижаться, если я «кто хозяин» знаю точно? — и пересказал суть.

— Пальцы-то ломать зачем? — укоризненно спросил Рашидов. — Ты, Сергей, при всем уважении к Юрию Владимировичу, — не обломался обернуться и посмотреть на портрет Андропова, висящий рядышком с портретом самого Шарафа Рашидовича и перешел на отческий тон. — Молодой, горячий. Так же нельзя.

— А зачем гражданин Осипов тогда в опломбированном вагоне пытался покинуть территорию базы? — спросил я.

Нашелся тут Ленин, блин.

— Зачем? — спросил его Рашидов.

— Болею я, — жалобно проблеял племянничек. — Грузить помогал, дай думаю присяду, передохну, и сам не заметил как уснул.

— Предлагаю съездить по месту прописки граждан Васильева и Халилова, — пожал плечами я.

— Зачем? — удивился Рашидов.

— Посмотреть, — развел я руками. — Всегда ведь видно, по средствам человек живет или нет. Если по средствам — я извинюсь, выплачу пострадавшим по сто тысяч рублей, а вы позвоните в Москву, рассказав о случившемся, — поежился. — У дедушки тяжелый характер и острое чувство справедливости.

— Зачем из-за трех тонн так переживать? — попробовал предложить ленивое решение Рашидов. — Давай мы тебе десять найдем!

— Не в хлопке дело-то, Шараф Рашидович, — грустно улыбнулся я. — И вообще — его Госплан распределяет, и, если товарищи посчитали, что мне нужно выделить ровно сто, значит больше Родина выделить не может. И если мы возьмем пять откуда-то еще — его кому-то не хватит. Это несправедливо и попахивает «блатом». Блат деда Юра терпеть не может, а мы должны на него равняться. Едем! — поднялся со стула.

— Ёкуб Юсуфович, зови в гости, — вздохнув, поднялся и Рашидов.

— Это же незаконный обыск! — вяло пискнул тот.

— Честному человеку любых обысков бояться незачем, — заметил я.

Покинули территорию базы, глава республики предложил прокатиться с ним в «членовозе», но я вежливо слился, сославшись на инструкции «девятки». Ну его нафиг, будет всю дорогу рассказывать как у них тут всё образцово-показательно. Я таких телег столько наслушался, что сам могу часов десять вещать.

Жил директор базы совсем рядом, в паре кварталов, в новенькой девятиэтажке, оснащенной консьержем в виде пожилого узбека, который при виде главы республики с любезнейшей улыбкой, чуть ли не целуя руки, вызвал для нас лифт. Товарищ ученый в машине остаться не захотел, пошел с нами — любопытный.

Дрожащими руками гражданин Халилов отпер замок, и мы вошли внутрь.

— Люстра «под антиквариат», цена в кооперативах — восемьсот рублей, — указал я на подвешенный на потолке прихожей прибор. — Ковры не считаем — у вас в республике они дешевые. Идем дальше. Квартира кооперативная?

— Кооперативная, — признал директор.

— Пятикомнатный кооператив — это дорого, — посчитав двери в коридоре, заявил я. — Обои — импорт, по тридцать рублей за рулон. Я недавно ремонт делал, такие мне не подошли, но цену запомнил, — пояснил в ответ на удивленный взгляд Рашидова. — По классике мы всегда начинаем с бачка унитаза. Дядь Вить, можно вас попросить?

Товарищ полковник кивнул, и мы вошли в просторный, обложенный импортным кафелем и оснащенный финской сантехникой — даже биде есть! — санузел.

— Мешочек черной кожи, — отряхнув мокрые руки, продемонстрировал нам находку дядя Витя и развязал шнурок, высыпав на ладонь десяток бриллиантов.

— Ну вот! — широко улыбнулся я товарищу Рашидову. — А говорил — произвол!

Глава 26

По итогам обыска — товарищ Рашидов старательно делал вид, что такие богатства он видит впервые в жизни, а я не менее старательно ему «верил» — мы сложили все находки на каменный индийский (из Индии то бишь) стол в столовой. Стулья в комплект не входят — они ГДРовские, ничем не примечательные, поэтому вызывают легкий диссонанс. На одном сижу я, на другом, по левую руку от меня — глава республики, напротив меня — жертва обыска.

— Итак, гражданин Халилов, у вас здесь обнаружено: четыреста двадцать две тысячи наличными и около восьмидесяти тысяч в драгоценностях и меховых изделиях. Полмиллиона! Будь вы кооператором, мы бы проверили бухгалтерию, и, убедившись в законности ваших накоплений, извинились и ушли, но директорам складов, баз и прочего кооперацией заниматься запрещено законодательно. Шараф Рашидович, сколько у вас нынче директора складов получают?

— Тарифной сетки не помню, — грустно признался глава республики. — Но не больше двухсот пятидесяти рублей.

— Судя по обручальному кольцу, вы женаты, гражданин Халилов. Кем работает супруга?

— Библиотекарем, — буркнул директор.

— Значит столько вот вы, несмотря на пожилой возраст, честно накопить не могли при всем желании, — сделал я вывод. — Как будем объяснять законность происхождения средств?

— Шараф Рашидович, — взмолился директор. — Вы же знаете, как обстоят дела! Несут и несут, а я что, отказываться буду?

— Ты молчи! — рявкнул немного потерявший самообладание Шараф Рашидович. — «Несут» ему, ишь ты! Да я тебя, ворье проклятое, вот этими самыми руками…

Директор внезапно схватил валявшийся еще до нашего прихода на столе нож и с неожиданным для такой туши проворством оказался около Рашидова, приставив лезвие к его горлу.

— Я требую… — попытался было он выдвинуть условия, но дядя Федя был против.

Метнувшись вперед, он одной рукой схватил держащую нож конечность, а другой мощно пробил директору базы в челюсть. Нокаут.

— Спасибо, товарищ полковник, — потер шею Шараф Рашидович, на лице которого четко отображался бурный мыслительный поток.

Он же здесь царь и бог — до сих пор. А значит — стоит на вершине всей пирамиды коррупции и чинопочитания. Такое положение дел сохранялось много лет, и он привык, что ему чуть ли не в пояс кланяются и лебезят. А здесь…

— Вот шакал! — прошипел он на узбекском, нехорошо глядя на валяющегося на полу директора, которого дядя Федя упаковал в наручники и теперь пытался привести в чувства пощечинами. — Меня — ножом⁈

— В Краснодаре, — влез я. — Во время рейда на нечестных на руку торговиков, нам активно помогал товарищ Медунов. Коррупционеры не постеснялись натравить на нас вооруженную огнестрельным оружием банду. Загнанная в угол крыса опасна, Шараф Рашидович. Уверен, он бы с огромным удовольствием кинулся на меня, но вы сидели ближе.

— Тьфу! — плюнул Рашидов в лицо очнувшемуся директоры базы и переключился на меня. — Слышал о том случае, но у нас здесь так дела не делаются, — подумав, добавил. — Не делались. А почему, уважаемые товарищи, вы не надели на него наручники раньше?

Потому что я учусь составлять хитрые планы по дедовым методичкам при помощи Олиного отца, у которого есть парочка очень хороших аналитиков — деда Юра и прислал. Придуман за день до прибытия хлопка, чисто как разминка для ума. Конкретно здесь все прошло по плану номер три. Пригодилось!

— Потому что пожилой директор базы, поднимающий руку на главу республики в нашей стране — редкость, — отмазался я. — Но нужные организационные выводы мы сделаем, Шараф Рашидович, я вам обещаю.

— Теперь тебе не жить, падла, — обратился Рашидов к гражданину Халилову.

— Захват заложника, сиречь — терроризм, это высшая мера, — подтвердил я. — Захват главы республики — уже дело политическое, «измена Родине» называется. Но, если Ёкуб Юсуфович сдаст всех своих подельников, цепочки сбыта и нечистых на руку коллег — уверен, он с ними плотно общается, можем ограничиться двадцатью пятью годами «строгача».

Пару лет может на рудниках и протянет.

Директор завыл, роняя слезы.

— Взял нож — бей! — рявкнул на него Шараф Рашидович. — Как мужик себя веди!

— Давайте следственную группу звать, — попросил я дядю Витю. — Как раз прилететь должны.

Оно мне надо лишнюю бумажную работу делать? Мне еще в Москву лететь, деду новости рассказывать — у него теперь очередной перерожденный обратно в борцы за победу коммунизма высокоуровневый опричник есть. А вот и подтверждение из первых уст, так сказать: