Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел

— Есть. Второй вагон.

— Как есть⁈ — взревел директор. — Тебе на инструкции плевать? Там же написано…

— А оно мне надо — твоего племянника выгораживать? — спросил тот и обратился к дяде Феде. — Мне в Узбекистане этот, — кивнул на Ёкуба Юсуфовича. — Жить не даст.

— Перевезем вас и ваших родственников, — пообещал я. — Сознательным гражданам у нас почет и хвала.

Тем временем дяди Витя и Петя сорвали печать.

— А ты чего молчишь? — рявкнул директор на старшего лейтенанта.

— Товарищи, я к этому отношения не имею, — попытался тот сманеврировать. — У нас образцово-показательная база, двести человек работников, и я не могу за всеми уследить.

— Мы к вам на квартиру съездим, посмотрим на условия, — пообещал я. — Если живете по средствам, значит так оно и есть.

Мужик побледнел. Ясно.

Створку вагона сдвинули, увидев мешки с хлопком.

— Выходите, гражданин Орипов, — попросил я.

Нет ответа.

— Да нет никого — врет он! — указав на машиниста, предпринял последнюю попытку директор.

— Обидно, — признался я. — Вы же нас за полнейших долбо*бов держите, гражданин Халилов.

— Выходи, придурок! — рявкнул дядя Петя. — Найду — хуже будет!

Нет ответа.

— Степанов, Юрьев, отыскать, — скомандовал капитан Ерохин подручным.

— Есть! — синхронно ответили солдатики и полезли в вагон.

Через пару минут спрятавшийся под мешками узбек лет двадцати пяти, отдаленно похожий на директора, в запылившемся костюме, был найден.

— Ну вот, а говорите — нету никого, — улыбнулся я директору.

— Ах ты, шакал! — сориентировался тот, отвесил племянничку подзатыльник. — Ты же на больничном, чего тут делаешь⁈

— Ржака! — оценил я сверхманевренность. — Дядь Петь, можете, пожалуйста, сопроводить состав до места назначения и помочь товарищу машинисту с семьей переехать и трудоустроиться?

— Поехали, — велел тот машинисту и закрыл вагон.

— А пломба? — вякнул сопровождающий.

— А пломба вам, товарищ, уже не нужна, — вздохнул я. — Потому что вы, извините, молчали и не помогали следствию. Получается — соучастник. Не волнуйтесь, на посадку вам тут не хватит, но с условным сроком в торговой сфере работать не получится. Отдайте бумаге товарищу полковнику — хлопок-то довезти кто-то должен. Товарищи военные, погрузите, пожалуйста, товарища торговика к себе.

У растерянного мужика отобрали бумаги и увели в кузов ЗиЛа.

— Ну а мы с вами пойдем в администрацию, поговорим в камерных условиях, — заявил я оставшимся фигурантам.

Работники базы же смотрят, я от этого стесняюсь!

* * *

В кабинете директора я уселся в его кресло, а дяди Витя, Федя и капитан Ерохин (приказали же меня сопровождать) усадили проштрафившихся товарищей на стулья вдоль стеночки. Напротив присел Валентин Петрович, который будет выступать в качестве эксперта. Остальные автоматчики немножко охраняют здание администрации, получив любимый каждым служивым приказ «никого ниже товарища Рашидова не пускать». Его о нашем приезде не предупредили, но на базе народ не слепой, и кто-нибудь точно доложит. Я даже время засек, чисто из любопытства.

— Ну что, граждане, — начал я подготовку к внесудебной расправе. — Как же так вышло, что мой любимый город Хрущевск получил мокрый хлопок?

— Как мокрый⁈ — сымитировал удивление директор базы. — Быть того не может!

— Вы мне не верите, Ёкуб Юсуфович? — расстроился я.

— Почему же не верю⁈ — всплеснул он руками. — Дорога долгая, всякое может случиться, может отсырел. Но мы никогда мокрого хлопка не отгружали — у нас образцово-показательная база!

— Это — Валентин Петрович Чайников, кандидат наук, специалист по хлопку, — представил я ученого и спросил. — Валентин Петрович, какова вероятность, что три стоящих в разных местах баржи, опечатанных и совершенно не поврежденных контейнера хлопка отсыреют?

— Один — может быть, — пожал он плечами. — Два рядом — тоже вполне возможно. Но три из разных мест — такое полностью исключено.

— У нас тоже ученые есть, — насупился Ёкуб Юсуфович. — И не непойми откуда приехавшие, а прямо здесь, на хлопке и выращенные. Почти в полях! Они другое скажут, и вообще — я требую провести экспертизу!

— Вы ставите мою квалификацию под сомнение? — оскорбился ученый.

— Валентин Петрович, вы воевали? — спросил я.

— Воевал, — спокойно кивнул он. — Прямо из института добровольцем пошел, в сорок третьем. Сначала Европу помогал освобождать, затем — Манчжурию. После демобилизации институт закончил, диссертацию написал. Я, уважаемый, — гордо вскинув подбородок, смерил Ёкуба Юсуфовича неприязненным взглядом. — Как вы говорите, «в поле» много лет отработал — хлопок не только ваша республика выращивает, и прекрасно знаю, зачем некоторые несознательные элементы этот самый хлопок смачивают.

— Нашел чем гордиться! — не убоялся директор. — Да у меня медаль за победу над Германией есть — тоже в окопах посидел!

— Очень грустно, когда фронтовики законы нарушают, — признался я соратникам. — Но так уж вышло, что прежние заслуги человека после первого же преступления обнуляются полностью. Раз Валентин Петрович насилие видел, значит можно немного ускорить процесс. Я — не садист, но драгоценное время уходит в никуда, — виновато улыбнулся ученому. — Дядь Федь, сделаете внушение тому, что помоложе?

Начальник моего ЧОПа пробил в «солнышко» племяннику.

— Произвол! — прокомментировал директор.

— Именно он, — подтвердил я, пока племянник пытался вдохнуть.

— Я этого не одобряю, — заметил Валентин Петрович. — Но ты прав, Сергей, тратить время на бесполезные препирательства мы не можем. У тебя, я слышал, свое НИИ?

— Извините, это секретно, — покаялся я. — Ёкуб Юсуфович, вы же знаете кто я. Зачем отпираетесь?

— Оговаривать себя не буду! — сложил он руки на груди.

— Гражданин Орипов, сотрудничество со следствием в нашей стране облегчает вину, — напомнил я племяннику.

— Ничего я не мочил! — сквозь слезы простонал он.

— Неприятно применять насилие, — вздохнул я. — Вам какой палец не жалко?

— Мне все нужны! — заявил он и спрятал руки за спину.

— Гражданин Васильев, ладно эти родня, но вам оно надо? — обратился я к КГБшнику. — База большая, но, раз стратегически важному городу отгружают мокрый хлопок, значит другим его отгружают тем более — в рефлексы вошло, получается. И не знать об этом Первый отдел не может. Давайте вы нам все расскажете и переедете куда-нибудь в Сибирь на завод разнорабочим с «полным служебным». Но если нет — извините, «пятнашечка» спецзоны.

— Да не знал я! — рявкнул он.

Ясно.

— Граждане Васильев и Осипов мизинцами левой руки совсем не дорожат, — пожал я плечами.

Короткая возня, двойной хруст, крики. Неприятно. И хорошо, что неприятно, иначе я бы испугался.

— Надумали?

Товарищи, увы, не надумали — крепкие или надеются на подмогу.

В кабинет постучали, и к нам застенчиво заглянул солдатик:

— Рашидов!

— Оперативно! — одобрил я и посмотрел на часы.

Двадцать семь минут с нашего прибытия сюда прошло. В глазах задержанных (де-факто) мелькнула надежда. Еще через тридцать секунд слегка вспотевший, одетый в костюм в вертикальную полоску, Шараф Рашидович.

— Здравствуйте, Шараф Рашидович! — радостно поприветствовал я его, выбрался из-за стола и пожал руку. — Огромная честь лично познакомиться с человеком, при котором Узбекистан настолько похорошел!

Как не ругай Рашидова, при всей своей страсти к припискам (которых теперь не будет) и коррупции, для республики он сделал очень много. Ну и трогать не велено — грядущая реформа провоцирует глав республик на подковерную возню и интриги, выгоду из которых извлекает Москва. Рашидов сейчас очень полезен.

— Шараф Рашидович! — возопил директор. — Произвол творится — приехали, избивают, пальцы ломают, хотят признание выбить! Я же верой и правдой…

— Помолчите, Ёкуб Юсуфович, — одернул его глава республики, у которого земля под ногами горит. — Разберемся! Здравствуй, Сергей, здравствуйте, товарищи. Могу я попросить меня ввести в курс дела?