Тафгай 5 (СИ) - Порошин Влад

— Ай, как Валерку бьют! — Вскрикнул я так, чтобы меня услышал Всеволод Михалыч после очередного силового приёма, который провели на Харламове примерно за восемь минут до конца встречи. — Михалыч, так дело пойдёт в Москве играть некому будет! Мальцеву уже руки отбили, теперь ещё и Харламова поломают. На Якушеве одном далеко не уедешь!

— За себя говори! — Огрызнулся Саша Якушев со своего места на скамейке запасных, выходя на лёд со своей пятёркой.

Старший тренер подошел ко мне поближе, чтобы наш разговор не слушала вся команда и зашептал:

— Ничья в гостях хороший результат, сиди тихо!

— Для Канады вообще замечательно, — хмыкнул я. — Им сейчас время выиграть нужно, как нашей советской армии в 41-ом году. Смотри Михалыч…

Я показал рукой на площадку, где Александра Якушева встретил жёстко в центре площадки игрок канадской сборной, и наш «Як-15», корчась от боли, с трудом поднялся на коньки. И тут же в углу площадки воткнули в борт Борю Александрова. Полетела стремительная атака на ворота Володи Минеева, бросок при входе в зону, и лишь чудом Минеев отбил шайбу за пределы заградительного стекла.

— Вечер, Михалыч, перестаёт быть томным, — пробормотал я.

— Смена! — Скомандовал наш старший тренер и на лёд пошла тройка нападения «Крыльев советов» Лебедев — Анисин — Бодунов. — Хочешь, чтоб меня в Москве убрали из сборной? — Обиженно посмотрел на меня Всеволод Бобров.

Я встал с лавки и очень тихо зашептал тренеру прямо в ухо:

— Если сегодня переломим игру и выиграем, то четвёртый матч победим гарантированно! — Я непроизвольно глянул на лёд, где канадцы, почувствовав, что отпор им сегодня давать никто не намерен, очень жёстко за гранью фола начали «прессовать» пятёрку Вячеслава Анисина. — Да, Михалыч, в Москве тебя снимут. Но пятый матч сборная выиграет, что называется на старых дрожжах, и победителем для всех и на все времена останешься ты! Ё-моё! — Вскрикнул я, когда Анисина, крепкого, но миниатюрного нападающего, опрокинули на лёд, добавив клюшкой по спине, и всё это, как посчитали судьи, было в пределах правил.

— Да чтоб вас! Судья, мать твою! — Крикнул Всеволод Бобров, затем бросил рассерженный взгляд на меня и проворчал. — Смена! Михайлов, Тафгаев и Харламов на лёд! Что вылупился? — Спросил он меня, так как я от нежданности застыл с открытым ртом. — Хрен с ней со сборной. Она мне уже поперёк горла! — Старший тренер провёл ладонью по горлу. — Осталось четыре минуты, иди и добудь мне эту победу!

— Чё-то я вроде погорячился, — пробормотал я, обратно усаживаясь на лавку.

— На лёд, твою за ногу! — Бобров схватил меня за шиворот и потянул, из-за чего чуть не порвал новенький белый хоккейный свитер с большой красной звездой на груди.

— Эх, Михалыч, заводной ты человек, в азартные игры не играй, вдрызг проиграешься, — хохотнул я, уже перепрыгивая через борт.

— Баламут! — Донеслось мне в спину.

Однако первую минуту я отбегал по площадке впустую. Хотя если к хоккейной статистике относиться более скрупулёзно, то за шестьдесят секунд Жан-Поль Паризе при «незначительном» моём участии вылетел за борт. Защитник Пэт Стэплтон, который обидел Якушева, чуть-чуть не пробил своим телом заградительное стекло. И нападающий из «Бостон Брюинз» Уэйн Кэшмен после знакомство с моим крепким плечом частично выучил русский язык. По крайней мере, два слова «б…ь и сука» произнёс без какого-либо иностранного акцента.

— Рефери! — Заголосил коуч сборной НХЛ Гарри Синден.

А я, проезжая мимо скамейки запасных хозяев льда, провёл рукой по горлу, намекая немного растерянным хоккеистам «Кленового листа», что бить буду больно, но аккуратно.

— Хэлло гайс! — Улыбнулся я во все свои тридцать два зуба.

На следующую смену за три минуты до конца матча Всеволод Бобров бросил в бой Лебедева и Бодунова, оставив меня в центре тройки нападения, разумно посчитав, что меня до конца игры с поля можно и не убирать. Такой расклад не очень понравился Гарри Синдену, и он на смену игроков на льду потратил почти тридцать секунд. В итоге, определив мне в соперники, тройку своих лучших нападающих «хулиганов» Рона Эллиса, Бобби Кларка и Пола Хендерсона.

— Привет кудрявый, — пробормотал я Бобби Кларку, встав на точку вбрасывания, а когда заметил, что судья смотрит не в нашу сторону, легонько похлопал Кларка по щеке.

— Блат! — Выругался центрфорвард из «Филадельфии Флайерз». — Сукка!

Но знание начальной образовательной школы русского матерного языка не помогло «лётчику» из Филадельфии выиграть вбрасывание. Наоборот шайбой завладели мы и в течение целой минуты гостили в зоне сборной профессионалов из НХЛ. За это время я уронил Бобби Кларка и припечатал в борт защитника Сержа Савара. Но с двумя опасными бросками в створ ворот Тони Эспозито справился на отлично, а третий бросок, который я уже наносил с пятачка младший Эспозито взял намертво, накрыв шайбу своим крупным телом. Справедливости ради надо заметить, что бросал я в то время, когда трое здоровенных канадцев «висели» у меня на плечах.

Судья свистнул вбрасывание в зоне сборной Канады и на последние две минуты Всеволод Михалыч выпустил следующее сочетание игроков: защитника с левым хватом Валеру Васильева и праворукого оборонца Сашу Куликова, левого нападающего Борю Александрова, правого крайнего — Валеру Харламова и в центре меня — Ивана Тафгаева. Кстати, процесс смены состава Бобров тоже, как и его канадский визави, растянул на долгие тридцать секунд, чтобы я смог отдышаться. А за эти секунды на нашей скамейке запасных появился руководитель делегации Георгий Рогульский и что-то стал страстно выговаривать всему тренерскому штабу, тыча пальцем в меня на льду «Виннипег Арены».

— Если сейчас шайбу не запихаем, то снимут Михалыча ни за что, — сказал очевидную и вероятную вещь Харламов, пока мы стояли небольшим кружком в ожидании канадских хоккеистов, которых Гарри Синден то выпускал на площадку, то менял, пытаясь собрать оптимальное сочетание.

— И чё они, б…ь, к нам прицепились, нормально же играем? — Спросил Васильев, кивнув на, кричащего на нашей скамейке, чиновника.

— Это мужики большая политика, в двух словах не объяснить, — хмыкнул я и продолжил. — Счёт — 4 : 4, через 120 секунд хоть узлом завернитесь, но должно стать — 4 : 5. Ясно?

— Через 117, — уточнил «Малыш».

— Не важно! — Махнул я рукой и поехал на точку вбрасывания в правый круг. — Васька, Кулик внимательней на синей линии! — Крикнул я своим игрокам обороны. — Здорова Филя, давно не виделись, — усмехнулся я Филу Эспозито, который поставил свою клюшку на лёд напротив меня.

Канадский «толстяк» что-то невнятное пробормотал, и вбрасывание проиграл, так как нечего было ворчать себе под руку. Шайба откатилась на Куликова, то не задумываясь перевёл налево Васильеву. Валера тут же запустил её по борту на «Малыша», а Боря ловко крутанулся, что называется на «носовом платке», и обманув Уэйна Кэшмена, перевёл шайбу по борту на Харламова. Всю эту перепасовку мы провели так быстро, что первая пятёрка, а именно её выпустил на последние секунды наставник сборной Канады, растерянно столпилась в центре своей зоны защиты.

— Двигай шайбу не спи! — Прикрикнул я на Валеру Харламова и он еле заметным движением отдал пас через двух соперников на меня.

Я же в свою очередь, когда чёрный диск, словно самонаводящийся снаряд, плюхнулся в крюк моей клюшки, на доли мгновения «подвис», ведь в отличие от своих партнёров я был в окружении пяти игроков в красных свитерах. Зачем я шмальнул по воротам, когда можно было спокойно отпасовать на синюю линию и ещё секунд десять покатать шайбу, подёргать ложными замахами противника, я не понял и сам. Просто рука дёрнулась сама собой, и шайба отрикошетив от конька защитника Пэта Стэплтона юркнула в самый угол ворот. Голкипер Тони Эспозито, скорее интуитивно грохнулся вниз, чтобы всем телом перекрыть ворота, но этот было поздно, да и бесполезно, ведь шайба уже влетела в сетку и застряла между ней и металлическим основанием ворот.