Последний ранг. Том 3 - Анна Кондакова
Я хлопнул пацана по плечу.
— Потерпи. Виринея сделает всё, как надо.
Он поднял на меня глаза, серьёзные и мрачные.
— В этом нет никакой уверенности, Гедеон. И ты это тоже понимаешь. Виринея одной ногой во тьме. И невозможно предсказать то, что невозможно предсказать.
От его взгляда холодок пробежал по спине.
— Ничего больше не надо предсказывать, — ответил я. — Будущее не предопределено.
Больше мне нечего ему было сказать на эту тему.
Феофан вдруг улыбнулся, поднялся с кресла и ещё раз пожал мне руку. Крепко пожал, со всей своей мальчишеской решительностью.
— Отлично сказано, Коэд-Дин. Мне нравится. И кстати, поздравляю с десятым рангом!
— С девятым, — поправил я его.
Он покачал головой.
— Нет. С десятым.
И снова улыбнулся.
* * *
Десятый ранг я получил только к новогодним каникулам.
Но все же получил, как и говорил Феофан. Могу поспорить, это было не предсказание, а полная уверенность. Он знал, что я не отступлю.
За это время я успел закрыть двадцать червоточин в Индии и двенадцать в Австралии.
Поначалу все проходило долго и неповоротливо, каждый мой приезд в другую страну согласовывали дипломаты, потом вдоль и поперек меня проверяла служба безопасности, а затем — и мою штурмовую группу.
Время шло.
Я путешествовал по миру, точнее, по его Палео-стороне. Хотя путешествиями это сложно было назвать. Скорее, рабочие командировки.
В каждой стране меня встречали все больше официальных делегаций и простых людей. Каждый мой приезд становился событием. К середине января страны Палео-стороны уже были намного сговорчивее и устраняли бюрократические препоны до минимума.
Мне пришлось перенести встречу с профессором Троекуровым и продолжить свои дела. К тому же, скоро должно было вскрыться моё враньё по поводу Виринеи Ворониной и того, что она благополучно проводит эксперименты в моей лаборатории.
Надо было ускориться.
В начале весны я закрыл четыреста девяносто одну червоточину и получил наконец одиннадцатый ранг. Достиг того же самого уровня силы, при котором когда-то победил Волота.
Это был огромный повод порадоваться.
Все радовались. Вся Палео-сторона.
Только была одна проблема, о которой знали немногие: мне не хватало чистого эфира, чтобы получить то, к чему я так стремился.
Свой последний ранг.
Да какой там!
Я еле наскреб на одиннадцатый. А ведь мне осталось закрыть всего девять червоточин, и вряд ли этого хватит, чтобы получить ещё один ранг.
К тому же, была ещё одна проблема.
О ней мне напомнил Чекалин.
— Не повышай ранг до двенадцатого, Гедеон. Не стоит так рисковать. Не повторяй собственную ошибку. Оставь то, что есть. Ты уже и без того самый сильный маг Палео-стороны.
Генерал, как и я, знал о том, что раньше сидархам запрещалось поднимать ранг выше одиннадцатого. Потому что если он получал двенадцатый, то всего за год обязан был получить и тринадцатый, иначе погибнет. Превратится в призрака и исчезнет.
Об этом риске знали ещё сто лет назад.
Мой отец вообще довольствовался десятым рангом, а мне запрещал возвышаться выше одиннадцатого. Но я его не послушал, из-за этого у нас и возникли ссоры. Отец не понимал моего рвения — эта настырность грозила смертью.
— Теперь мне нужен последний ранг не ради ранга, — ответил я генералу Чекалину. — И я его получу.
— И как ты его получишь? Зачем столько риска⁈ — возмутился он, неожиданно напоминая мне отца. — Где ты возьмёшь столько чистого эфира? Скажи мне, Гедеон!
— Усилю медитации.
Пока это был единственный вариант.
Медитации я использовал почти всегда, после каждого закрытия червоточины, чтобы распределить полученную силу правильно, но метод наращивания внутренней энергии решил попробовать впервые за всё это время.
Теперь каждое моё утро начиналось с медитации, а каждый вечер ею заканчивался. Не скажу, что результаты были хорошие, но я не прекращал попыток.
Частенько именно во время медитации меня порой выбивал из колеи голос Абубакара.
Благодаря разведчику мне были известны все похождения Виринеи и Зигбо, но каждый новый отчёт фантома всё равно заставлял меня тревожиться. К тому же, Абубакар почти всегда начинал свой очередной доклад внезапно и чертовски громко — ему было плевать, что я делаю в этот момент.
«Хозяин! Тёмная Госпожа и её проводник пересекли государственную границу! Как всегда, использовали Тропу Ветра. Их чуть не застукали пограничники, но всё обошлось. Двигаются на Запад».
Потом:
«Они сели на поезд! Пересекают Еврореспублику по югу. Своровали валюту, купили кучу радонита и новые шмотки! Свои лица почти не скрывают!.. Ах да, Тёмная Госпожа повысила ранг до десятого».
После этого:
«Хозяин! Тёмная Госпожа купила две бутылки вина на местном винограднике. Накидалась в хлам! В одиночку! Это алкоголизм, ты так не считаешь?..».
Затем:
«Эти двое такие мрачные! И им страшно! Они приближаются к границе на нулевом меридиане! Обсуждают, как им справляться с влиянием тёмного эфира, когда они туда попадут».
Затем:
«Тёмная Госпожа почти не разговаривает со своим проводником, а тот нервничает. Они сегодня попытались пройти по Тропе Ветра на Нео-Сторону. Ничего не вышло!».
Потом:
«Это их пятая попытка! Проводнику не хватает силы, чтобы провести Тёмную Госпожу через такую широкую границу! Они решили подкупить местного чиновника, но их чуть не арестовали, они еле скрылись!».
После этого:
«Восьмая попытка! Опять не вышло!».
Потом:
«Десятая попытка! Нет! Всё плохо!».
Затем:
«Хозяин! У них никак не получается пройти границу! Тёмная Госпожа со психу совсем сбрендила! Она только что разбила зеркало в гостиничном номере! Швырнула в зеркало тот флакон с тёмным туманом. Но флакон не разбился, он же неразбиваемый! А теперь девчонка рыдает на полу!».
Внешне я почти не реагировал на отчёты Абубакара, просто отмечал про себя маршрут беглецов. Мне было достаточно знать, что с Виринеей всё в порядке.
Но та картинка всё же заставила меня среагировать: возникла нешуточная тревога.
Абубакар показал мне, как Виринея лежит на полу в комнате, согнувшись в позе эмбриона, и рыдает. В распахнутое окно с улицы летят хлопья снега. Рядом с девушкой валяется открытая женская сумочка, флакон с тёмным эфиром и осколки разбитого напольного зеркала. Чёрные волосы девушки растрепаны, лицо бледное и блестит от слёз. Её трясёт от рыданий.
Она жмурится мокрыми ресницами и шепчет:
— Гедеон… это сильнее меня… Гедеон, прости. Я предала тебя, но всё зря… зря… какая же я дура…
Её рука тянется к женской сумочке
