Капитали$т. Часть 5. 1991 - Деметрио Росси
— Мои ребята тут нефтебазу присмотрели, — улыбнулся я. — Бесхозную. На балансе облнефтепродукта. Сейчас не используется. На кой бес Нефтепродукту нерабочая нефтебаза? Мы бы в аренду забрали. Поможете?
Сергей Иванович важно засопел.
— Отчего не помочь хорошим людям? Давай мне прямо завтра весь расклад — что за база, сколько готовы платить. Позвоню, поспрашиваю!
— Отлично, — кивнул я.
Товарищ Ленцов с блаженной улыбкой на лице опять потянулся за бутылкой…
Матвей был тяжело дышал и был сильно возбужден. Он шумно ввалился в мой кабинет, в то время, когда я, попивая кофе, спокойно играл в «Тетрис», и бессильно рухнул в кресло.
— Что?.. — выдохнул я.
— Базу нахлобучили! — выпалил Матвей.
У меня екнуло сердце.
— Водочную?
— Ее. ОМОН, «бэхи», все как полагается… Мне повезло, что в отъезде был, нужно было в одно место заскочить. А вот пацаны…
— Кого повязали? — спросил я быстро.
— Почти всю «основу». Малыша, Мамонта… Надо вытаскивать пацанов, Леха! Сейчас им будут шить все на свете. У нас же на базе еще этот абрек в подвале сидел…
— Водки много на базе оставалось?
— Порядочно, — кивнул Матвей. — С утра был завоз, как обычно. Половину мы по точкам отправили. Где-то половина оставалась. Ящиков пятьсот-шестьсот. И бабки водочные…
— Стволы? — спросил я.
— Было, — кивнул Матвей. — Правда, стволы хорошо приныканы, в тайниках. У пацанов максимум газовые. Надо че-то делать, Леха! Как так вообще? Ты же гвоорил, что с ментами все ровно?
— Говорил… — повторил я мрачно, вспоминая, что с Николаем Николаевичем у меня связь пропала. Да и деньги я ему выделять перестал после того, как он самоустранился во время нашего конфликта с чеченами. — Тогда так было, а сейчас так.
— Ну менты козлы! — взъярился Матвей. — Сколько мы им всего давали! И бабки, и тачки, и электронику. Райотдел у меня вторую зарплату получал и хоть бы одна сука предупредила!
— Я боюсь, — сказал я задумчиво, — что менты начнут раскручивать это все и выйдут на завод… На наши дела с Никитой-директором.
— И это тоже, — сказал Матвей. — И пацанов вытаскивать нужно! Звони, Леха! Не сиди! Пацанов сейчас прессуют, показания выбивают!
— Подожди, — сказал я раздраженно. — Дай подумать!
Милиция хлопнула нашу базу. Наверняка, решение принято на самом верху. Николай Николаевич? Без него не обошлось — сто процентов. Может быть не только он, но… и он. Обиделся на то, что его обделили деньгами? Или заказ от недоброжелателей? Недобитый Абхаз, который, вроде бы, куда-то пропал? Или — бери выше? Его московский покровитель? Напрасно так со мной, Николай Николаевич… Ох, напрасно… Могли бы поговорить и по-хорошему разойтись… Ладно. Если по-хорошему не получается, то будем как всегда…
Я ткнул в кнопку селектора.
— Люся! Постарайся найти Борисыча! По служебным или по домашнему! Срочно!
— Сделаю, — пообещала Люся. А я уже набирал номер городского прокурора. Номер рабочий, по которому, как мы договорились, можно было звонить только в самом крайнем случае. К счастью, прокурор оказался на месте.
— Доброго здравия! — поздоровался я. — Очень нужно встретиться.
— Срочно? — с недовольством в голосе спросил прокурор.
— Очень, — заверил я.
Он задумался на минуту.
— Ну… вечером.
— Вечером может быть поздно, — с нажимом сказал я.
— Даже так? — удивился он. — Ладно. Перезвоню в ближайшее время. Ты у себя?
— У себя, — подтвердил я.
— Все. Жди звонка.
Судя по голосу, прокурор не был в курсе погрома нашей базы. Значит сработали наши славные органы.
— Че говорят? — спросил Матвей, который начал потихоньку приходить в себя.
— Погоди. — Я по памяти набирал служебный номер Николая Николаевича.
— Слушаю, — донеслось из телефонной трубки.
— Николай Николаевич у себя? — спросил я.
— Кто спрашивает? — было мне ответом.
— Алексей Петров. Он знает.
В ответ мне прозвучало высокомерное:
— Николай Николаевич сейчас не может ответить!
— А зря! — сказал я. — Нет, вы трубочку не вешайте! Передайте шефу, что лучше бы ему объявиться в самое ближайшее время. Для всех лучше.
Ответом мне были короткие гудки.
— Ну, сука! — выругался я, теряя самообладание.
— Ты сиди здесь, — на ходу бросил я Матвею. — А я в бухгалтерию.
— А как же… — начал Матвей. Но я прервал его:
— Позже!
В бухгалтерии царил Семен Моисеевич. Благообразный дедушка, на вид — мягкий и добродушный. А на самом деле — компьютер в человеческом обличии. Лучший спец в бухгалтерском учете, в том числе и в «черной бухгалтерии». Человек с огромными связями во всех финансовых и околофинансовых инстанциях.
Семен Моисеевич восседал за своим столом, заваленным бумагами и что-то сосредоточенно писал. Увидев меня, он недовольно нахмурился.
— Вообще-то, здесь люди работают. Между прочим.
— Семен Моисеевич, срочное дело, — с порога заявил я. — Сколько у нас сейчас денег?
Семен Моисеевич моментально перестроился на деловой лад и, совершенно не думая, выдал:
— Два миллиона сто сорок одна тысяча двести восемьдесят три… Если говорить о наличке.
— О ней, родимой, — кивнул я. — Большая просьба — срочно все подготовить к транспортировке. Скажите кассиру, хорошо?
Семен Моисеевич без лишних слов величественно кивнул.
— Большое спасибо! — искренне поблагодарил я бухгалтера.
Мои компаньоны уже знали о возникших проблемах.
— Че делать будем? — спросил Серега. Вид у него был встревоженный.
— Сейчас Семен Моисеевич подготовит деньги, — сказал я. — грузи и вывози отсюда к чертовой матери. Найдешь, где спрятать?
— Без проблем, — кивнул Серега.
— Теперь ты, Валер… Черный кейс помнишь?
— Это который спрятать нужно было? — спросил Валерик. — Помню, конечно.
— Он далеко сейчас?
Валерик пожал плечами.
— У матери. А че? Съездить, забрать?
— Езжай, — ответил я. — Остаюсь здесь, на связи.
— Там, кстати, Афганец подъехал. В приемной у тебя сидит, ждет. Уже все пронюхал, наверное. Такой прикол — Матвей в кабинете, а Афганец в приемной, — усмехнулся Валерик. — Ты их хоть вместе не своди сейчас, Матвей весь на нервах…
— Разберемся, — сказал я. — Со всем разберемся… Давай за кейсом, только быстро!
— Я пулей, — заверил Валерик.
Черный кейс был ценностью. Возможно, гораздо более значимой, чем вся имеющаяся у нас в офисе наличка. И даже — не только в офисе. В черном кейсе лежало несколько простых газетных свертков. И на одном из них была надпись красным фломастером — «Н. Н». Сверток был посвящен товарищу моего отца, начальнику городской милиции Николаю Николаевичу. Несколько кассет с записями наших разговоров. Конверт с фотографиями, на которых мы мило общаемся с Николаем Николаевичем. Как раз на вот такой случай.
— Все знаю, — сказал Миша Афганец.
Мы стояли в коридоре возле окна. Снаружи был теплый и солнечный день. Дребезжал трамвай. Пожилой мужчина с орденскими планками на потертом пиджаке выгуливал старую овчарку. У пивной бочки небольшая толпа жаждущих. Идет небольшая стайка школьников явно
