Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер
Глава 6
Мы бросились к нему, он рывком сел, упершись позади себя обеими руками. Лицо ошарашенное, глаза дикие, но потрясло нас больше всего, что от страшных ран, изуродовавших грудь и живот, ни следа, только от доспехов одни иссеченные полоски.
Кенговейн ошалело посмотрел на него, на меня.
– Ваше Величество… вы умеете возвращать из мертвых?
Я пробормотал:
– Не повышайте меня до титула Всевышнего.
Терд и то меньше потрясен, чем мы, огляделся по сторонам, медленно поднялся на ноги, все еще чуточку покачиваясь, словно только что сошел с корабля.
Кенговейн вскрикнул:
– Терд, это точно ты?
Терд покосился хмуро в его сторону.
– Что, долг за вчерашний проигрыш зажилить размечтался?
Кенговейн открыл и закрыл рот, потом промямлил:
– Много я видел дивного, но чтоб вот так с того света… Ты же в аду был? Про рай не поверю!
– В аду, – подтвердил Терд.
– Но как ты выбрался?
Терд озабоченно ощупал грудь, живот, опустил ладонь на то место, под которым бьется сердце.
– Знаешь, – проговорил он не своим голосом, – я там в аду отыскал свою душу.
– Ого, – сказал Кенговейн заинтересованно, – в котле с горячей смолой?
Терд покачал головой.
– Хуже… Хотя теперь неважно. Она со мной, больше не потеряю.
Он повернулся и пошел прочь, все ускоряя шаг, а спина становилась прямее, как и плечи шире.
Я сказал тихо:
– Кенговейн, а как он потерял душу, не знаешь? Вы же почти друзья. Во всяком случае, он из твоего отряда.
Глаза Кенговейна стали отсутствующими, он посмотрел в сторону, голос прозвучал отстраненно.
– Он не говорил.
– А вы не спрашивали?
– Было пару раз. Но лучше бы промолчал.
– Вы его лучше знаете, – сказал я. – Какие-то догадки есть?
Он посмотрел на меня странно.
– Ваше Величество, а может… лучше и не интересоваться? А то вы как-то часто дышите… Думаю, душу беречь надо в любом случае. И никогда не ставить на кон. Все-таки сберечь проще, чем потерять. Вернуть очень непросто! Это ж выцарапывать у самого дьявола.
Я подумал, кивнул.
– Мудро говорите, сэр. Сразу видно, уже мордой о стену.
– И не только о стену, – согласился он. – И не раз. Я вот все в жизни терял… и не один раз. Но душу берег. Если подумать… что у человека ценного, кроме души?
– Мудро, – повторил я. – Все остальное есть и у зверя.
А еще у ангелов нет, мелькнула мысль. Во всяком случае, у Михаила точно не наблюдается. Как и у прочих ультраправых неоткуда взяться. А вот насчет мятежных не уверен… От человека можно набраться не только блох.
Кенговейн сказал с почтением:
– У вас просто замечательные конь и собачка, Ваше Величество!.. Конь столько народу стоптал, когда те бросились помогать вашим избранным противникам!
– А собачка? – спросил я с тревогой.
Он покачал головой.
– Я слышал, вы разрешаете ей только охотиться? Она никого не тронула, но так рычала и скалила зубы, что ее боялись больше, чем этого страшного черного коня… Ваше Величество, нападение отбито, вас и ваших друзей просят отдохнуть в замок лорда Робера. Вон посланец, боится подойти…
В сторонке в самом деле переминается с ноги на ногу, держа коня в поводу, молодой тощий парень в одежде слуги лорда Робера.
Перехватив мой взгляд, он прокричал устрашенно:
– Ваше Величество!.. Мой хозяин смиренно надеется, что вы почтите своим вниманием его замок снова.
Я оглянулся на Азазеля и Нехаштерона, первый промолчал, а Нехаштерон сказал медленно:
– Учитывая, что угроза миновала… я бы не прочь… Сто лет не был у смертных в их жилищах.
Мальчишка застенчиво улыбнулся, понимая «сто лет» как «давно», все так понимаем, Азазель кивнул, и я ответил:
– Скачи к лорду Роберу! Передай, учитывая скорое наступление ночи, мы втроем с удовольствием принимаем любезное приглашение.
Посыльный взлетел в седло и мигом развернул коня в сторону далекого замка.
Когда я поднялся в седло и разобрал повод, ощутил, что руки уже не трясутся, но сердце время от времени учащает бег, словно вспоминает, как дралось, и переживает все заново.
Азазель и Нехаштерон держатся невозмутимо, то ли всего насмотрелись, то ли их жизням это не грозило, не знаю, но оба смотрятся довольными, словно из рабочей обстановки вырвались в земной сад на отдых и прогулку.
Со стороны Штайнфурта в нашу сторону понеслись три всадника в одежде гонцов и на легких тонконогих конях, сухощавых, приспособленных для быстрой и долгой скачки.
Передний еще издали замахал рукой.
– Ваше Величество!.. Ваше Величество!
Я выждал, когда приблизятся, сказал благосклонно:
– Что стряслось?
Он крикнул торопливым, срывающимся по молодости голосом:
– Великий инквизитор, архиепископ Дитрих желает говорить с вами!
– Я хороший собеседник, – согласился я и, взглянув на Азазеля и его молчаливого друга, добавил: – Для всех.
Азазель сказал ехидно:
– И нашим и вашим. Дипломат. Обожаю таких! У Вельзевула для политиков самая глубокая яма.
– Не пугай, – сказал Нехаштерон. – Все не так, сэр Ричард. Даже наоборот…
Гонец сказал быстро:
– Если вы, Ваше Величество, не сможете заехать в город, – святейший отец подъедет к вам. Он сейчас неподалеку, лечит и отпускает грехи раненым защитникам холма!
Я чувствовал сильнейшую неловкость, что приходится обманывать отца Дитриха, все-таки знакомство и тесное сотрудничество с Азазелем и Нехаштероном, двумя падшими ангелами и отвергнутыми церковью, слишком круто даже для все понимающего и широко мыслящего верховного инквизитора и тайного кардинала, но, с другой стороны…
…с другой стороны, политика такая вещь, что иногда во имя добра и справедливости приходится в отдельных случаях сотрудничать и с самыми деспотичными режимами. Хотя, конечно, не предавая это огласке, все-таки граждан нужно воспитывать в предельной чистоте мыслей и поступков.
– Езжайте, – сказал я Азазелю и Нехаштерону, – я переговорю с отцом Дитрихом, а потом догоню.
– Хорошо, – сказал Нехаштерон, – мы вам оставим пару пирожков.
Азазель вздохнул.
– Эх, знал бы ты, что он умеет…
Они пришпорили призрачных коней, я все же заметил, что из-под копыт не вылетают комья земли, как и не остаются на земле оттиски копыт, но кто такое заметит, когда везде кровь, трупы, лекари собирают раненых, а волонтеры сносят в кучу трофейное оружие, заодно срезая лично для себя мешочки с монетами.
Я сказал гонцу:
– Пусть отец Дитрих выедет навстречу. Наша беседа не для лишних ушей.
Он унесся в сторону холма, а когда до передних рядов копейщиков осталось не больше сотни ярдов, ко мне вышел отец Дитрих, а за ним молодой священник нес, прижимая к груди, небольшую табуреточку с мягкой пурпурной подушечкой под цвет кардинальской мантии.
Я поспешно покинул седло и ждал, а когда он подошел, преклонил колено и поцеловал ему руку.
– Отец Дитрих…
– Сэр Ричард, – произнес он полуофициально, это все-таки дружески, хотя и не так тепло, как «сын мой», – вы справились с нападением, хотя мне как-то не все ясно, что здесь было.
Священник быстро поставил табуреточку и еще быстрее удалился, почти побежал, хотя бежать не позволяет сан и достоинство.
Я помог отцу Дитриху опуститься на сиденье, он вздохнул и спросил уже настойчивее:
– Можешь рассказать без утайки… что здесь произошло?
Я покосился по сторонам, никого близко нет, но вряд ли это случайность, отец Дитрих понимает, с кем имеет дело, заранее услал священников, поручив каждому крайне неотложное дело.
И все-таки я рискнул спросить:
– Отец Дитрих… вы в каком смысле?
Он покачал головой.
– Сэр Ричард, не утаивайте. Я не все видел, но то, что мне удалось узреть, наполнило душу трепетом и ужасом.
– Отец Дитрих!
– Говорите, – потребовал он.
Я сказал торопливо:
– Отец Дитрих, я надеюсь, этот стульчик крайне умело приспособлен для отдыха и отдохновления душевного и телесного… Нет-нет, я ни на что не намекаю, все исключительно из уважительности и деликатности душевной, которой у меня в избытке, но как-то ни разу не удавалось выказать людям, все только своей собачке и лошадке…
Он покачал головой, повторил требовательно:
– Рассказывайте!
– Как бы помягче, – промямлил я, – поцерковнее… хотя, конечно, не мир он принес, но двуручный меч… хотя тогда двуручных не было, мечи ковали не длиннее, чем сейчас у домохозяек нож для разделки рыбы, тоже мне центурионы…
– Сэр Ричард!
Я воскликнул виновато:
– Простите, отец Дитрих, это я подбираюсь так вот ползком к опасной теме, чтобы не вспугнуть, а она чтобы хлопаньем железных крыльев вас не оглушила…
– Говори, – сказал он мирно, – я ко всему готов. Когда разговариваю с тобой, я всегда готов ко всему.
– Спасибо, отец Дитрих, за особую оценку. В общем, некие темные силы крайне заинтересованы в том, чтобы кара Господня, как считается, настигла человечество.
