Имперский повар 1 - Вадим Фарг
Снова наклонилась ко мне, понизив голос до страстного шёпота, словно делилась государственной тайной.
— Я бы хотела стать… покровителем вашего таланта. Помогать вам развиваться.
— Помогать? — переспросил я, изображая заинтересованность. — В каком смысле?
— Да! — её глаза загорелись, как у ребёнка перед ёлкой. — У меня есть связи в столице. Настоящие! Я могу доставать для вас редкие специи, которые сюда никогда не привозят. Экзотические продукты, о которых здесь даже не слышали!
Она говорила всё быстрее, увлекаясь собственной речью.
— А когда вы решите расширяться, я могу помочь с кредитом на самых выгодных условиях. Только представьте, Игорь: сеть заведений «Очаг Белославовых» по всей губернии! В каждом крупном городе! Вы станете влиятельнее моего отца, богаче любого купца!
Я откинулся на спинку стула, неспешно скрестил руки на груди и задумчиво посмотрел на неё. Лейла была так увлечена своими грандиозными планами, что не заметила иронии в моём взгляде. А я медленно считал до десяти, наслаждаясь моментом.
— Интересно получается, — протянул я негромко, но так, чтобы слышали и за соседними столиками. — Сначала вы говорите о душе, о честном труде, который противостоит «грубому бизнесу». Критикуете мир, где всё решают деньги. А буквально через минуту предлагаете мне построить точно такой же бизнес, только под вашим чутким руководством.
Сделал паузу, давая словам впитаться в тишину заведения.
— Я немного запутался в вашей философии, Лейла. Так вы на самом деле презираете мир, где всё решают деньги и связи, или просто хотите занять в нём место своего отца?
Тишина повисла в воздухе, как дым от сгоревшего пирога. Старый учитель за соседним столиком громко крякнул и спрятал довольную усмешку в седых усах. Двое ремесленников замерли с ложками на полпути ко рту и с нескрываемым интересом уставились на нашу сцену, словно попали на спектакль в театре.
Лицо Лейлы застыло, как маска в музее. Изысканная покровительница искусств треснула на глазах, и из-под неё выглянула растерянная девчонка, чей хитроумный план развалился публично и с треском.
— Я… я не то хотела сказать, — пролепетала она, впервые за весь разговор потеряв уверенность.
— А что хотели? — спросил я почти ласково. — Помочь бедному повару встать на ноги? Или приобрести себе ручной талант, который будет делать то, что вам выгодно?
Лейла замерла, словно её ударило током. Вся её жизнь состояла из двух типов мужчин: те, кто пресмыкался перед ней, и те, кто боялся. А тут какой-то повар из задрипанной закусочной поймал её на банальном вранье, как школьницу у доски без домашки.
Она медленно оглянулась по сторонам. Старый учитель больше не скрывал довольную ухмылку. Мужики забыли про еду и откровенно плескались в море чужого стыда, наслаждаясь зрелищем.
Хуже пощёчины. Публичное унижение перед простолюдинами. Её гордость, выпестованная годами поклонения, трещала по швам.
— Ты… ты ещё пожалеешь об этом, повар! — процедила она сквозь зубы, вскакивая так резко, что стул с треском рухнул.
Бросилась к выходу, как подстреленная лисица. Но у самой двери обернулась, схватившись за ручку побелевшими пальцами.
Я готовился увидеть слёзы или привычную истерику. Но то, что сверкнуло в её глазах, заставило меня невольно отступить на шаг. Там бушевал настоящий коктейль Молотова из ненависти, унижения и — чёрт меня дери — неприкрытого вожделения. Я стал первым, кто не только не клюнул на её удочку, но и переиграл её на её же поле. Выставил дурочкой перед простым народом. И этот вызов, это поражение превращало обычную игру в болезненную одержимость.
Дверь грохнула, словно пушечный выстрел. В закусочной повисла гробовая тишина. Потом один из мастеров громко фыркнул:
— Здорово ты её, Игорёк! Прямо как котёнка мордой в миску!
— Да уж, давно пора кому-то эту зазнайку осадить, — подхватил другой.
— А видели, как она смотрела? Будто съесть хотела!
— Ага, только непонятно — в каком смысле, — хмыкнул третий, и вся компания загоготала.
Я лишь пожал плечами, изображая равнодушие. Подошёл к брошенной корзине, достал бутылку французского вина и неспешно направился за стойку.
— Настя, — позвал я сестру, которая всё ещё стояла с челюстью до пола. — Тащи из кладовки апельсины и яблоки. Делаем сангрию. Обещал — выполняю.
— Игорь, ты с ума сошёл? — прошептала она, подбегая ближе. — Это же дорогущее вино! И вообще, что ты творишь? Сначала выгоняешь дочку самого богатого человека в городе, а теперь её подарки раздаёшь направо и налево?
— Настенька, — улыбнулся я, откупоривая бутылку, — иногда самое дорогое вино нужно потратить на самых простых людей. Поверь, инвестиция окупится.
* * *
Вечер удался на славу. Сангрия из элитного французского вина творила чудеса — языки развязывались, истории становились всё смешнее, а атмосфера в «Очаге» напоминала дружескую вечеринку. Я щедро наливал всем, кто заглядывал, собирая благодарность и симпатии, как грибы после дождичка.
— Игорь, да ты золото! — восклицал тракторист Гриша, размахивая бокалом. — Первый раз в жизни французское пью!
— А знаешь что, парень, — задумчиво протянул старый учитель, — ты сегодня не просто девчонку поставил на место. Ты показал, что у простого человека тоже есть достоинство.
Когда последние посетители наконец разошлись, оставив после себя гул довольных голосов и звон пустых бокалов, мы с Настей принялись убираться. Она вытирала столы с какой-то нервной энергией, явно собираясь с духом что-то сказать.
Наконец подошла ко мне, когда я протирал стойку.
— Игорь, мне жутко страшно, — призналась она, голос дрожал. — Понимаешь, с её отцом всё понятно. Он как бульдог — зол, но предсказуем. Рычит, кусается, но по прямой идёт. А вот такие, как она… Это же больная на всю голову! От неё можно ждать чего угодно.
Я отложил тряпку и посмотрел в тёмное окно. Улица пустовала, залитая холодным лунным светом.
— Настя, ты абсолютно права, — вздохнул я, разглядывая своё отражение в стекле. — Это уже не просто враг. Это хищник, который почувствовал вкус крови. И теперь охота на меня стала для неё вопросом жизни и смерти. Точнее, чести и бесчестья.
— И что будем делать?
— А что остаётся? — усмехнулся я, поворачиваясь к сестре. — Готовиться к войне. Только воевать будем не кулаками, а умом. У
