Учитель. Назад в СССР 3 (СИ) - Буров Дмитрий
— Ляксандрыч, дома? — раздался одновременно стук в дверь и голос неугомонного Василия Дмитриевича.
— Дома, заходите. Чаю будете? — предложил я, сдвигая бумаги на край стола.
Кухоньку свою я довел до ума. Побелил печку и стены, стол починил, соорудил несколько навесных полок. По моей просьбе Степанида Михайловна пошила мне пару занавесок, которые навесил на импровизированные кухонные шкафчики, потому как материала, чтобы сделать полноценные створки для них я в своем сарае не нашел.
За свою работу баба Стеша отказалась брать деньги, пришлось покупать торт и насильно почти вручать соседке. Пригрозив, если откажется от подарка, больше никогда и ни за что ни о чем не попрошу. И от пирогов тоже откажусь. Угроза подействовала, но из дома Степанида меня не выпустила, покуда мы с ней не выпили пару чашей чая и не съели по куску торта. Была б ее воля, так еще бы и с собой мне завернула пару кусков сладости. Но тут я оказался непреклонен.
Новое мое жилье потихоньку приобретало более менее приличный и даже привычный мне вид. Чисто выбеленная изба, новые занавески в комнате, самодельные новые табуретки, вешалка в маленькой прихожей, то бишь в сенях, полка для обуви, все это я умудрился сотворить собственными руками в свободное от работы время.
Я постепенно привыкал к новому месту и даже начал считать его своим домом. У меня даже появилась традиция: каждый вечер за чашкой чая рисовал чертежи и схемы, прикидывал, как бы мне пристроить туалет и душ прямо к своей избушке. Бегать зимой на улицу, или ходить на ведро не очень хотелось. Но пока выбора не было: совместить нагрузку в школе, общественно-полезную жизнь со строительством санузла, это надо либо работу бросать, либо угомонить собственный энтузиазм. Да и стройматериалы приходилось доставать. Просто так в магазине разве что краску для пола можно купить.
Это не двадцать первый век, когда сгонял на рынок, пробежался по магазинам, а то открыл маркетплейсы, накидал в корзину чего надо и жди доставку, Стройся, насколько денег хватает.
Митрич над моей затеей «встроить туалет в дом» похохатывал, называл меня «столичным» и не верил в то, что подобное возможно. Я обещал следующим летом лично доказать соседу, что подобная конструкция не только вполне реальна, но и очень удобна в быту, и «вонять на всю избу» точно не будет.
— Так что, чайку, дядь Вась? — повторил я, отвлекая любопытного мужичка от исследования моих рисунков.
— Не откажусь, Ляксандрыч, — кивнул Митрич. — Ты чегой-то тута химичишь? — поинтересовался сосед, кивнув на мои художества.
— Да вот, подарок молодоженам соображаю. Заработался, из головы вылетело, вот думаю, собрать на завтра лампочку Ильича. Эскиз рисую.
Делился я с Митричем своими планами, попутно ставя чайник, доставая конфеты, варенье, чайные чашки, сахар рафинад. Василь Дмитрич, как и я, очень уважал пить чай вприкуску с кубиками сахара. Да и пили мы с ним почти одинаково, обмакнув кусок в горячий напиток, закидывали подтаявшую сладость в рот и смаковали, покуда не растает окончательно. И только потом запивали глотком чая.
— На-ко вот, моя передала, — выдал дядь Вася, доставая из-за пазухи бумажный сверток. — А это от меня, — второй сверточек, поменьше, лег рядом на стол.
— Да я еще те пироги не доел, куда мне столько! — запротестовал я. — А вот за это отдельное спасибо, Василий Дмитриевич! — обрадовался я очередному цилиндру, горсти маленьких лампочек и тумблеру. Где уж сосед все это добывал, не ведаю, но дядь Вася с той смой первой пробной лампы, время от времени снабжал меня запчастями.
Понятное дело, традиция по снабжению выпечкой «городского недокормыша», начатая Степанидой и подхваченная женой Митрича, продолжалась. Соседки не забывали баловать меня выпечкой. Вот и сейчас дядь Вася развернул промасленную газетку и по маленькой кухне поплыл аромат свежеиспеченных пирогов.
— И когда только Мария Федоровна успевает? — покачал я головой. — Ведь на работе же целый день. Спасибо от меня передавайте названной матушке! — от души поблагодарил я.
Митрич довольно крякнул, потер подбородок, выдвинул стул и уселся спиной к русской печке.
— Ты дрова-то запас, Егор Ляксандрыч? — заволновался дядь Вася, сообразив, что печка у меня холодная.
— Школа обещала обеспечить, — отозвался я. — Тепло пока.
— Ну, смотри, про уголек-то не забудь. Без уголька зимой никак, — напомнил ВасильДмитрич.
Какое-то время мы молча пили чай, размышляя каждый о своем. Такие моменты я особенно любил. Есть люди, с которыми приятно пообщаться, что-то обсудить, даже поспорить. А есть те, с которыми комфортно молчать. Молчание не напрягает, не раздражает, оно словно продолжение беседы. Таких людей мало, потому для меня они имеют особую ценность. Василий Дмитриевич оказался как раз из таких вот уютных молчунов.
— Ты вот чего Егор… Светильник — оно, конечно, хорошо… — Митрич покрутил головой. — Но не солидно как-то…
— Так ручная работа, — удивился я. — Опять же — эксклюзив, ни у кого такого не будет.
— Оно, конечно, есклю… этот твой зив дело хорошее, хоть и мудрёное, — хмыкнул дядь Вася. — Но молодой семье оно ж чего надобно?
— Чего?
— Хозяйством обзавестись. Посуда там, подушки всякие, одеялы опять жеж, чашки, ложки, поварешки. Оно, конечно, этого добра навалом надарят и родня, и гости. Но все ж таки традиция. Тут понимать надо! Да и в хозяйстве вещь полезная.
— Все понимаю, дядь Вась, сделать ничего не могу. В сельпо пусто, в город завтра не успею смотаться, уроки у меня. Да и не поварешку же дарить, а что другое достать не успею. Я тут подумал… и вот что придумалось… деньги в конверт положу и подарю тогда.
— Ты мне это брось, — строго погрозил пальцем Митрич. — Денег, ишь ты, обидишь хороших людев. Кто ж на свадьбу денег-то дарит? На свадьбу оно полезное дарить надобно.
— Так, а деньги чего, не полезное? На них Зина с мужем сами купят, что им необходимо для дома.
— Купят, ишь ты, — покрутил головой Митрич, ухмыльнувшись. — Молодой ты еще, Егор Ляксандрыч, жизни не нюхал. Достанут — оно вернее. Да и то, постараться надобно, опять же, людей нужных знать. Ты вот чего… — дядь Вася задумался, нахмурился, над чем-то размышляя. — Ты вот чего… Деньги-то у тебя имеются? — в лоб поинтересовался Митрич.
— Имеются, — обрадовался я, решив что Василий Дмитриевич все-таки оценил мою затею с денежным конвертом.
— Ты, Егор Ляксандрыч, вот чего. Ты денег мне давай, я завтра в город еду, кое-что там надобно прикупить, заодно и привезти кой-кого. Вот я тебе и погляжу, чего да как, чайничек прикуплю молодым на подарок. Вот так-то оно правильней будет. Вот и подаришь чайник-то со своим светильником. Как говорится, и людям хорошо, и глазу приятственно, и в хозяйстве вещь нужная.
— Вот спасибо, Митрич, выручил меня, — обрадовался я и пошел в комнату за деньгами. — За кем отправили-то? — крикнул, доставая из шкафа портфель, из портфеля деньги. — Неужто к нам еще какой молодой специалист едет? Хорошо бы в школу, — хмыкнул себе под нос, н особо надеясь на чудо.
Как и обещал директор, на меня легла дополнительная нагрузка, был я географом, стал, что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Маловероятно, что в разгар первой четверти к нам пожалует новый учитель. Тем более вчерашний выпускник педагогического института, ну а вдруг.
С работой я справлялся, нареканий не было. Но хотелось большего простора и свободного времени для других моих проектов. Тем более, я прекрасно видел, как реагирует на мои идеи школьная молодежь. Очень активно и с энтузиазмом. Но при всем желании руки пока не доходили не до газеты, не до радио. Хотя была у меня надежда на то, что за время подготовки ко Дню учителя школьникам понравится игра в корреспондентов, вот на этой волне и предложу создать свою собственную школьную газету.
— Василий Дмитриевич, двадцать пять рублей хватит? — крикнул я из команды.
— Кхм…- закашлялся Митрич на кухне. — На четвертак, Ляксандрыч, оно в Минск можно улететь. Опять жеж, сервиз там какой прикупить на шесть персоний, или там коньяк французский, — дядь Вася зажмурился, почмокал губами. — Знатная вещь, доложу тебе, Ляксандрыч. Но мой самогон лучше, — хмыкнул сосед. — Чайник, он того, подешевше будет. Рублика за три возьмем.
