Депутат - Алексей Викторович Вязовский
А ведь события понеслись вскачь, смяв время, словно деревенскую гармошку. Не было такого в моей прошлой жизни. Там террор существенно позже начался. Значит, вот как мое появление повлияло. Удивительно даже, как история может непредсказуемо меняться. Не сказать, что меня это радует, потому что придется в этих событиях принять самое непосредственное участие. Отказаться? Да черта с два мне позволят. У меня просто выбора нет, иначе вся моя сегодняшняя жизнь будет спущена в унитаз. Судьба — индейка, а жизнь — копейка. Такую веру я исповедовал в прошлой жизни. Вот и придется башку на кон поставить, как будто проигрался в карты компании катал.
Длинные коридоры, обшитые деревянными панелями, я почти пробежал. Да тут все сегодня двигались быстрым шагом, едва не переходя на бег. Это славное заведение стояло на ушах. Еще бы, так обосраться. А вот и оперштаб. Куда меня ведут? В кабинет главы службы? Да ну на фиг! Останавливаюсь, прихожу в себя и выдыхаю. Иначе они прочтут на моем лице все, что я о них думаю. А оно мне надо? С чекистами ссориться себе дороже. А уж с главой ведомства, Степановым, тем более. Этого человека еще ожидает стремительный взлет.
— Заходите, Сергей Дмитриевич, — махнул рукой генерал, полный мужик в очках. Да, этот хер не отрежет… Непохож он на чекиста, уж больно манеры культурные.
— Приятно, когда тебя узнают, — аккуратно ответил я. — Но не сегодня.
— Да, радостного мало, — кивнул Степанов с серьезным видом. — Присаживайтесь. Вас сейчас введут в курс дела.
Я мельком оглядел кабинет. Ну, так себе, ожидал большего… Бедно, но чисто. Застывший советский стиль, исполненный мрачной торжественности. Длинный Т-образный стол, за которым сидит десяток людей в штатском с чрезвычайно озабоченными лицами. Зеленое сукно, множество допотопных телефонов без диска и вездесущие деревянные панели на стенах, придающие кабинету вид гроба изнутри. Портрета Дзержинского на стене не хватает. Висел бы, подумал, что меня закинуло еще дальше во времена СССР.
— Генерал, повторите для Сергея Дмитриевича, — сказал Степанов. — Только коротко.
— Если коротко, — на меня посмотрел невысокий человек с намечающейся лысиной, прикрытой прядью волос. — Если коротко, то отряд террористов с Ближнего Востока захватил МХАТ и удерживает артистов и зрителей в качестве заложников. Малая сцена — двести тридцать шесть человек и двадцать три актера. Состав банды — тринадцать боевиков. Вся сборная солянка — арабы, кого там только нет. Требуют на переговоры вас.
— А зачем я им, стесняюсь спросить? — задал я до невозможности наивный вопрос, ответ на который уже знал. Но надежда меня не оставляла…
— Тот взрыв в Грозном, — пояснил оставшийся неизвестным генерал. — У них там погибли отцы и братья. Они хотят отомстить.
— Вы меня им на расправу выдать хотите, что ли? — удивился я такой наивной простоте. — Ну и зачем бы мне на это соглашаться? Я из Грозного еле ноги унес, между прочим, и пулю в башку схлопотал. Я, вообще-то, человек бизнеса, не военный ни разу.
— Нам прекрасно известно, каким именно бизнесом вы занимаетесь, — поморщился Степанов. — Так что давайте без лишнего пафоса, господин Хлыстов. Нам не дают команду вас брать, вот мы вас и не берем. Но я вас уверяю, как только дадут отмашку, вам даже орден не поможет…
— У меня их два!
— … И мораторий на смертную казнь не поможет тоже, — проигнорировал мое высказывание гэбист — И если вы откажетесь, я вас уверяю, что отмашку дадут прямо сейчас. Мне для этого достаточно трубку телефона поднять.
М-да, вот такие они, интеллигенты… А ведь приличный на вид человек, доктор наук. Я наводил о нем справки. Или кандидат? Не помню. И выбор дает просто роскошный — умереть гарантированно в пресс-хате сразу после суда, или получить два процента вероятности выжить. Ну, что же, у нас все правительство на двух процентах сидит, ну чем я хуже…
— Все это имеет смысл, если я оттуда выйду живым, — нагло посмотрел я на этих людей. А чего теряться? Я ведь и так в полной жопе. — А вы пока мне выхода из ситуации не предлагаете. Просто приказываете пойти и сдаться отморозкам, которые меня на ленты распустят. Я не прав?
— Ну, почему же? — отвел глаза Степанов. — Мы планируем штурм здания… В крайнем случае… По итогам переговоров, которые вы проведете…
— Да вы так половину заложников потеряете, — отмел я его довод. Меня уже несло. И плевать я на них хотел. Они меня под молотки суют, так пусть послушают. Я же все равно почти покойник.
— Там сидят ребята, обмотанные взрывчаткой, которые не боятся смерти, — продолжил я, все повышая и повышая голос. — Им же в кайф умереть во время джихада. Они тогда в рай попадут. Поэтому никаких переговоров не будет. Они приехали убивать.
— Да, потери возможны, — с каменным лицом ответил Степанов. — Такова практика контртеррористических операций. Увы… Средняя смертность в таких ситуациях по миру…
Блядь, да он еще и статистику мне решил выдать!
— То есть, — зло посмотрел я на него, прерывая поток цифр. — Сюда приехало несколько десятков до зубов вооруженных парней… Кстати, а как они это сделали? На постах мусорам забашляли? Может, со мной начальник ГАИ пойдет? Шкурой ответит за косяк своих подчиненных, так сказать…
Я повел взглядом, но никто не улыбался. Тут с понятиями совсем плохо. Не оценили мое предложение.
— Что у вас со снотворным газом? — вздохнул я, понимая, что идти все-таки придется. — Фентанил вроде называется?
Как и все граждане, я в свое время смотрел по ТВ трансляцию штурма на Дубровке. Почему бы не повторить?
— Но как… — генералы переглянулись растерянно, и с удивлением уставились на меня. — Да вы откуда такой информацией владеете? Она же закрытая!
— Не для меня! Если запустить газ в вентиляцию театра, то смертники не успеют подорваться.
— А ведь это мысль, — Степанов честно признался, что такой вариант они не рассматривали. — Позвоню в спец лабораторию.
— И в московские больницы тоже. Понадобится много бригад реаниматологов. Когда людей выносить будете, — язвительно добавил я, — не забудьте спецназ проинструктировать, чтобы их на бок клали. Иначе язык западет, и все задохнутся к херам. И сразу скорые подгоните, потому что какой-нибудь долбоеб в все равно бросит спасенного на спину.
— Непременно проинструктируем, Сергей Дмитриевич, — огромными глазами смотрел на меня Степанов. — Не нужно нас учить… Это же азбука…
Да-да, ну конечно, — я с удовлетворением рассматривал ошалевшие рожи чекистов, которые пялились на меня так, словно я был ожившей мумией Владимира Ильича, исполнившей «лунную походку» прямо на этом столе. — Все-то вам нужно разжевать.
