Депутат - Алексей Викторович Вязовский
Полиция прибыла быстро. Рулю, несмотря на мои протесты, забрали в участок. Его лицо оставалось каменным, но в глазах я увидел что-то вроде упрека. Ты чего, босс? — как бы говорил он. — Я же за тебя впрягся? Не вкуривает мой охранник, как тут дела обстоят. Придется ему почалиться немного. Впрочем, в Куршавеле уже вовсю работают адвокаты, которые обслуживают диковатую публику с востока. Тут частенько быдлят те, кто считает себя хозяевами жизни. И они совершенно искренне не понимают, почему полицейские не берут взятку и не отваливают в закат, чтобы не мешать культурному отдыху уважаемых людей. Руля выйдет под залог, и все закончится штрафом. А Пьер, который осознал, наконец, чудовищный размер отступных, щебетал как райская птица. Он совсем не против продолжить наши занятия. Уверен, когда он получит бабки, то с большим удовольствием подставит еще и левую скулу. Для симметрии. У него же их две…
* * *
Морозный воздух за окном, но внутри клуба Les Caves de Courchevel — адский котел страстей, музыки и роскоши. Я, в своем черном смокинге от Brioni, с бокалом Dom Pérignon в руке, чувствую себя королем. И даже неудачная попытка сесть на шпагат не портила мне настроение. Боль уже притупилась, точнее, ее «притупили». И тот, кто это сделал — идет рядом. Сегодня Настя одета в красное платье от Versace, обтягивающем фигуру как вторая кожа — выглядит она в нем так, будто только что сошла с обложки Vogue. Ее каблуки стучат по полу в такт музыке, а глаза блестят как алмазы, отражая свет диско-шаров. Тут уже открыли модные магазины, чтобы любовницы скороспелых богачей тратили здесь их денежки. Вот и Настя не растерялась. Пафос — это наше все.
Мы входим в клуб, и нас сразу же окутывает волна тепла, смешанного с ароматами дорогого парфюма, сигар и шампанского. Звуки хаус-музыки бьют в грудь, как пульс, заставляя сердце биться быстрее. Настя громко смеется, и я чувствую, как все вокруг оборачиваются, чтобы посмотреть на нас. Мы — центр вселенной в этот момент. М-да… Это все шампанское. Пить его после коньяка — плохая идея, но втыкает знатно. Словно крылья за спиной выросли.
Бармен с ловкостью фокусника готовит нам коктейли. Я заказываю бутылку Krug Grande Cuvée, потому что сегодня не день для экономии. Настя берет бокал, ее губы касаются края, и я вижу, как она прищуривается, наслаждаясь вкусом. Мы чокаемся, и звон бокалов тонет в грохоте басов.
Танцпол. Почти сразу мы идем размять кости, и Настя начинает двигаться. Ее тело извивается в такт музыке, как будто она родилась для этого. Я беру ее за руку, и мы танцуем вместе. Рядом срабатывает вспышка фотоаппарата, и охрана тут же бросается на папарацци. Не дай бог, снимки опубликует какой-нибудь желтый журнал, и его подсунут жене. Ей-то я сказал, что еду на переговоры в Лондон… Скандал будет до небес.
Пленка засвечена, папарацци на руках выносят из клуба. Можно танцевать дальше.
Рядом извиваются какие-то итальянцы в ярких рубашках, араб в белом костюме с золотыми часами и пара англичан, которые уже едва стоят на ногах. Но нам нет до них дела. Мы — в своем мире. Настя подходит ближе, ее горячее дыхание на моей шее, и я чувствую, как адреналин бьет в виски.
Бутылки шампанского летят на наш стол одна за другой. Мы пьем, смеемся, танцуем. Настя берет микрофон у диджея и начинает петь под песню, которую я не узнаю, но это не важно. Ее голос, немного хриплый от шампанского, звучит так, будто она звезда. Да… А я прилично накидался, оказывается… Да и она тоже, иначе зачем полезла танцевать на стол, к вящему восторгу арабов и итальянцев, которые пока не привыкли к русскому разгулу.
Часы показывают три утра, но вечеринка только набирает обороты. Мы сидим за столом, вокруг нас бутылки, бокалы и окурки сигар. Настя кладет голову мне на плечо, и я чувствую, как ее тело расслабляется. Она шепчет что-то мне на ухо, но я не могу разобрать — музыка слишком громкая. Но это не важно. Я знаю, что она говорит.
Мы выходим из клуба под утро. Воздух холодный, но мы не чувствуем этого. Идем по пустынной улице, смеемся, спотыкаемся, держимся за руки. Настя говорит, что это был лучший вечер в ее жизни. И я знаю, что она права. Потому что в этот момент я чувствую себя живым. Настоящим.
И где-то там, за горами, уже всходит солнце. И тут раздается звонок сотового. Блядь!
— Сергей Дмитриевич, вас! — охранник протягивает мне трубку спутникового телефона. — Срочно!
— Господин Хлыстов? — услышал я голос, который не хотел бы слышать никогда. — Генерал Месяцев из ФСБ беспокоит. Помните такого?
— Ну! — недовольно ответил я. — Я на отдыхе.
— Все, отдохнул! Срочно возвращайся! — переходит на ты генерал. — В Москве захват заложников. Террористы требуют тебя. И мне почему-то кажется, что они все знают.
Глава 21
Вот и отдохнул, называется. Самолет приземлился в Шереметьево уже через несколько часов, и прямо оттуда я поехал на Лубянку. Даже Ленке звонить не стал, пусть думает, что я в командировке. А то еще волноваться начнет, а я ужасно не люблю, когда она волнуется.
Жалкий огрызок великого и страшного КГБ все еще носит название Федеральная служба контрразведки. В привычное ФСБ его переименуют через пару месяцев, но это мало на что повлияет. До своих предшественников этим ребятам как до неба. У Судоплатова с Абакумовым театры в центре Москвы не захватывали. Да и с ваххабитами, простыми парнями с Ближнего Востока вопросы решали на раз, не обращая внимания на вой правозащитников. Вон, когда наших дипломатов в Бейруте захватили, родственнику террориста перехватили горло, отрезали хер, в рот забили, а тело к воротам дома подбросили. И дипломатов тут же вернули с извинениями. А еще была история с пиратами, которые напали на советское судно где-то в Малаккском проливе. Туда же спустя год отправился корабль, замаскированный под торговый, набитый спецурой, которая мигом покрошила всех пиратов, посмевших ночью залезть на борт.
Совпадение? Не думаю. А эти… То ли террористический хер отрезать больше некому, то ли у самих в штанах пусто… В общем, разруливать за них придется мне, и есть ощущение, что уйти оттуда живым
