Кофе готов, милорд (СИ) - Логинова Александра

Так, правая рука чувствуется, даже шевелится, как и все пальцы на ней. Левая… с трудом, но тоже шевелится. Ю-ху, я как минимум смогу получить рабочую профессию и не остаться голодной, как завещала мне мама. Правую ногу чувствую, если постараюсь, то даже смогу согнуть в колене. Левая… так, а где левая? Рука неуверенно нащупала левое бедро и я даже смогла почувствовать собственные пальцы, перебирающие ткань юбки, но ниже коленного сустава глухо, да и рука не дотягивается. Господи, я же не осталась калекой?!

Рывком сев, игнорируя боль в левом боку, куда меня благополучно скрючило при падении, я протерла глаза и уставилась на свои ноги. А-а-а, вот оно что. На ней сейчас пребывает в роскошной отключке мой помощник, придавливая ее всем своим весом вкупе с дверью, а рядом с его закрытыми глазами валяются обломки журнального столика, сломанные ручки и россыпь каких-то красивых осколков, до боли напоминающих… Артефакт!

Матерь божья! Плохо слушающиеся руки потянулись к шее, нащупав цепочку блокиратора с кулоном и висящем на ней настоящим фамильным перстнем, артефакт иллюзии тоже цел, как и фальшивый фамильный перстень. Тогда эти осколки принадлежат не мне, а человеку без сознания и, скорее всего, без личины.

– Разойтись! – рявкнул кто-то вне периметра обзора зычным голосом, от которого собравшаяся толпа синхронно отодвинулась назад. Отодвинулась, но не рассосалась.

Отовсюду послышался кашель, когда порывы ветра подхватили пыль и дым, щедро неся их в лицо зрителям, а горящие обломки шкафов и бумаг лишь разжигали любопытство зевак. Я рефлекторно покрыла себя и бессознательного Ясеня тепловым щитом и огляделась. Наверное, нужно убираться от сюда, но в голове дико звенит эхо колокола, а глаза то и дело удваивают происходящее.

Хорошо, что мы были во второй секции, потому что от первой остался только фундамент, а дальнейшим помещениям удивительно повезло. Укрепляли с помощью магии? Или причина в том, что эпицентр взрыва был именно в первом зале?

Вокруг суетились люди в мундирах, кто-то разгонял толпу, послышался плеск воды и клубы дыма перестали душить людей, послушно устремляясь в воздух. Благодаря щиту мне не было ни горячо от огня, ни холодно от погоды, но оставаться на горяще-трещащих развалинах бессмысленно, поэтому я кое-как перегнулась через слугу и буквально рухнула лбом на дверь, отпихнув ее в противоположную сторону.

С громким «Бам!» деревянная защитница грохнулась на пол, подняв кучу пыли, и какая-то особо впечатлительная дама ахнула, непонятно как разглядев нас среди булыжников. Толпа разом загомонила, послышались выкрики о жертвах, а я только успела подумать, что там с архивариусом, если раньше никто не переживал о человеческих потерях, как меня рывком подняли, схватив за плечи.

– Леди, где болит? Сколько пальцев я показываю? – смутно знакомый голос легонько встряхнул меня, но не прогнал удивительные визуальные спецэффекты.

– Три… ой, четыре. Или шесть, подождите. Зачем они у вас всё время растут?

– Носилки! – рявкнул голос, принадлежащий тому, кого я не могла разглядеть из-за белесой мути вокруг, попеременно позволяющей осознать только отдельные части происходящего. – Леди, не дергайтесь, у вас сильный жар.

Ну, положим, не сильный, градусов сто, но из-за моей одежды и чужих перчаток этого не чувствовалось, а у Ясеня и того меньше – сложно настроить соприкосновение постороннего человека и высоких температур без вреда для первого. Хотя вот уж что-что, а тщательно регулировать, какие предметы поджечь, а какие пощадить, я научилась виртуозно, поэтому созданные мною пятьдесят-шестьдесят градусов для слуги его только согреют и защитят, но не перегреют.

– Эй, сударь, а можно как-то помягче? А то ваши бравые парни отобьют мне то, что не отбил пол.

– Простите, леди, сейчас вас доставят в госпиталь. Вашего спутника мы также транспортируем к целителям в срочное отделение. Вы наблюдали у него открытые ран или кровь?

– Моего спутника? – растерянно переспросила я. – Не наблюдала.

– Понял. Ложитесь, сейчас займемся вторым пострадавшим.

Я лишь откинулась на тканевые носилки, куда меня не слишком аккуратно уложили местные омоновцы и беспомощно смотрела, как некий господин в военном мундире наклоняется к бессознательному телу и переворачивает его на спину.

– Та-а-к, – недобро донеслось сбоку. – Интересно.

На меня обвиняюще уставились чьи-то глаза, что смотрелось довольно весело. Одни глаза, вылезшие из тумана, как сигнальные и недовольные огни, но и они быстро уплыли обратно.

– Леди, как вас там? Не вздумайте падать в обморок, сейчас это неуместно.

Нет, вы посмотрите-ка! Что за мир такой, где раз за разом запрещают благородной даме осесть без чувств? А вот фигушки, я падаю, а вы ловите. К тому же, падаю я не просто так, а в этот самый густой и белесый туман, приветливо распахнувший свои объятия. И последнее, что я слышала – это приказ сменить направление оперативного экипажа.

***

– Леди, просыпайтесь. Леди, я понимаю, вам плохо, печально и вообще безрадостно, но смотреть, как вы стремительно остываете мне не доставляет ни малейшего удовольствия.

На этой беспардонной реплике я рывком вынырнула из тумана, но глаза открывать не спешила. Потому что узнала этот голос и его обладателя. Страшно? Весьма. А еще страшнее то, что перед этим обладателем я сейчас лежу в естесственно-Греттовом виде с неприлично обнаженным смуглым лицом и темными волосами.

– Если кто-то застукает вас в моем доме в одной нижней рубашке, мы вовек не отмоемся, а я не смогу доказать, что всё так и было.

Ох, советник, это меньшая из моих проблем в данный момент. Отчего же ты, зараза такая, не хватаешь меня за грудки и не тащишь своему начальству, предъявляя живую и найденную графиню? Каким бы не было это начальство.

– Леди, еще немного и с вас придется смывать не только копоть, но и скалывать лёд, – насмешливый голос продолжал сеять смуту и панику в моей душе. – У вас дрожат ресницы, так что хватит изображать умирающую розу. Хотите горячего чая и заварное пирожное?

– Хочу! – распахнула глаза я.

Хватит прятаться, всё равно он уже рассмотрел, что можно и что нельзя. Первое, что предстало перед мои всё еще неясные очи, был белый потолок с красивейшей лепниной по периметру, изображающей завитушки и цветы. Не смогла удержаться и бросить взгляд на свои руки, вернувшие прежний загорелый цвет кожи.

Что? Почему не вернувшие? Руки были выбеленные и в легких признаках тридцатилетия их обладательницы, радуя меня аккуратным маникюром и пониманием, что дело не чисто. Почему иллюзия все еще на мне, если обморок должен был напрочь перекрыть все магические потоки, оставив артефакты без подпитки и, соответственно, без работы? Чтобы убедиться наверняка, я невзначай провела рукой по волосам, перебросив пару локонов на грудь. Ну точно, светлые. И не такие пшеничные, какие были раньше, а льняные, оттенка благородного блонда.

– Настоящую леди всегда беспокоит прическа в любой ситуации, – улыбнулся Виктор, приподняв меня в полусидячее положение, положив под спину подушки и вручив чашку с мятным чаем. – Но сначала открываем ротик и пьем лекарство.

Я послушно проглотила вязкую зеленую субстанцию, отметив, что она и правда горькая. Зато тошнота успокоилась, перестав терзать мой пустой желудок рвотными позывами. А волшебное слово «пирожное» и вовсе вынудило меня завозиться, требовательно протянув лапку в сторону обещателя.

– Сначала суп.

– Обманщик, – заворчала я на ложку с бульоном, сунутую мне под нос.

– Ничуть, – невозмутимо ответил граф. – Сначала едим нормально, потом балуемся.

– Где мой спутник? – суп пришлось проглотить, под радостное ликование желудка. Советник продолжал кормить меня с ложки, не взирая на то, что уж поесть сама я в состоянии. Ну, хочется мужику в дочки-матери поиграть, так на здоровье.

– Спит в соседней комнате с ледяным компрессом на лбу и под присмотром целителя.

– А где мы оба?

– В моей столичной резиденции. Леди, я не люблю воспитывать посторонних людей, но должен вас предупредить, что связь с малолетним простолюдином – это дело закрытых дверей в личном поместье, а для любителей пикантных ощущений давно создали театры с изолированными ложами.