Шеф-повар придорожной таверны - Кирилл Коваль
— Слышь, парень, а ты с топором так, для виду, или дядька тебя чему и научил?
— Льера Аста, перед тем как вручить седло, сказала, что я бы разделался со всеми новиками храма, сойдись с ними в схватке, — несколько приукрасил свои заслуги, чтобы придать себе значимости.
— Аста? Она вернулась? Надо начальника городской стражи предупредить… Он уже который месяц собирается скататься к родне… Самое время для него…
— А что там у них?
— А-а, не важно… Неприязнь у них. Обоюдная. Я про другое. Ты не сильно торопишься?
— До вечера хотел бы быть дома.
— До вечера успеем, предлагаю дальше вместе ехать. Оно спокойнее будет. И я, случись что, стрельнуть могу, и ты придержишь супостата, пока я заряжаюсь.
— Да вы меня никак нанимаете охранником? — растянулся в улыбке я, от подобной мысли.
— Тьфу на тебя. Нанимаю… Просто предлагаю, для безопасности ехать вместе? Что вы за люди такие, все сразу на оплату переводите?
— Так и ты, дядька, с покупки за треть цены разговор начал.
— Треть цены? Да что ты понимаешь в ценах, мальчишка? Да этому седлу в базарный день красная цена полсотни чешуек!
Я не стал спорить с торговцем, так как продавать седло не стал бы ни при каких условиях, а просто обогнал телегу и пристроился впереди. Вроде как охранник, а на самом деле, чтобы не слушать Мигора. Почему то, чем больше я с ним общался, тем мне неприятней делалось. Но что правда, так это то, что с ним было безопасней. Хотя домой приеду уже по темну, скорость то у него в два раза медленнее, и это еще дождей давно не было, дорога сухая…
Не угадал. Приехали в сумерках, но было еще довольно светло. В таверне оказалось неожиданно много народу, так что и Яник и Лаура бегали по залу и разносили блюда с напитками. Я заходить не стал, махнул рукой, отметившись перед дядей, что приехал и вернулся к коню. Снял с него сумки и сбрую, и принялся чистить. Когда закончил, завел его в конюшню, насыпал корма и пошел в портомойню, по пути сняв чистые рубашку с портками с веревки, где они сушилась.
— Давай полью, — раздался голос брата, едва я залез в корыто, — батя отправил, чтобы ты поскорее. Там Мигор тако-ое рассказывает… Ты правда с разбойниками вчера сражался? Две дюжины победил?
— Правда. Только не две дюжины, а просто двое разбойников. И не победил, а проиграл. И не сражался, а убежал. А так да, все верно.
— Ха! А чего ты убежал то? У тебя же боевой топор Ивера был и нож!
— Вот только умений Ивера не было. А без них топор как надо не работает.
— Ха! А льеру Машу где потерял? Храм все-таки забрал? Дядя переживал тут два дня, места не находил. Все повторял, если оборотень прав и она шархи, то могут и забрать…. А она так и не раскрыла рецепт блинов, так что надеюсь, что она вернется! Она же вернется?
— Да, через дней десять. Ей документы восстанавливают и языку нормально учат, не так как мы. Ты штаны не догадался мне чистые принести? Давай бегом, пока я вытираюсь.
Пока брат бегал за штанами, я задумался. Дядя упорно отрицал, что ему знакомо слово “шархи”, а тут гляди ка, не только слово знает, но и то, что за ним может последовать. А к девочке он привязался, я это еще в коридоре, понял, когда он за поющей Машей смотрел. Сколько его погибшей дочке то должно было быть? Да, точно, Маша примерно того возраста, сколько было дочке дяди, когда он ее последний раз видел живой. А все таки, что это слово означает?
— На, надевай, и пошли быстрее, там тебя весь зал ждет! — пихнул мне в руки штаны Яник, влетев в портомойню, не удосужившись прикрыть дверь, — быстрее!
— А всему залу то я зачем сдался? — чуть не выронил от неожиданности сверток из рук, — что ты им там уже сказал?
— То не я, то Мигор, только он уже по третьему кругу рассказывает, там уже и он от разбойников всю дорогу отстреливался и их уже пару сотен стало. Папа смеется, говорит, его послушать — так весь тракт телами усыпан. Ну что ты копаешься?
— Иду я, иду.
Едва я вошел, шумный и жужжащий обеденный зал разом затих, двадцать физиономий разом повернулись ко мне и спустя пару ударов сердца раздался гул голосов:
— Ну наконец то!
— Пришел таки!
— Давай не томи, рассказывай как там было на самом деле!
— В смысле на самом деле? Да я все как есть рассказал, разве что приукрасил, чтобы эля побольше подливали!
— Да погодите вы, накинулись на парня! Дайте ему с дороги хоть попить? Парень, эль уже пьешь? Норд, за мой счет!
Отец тут же мне сунул в руки здоровую глиняную кружку с шипучим… квасом. Подождал когда я напьюсь и наклонившись, на ухо прошептал:
— Рассказывай, только без глупостей.
Кивнув, что понял, я оперся о стол и принялся рассказывать.
Сперва рассказал, про стоянку и подъезжающих спутников, но рассказывая, как постоянно ловил взгляды, в том числе и на седло, пришлось рассказывать историю появления седла. Историю про разбойников пришлось отложить, так как трижды пришлось рассказывать про учебную схватку со стражей Храма. После первого раза, на моменте моего отказа от ученичества, дядя подошел ко мне, положил руку на плечё и вдохновенно пробурчал:
— Ой дурень! Как есть дурень! — но было видно, мой отказ его заметно растрогал.
Ему тут же налили, опять за счет неизвестного мне доброхота, потом все за дядю выпили, как за учителя, способного воспитать ученика, бросившего вызов стражнику храма, и заставили снова рассказать как проходила схватка. А на третий раз еще и показать, как я двигался, как двигались остальные.
Народ совершенно одичал без новостей в своих селах, откуда некоторые не выезжали месяцами, правильно Маша нас дикарями обзывает. История путешествия тринадцатилетнего мальчишки вызвала столько восторга и интереса… Но наконец то я перешел к главному.
Оказалось, имя Бронта известно не только Мигору. Еще трое, а так же мой отец припомнили крупного телосложением вожака шайки, но все считали его давно мертвым. Тут уже вопросы шли реже, но более обстоятельные. Точное описание, какие населенные пункты называли, каких людей, не говорили ли куда направляются. То что они ехали устраиваться на рудник — никто в это не поверил. Радовало одно, все считали, что я поступил правильно,
