Шеф-повар придорожной таверны - Кирилл Коваль
Наутро стражники уехали, сказав, что попробуют найти следы, а также проверят все прошлые места, где когда либо отдыхал или разбойничал главарь шайки. Меня же отдельно упредили быть осторожным, как бы разбойники не пришли мне отомстить за свои страхи, на что дядя ответил с кривой улыбкой, что он будет только рад размятся. Но с тех пор заставлял меня бегать со щитом и топором по всем делам, что требовали выхода за пределы территории таверны.
Последнему очень порадовались мои друзья, приходившие по вечерам с полными шишек подолами рубах и принимавшие участие в моих тренировках, обстреливая в моменты, когда я сражался против Ивера. Надо сказать, я иногда даже отбивал. Ну каждую десятую… Остальные оседали у меня в волосах, отчего на пятый день таких тренировок, несмотря на ежедневное мытьё головы, волосы у меня из-за смолы торчали во все стороны, веселя гостей. Хоть налысо стриги право слово, словно раб из Халифата… Благо спасла баня, которую на пятый после моего приезда день натопил отец для лиера, ехавшего с каменоломни и не ограничевшегося обычным мытьем в бадье.
Из-за возросшего потока клиентов, отец уже не мог часто ездить к зятю в соседнюю деревню за продуктами и тот, скрипя зубами, все же нашел возможность приезжать почти каждый день самостоятельно, чего почему-то не мог делать раньше. Видать сильно боялся, что отец начнет брать у местных, у того же отца Гереса. Впрочем, этот плут, похоже, немного увеличил и так не маленькую стоимость, включив свои услуги на доставку. Я несколько раз собирался поговорить с отцом по поводу услышанного насчет обычаев, но все не представлялась возможность, мы и правда были настолько загружены работой.
Надо отдать должное Млату и Оверу, которые увидев, насколько я стал занят и загружен, стали приходить почти каждый вечер, после своих домашних дел и помогать мне по мере возможности. У Гереса начались фермерские дела, он и сам добирался до дома в темноте, так что его я и не видел, а вот сыны охотника и кузнеца оказались не в пример свободнее. И то, что они взяли на себя колку дров и таскание воды — уже значительно помогло мне, и мы даже умудрились пару раз в потемках сходить искупаться и обсудить последние новости.
— Да я вам говорю! — стуча себе в грудь, доказывал правдивость сказанного Млат, когда мы второй раз выбрались на пруд, — Мой отец это слышал от оруженосца лиера, когда подковывал его лошадь, а тот слышал, как его лиер обсуждал разговор с другим лиером о том, что сюда отправят для обеспечения контроля кого-то из древнего рода! Там сейчас для него терем строят, аж в три этажа, с башенками, которые еще выше! И твоих разбойников можно не бояться, так как с лиером древнего рода целая армия ездит из дружинников, что твой Ивер! Они быстро любых татей на салат порубят!
— Да не поедет лиер древнего рода в наше захолустье, — упирался Овер, — пришлет своего управляющего с десятком стражи, не будут они разбойников ловить… Больно им надо.
— Ну отчего же, — возразил я, — работники испугаются грабителей, не поедут на заработки, а это убытки лиера. Так что ему это в первую очередь надо.
— Да тут местные помещики позапрошлой зимой не могли собраться и совместно пяток грабителей выловить, пока они к вам в таверну не наведались и не нарвались на Ивера, а ты про знатного лиера что-то говоришь.
— Ой, а правда вчера Ивер опять отличился? — вспомнил Млат, меняя тему разговора, — У вас там извозчики буянить начали, задирать кого-то?
— А-а, первый раз у нас были, — отмахнулся я, — Утром пришлось одного везти к бабке Норге, сломанный зуб вырывать, а то он протрезвел и полночи по стене бегать от боли пытался. Дядя расстроился, говорит, случайно сломал, даже оплатил лечение.
— А чего расстроился-то? Они же сами виноваты?!
— Да он не из-за них расстроился, а от того, что промазал. Говорит, не собирался по зубам-то. Разозли его, что за кнуты начали хвататься, он говорит, на минутку потерял контроль. Того, что в окно выкинул — не страшно, там крапива, мягко упал, а вот с зубами — погорячился.
— И что, прям в крапиву упал? — расхохотался Овер.
— Угу. Вся морда опухшая и в крапинку. Крапиву жалко, мама ее там для щей растила.
— Ну все от нее польза: и падение смягчила и науку не буянить в гостях не сразу забудет. — позубоскалил Овер и тут же со вздохом спросил, — А когда там уже твоя льера-то приедет?
— Сами ждем, со дня на день, — отозвался я, натягивая рубаху, так как с заходом солнца на нас начали слетаться всякие кровососущие, — Думаем дня через три приедут.
— Скорей бы…
— А тебе то что до нее? — Рассмеялся Млат, — Точно, что ли влюбился? Тили-тили…
— Ах ты мелкий… Вот я сейчас тебя!
И двое друзей весело заерзали на траве, пытаясь побороть один другого и оказаться сверху. Я с каким-то неприятным чувством осознал, что мне не нравится внимание Овера к Маше. Но быстро отмахнулся от нелепых мыслей, негоже так думать о друге, и поэтому дал им еще немного повалять друг-друга, после чего скомандовал:
— Хорошь! Скоро стемнеет, надо домой торопиться!
— Да куда больше-то стемнеет, — недоуменно проворчал Овер, отпуская Млата, поднимаясь и подавая тому руку, — солнце-то уже село.
— Ну видно же все еще, — недоуменно пожал я плечами и принялся завязывать сандалии, — надо поторопиться, пока тропинку хорошо видать.
— Шутник! Хорошо, что мы ее так знаем, что и в темноте спокойно пройдем. Ты лучше скажи, ты точную дату приезда Маши знаешь?
— Льера Аста сказала дней через десять. Так что через три дня ждем.
Но через три дня Маша так и не приехала. Как не приехала и через четыре. А на пятый день к нам приехали неприятности.
С утра был обычный день, работы не убавлялось, да ещё приехал Дерек с полной телегой продуктов, который принялся жаловаться, что прошлогодних запасов осталось мало, этого года еще почти ничего не поспело, разве что кроме
