Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

— Я ничего не подумал! — возразил он.

— А думать надо, — сказал я наставительно. — Хо­тя верить, конечно, проще. Удобнее. Спокойнее, как бы... Знаете, странный брат... хотя тут все странные, либо вы мне скажете прямо щас, что у вас за такой интерес к Югу, либо выметывайтесь отсель и вот до­туда, это я о вашей келье, если вы здесь в келье, а не в роскошных палатах, как привыкли.

Он вздрогнул, вскрикнул срывающимся голосом:

— Откуда вы знаете?

— Догадываюсь, — сказал я мрачно. — Хотя что тут догадываться? Среди монахов любого монастыря лю­дей благородного происхождения всегда больше, чем простолюдинов. Тем надо лес рубить и землю пахать, о высоком ломать головы некогда... Так кто вы, брат? Ваше настоящее имя? Происхождение, род, звание, личный номер?

Он застыл, но голос мой прозвучал в самом деле по-королевски, даже, может быть, что-то в нем по­явилось еще, и его лицо стало совсем бледным.

— Лорест Витгельсбах, — ответил он почти без­звучно, — сын электора Палатината Реторского...

Я сказал с каменным лицом, стараясь не показы­вать изумления:

— Понятно. Пришлось как-то побывать в тех кра­ях... Нет-нет, ножками я побрезговал, внизу грязно, осмотрел так это за чашкой кофе с высоты стра­тосферного полета. У нас там птеродактили летают. А может и не летают, какая разница?.. И как вы сюда попали?.. Сумели пробраться на корабль, уходящий через океан?

Он вздрогнул, застыл, круглые глаза так и остались расширенными.

— На корабль? — проговорил он с трудом. — На какой корабль?

— Уходящий через океан, — повторил я. — С юж­ного материка на северный. На этот, значит. Ну, так было?

— Почему, — спросил он, — вы это спрашиваете?

Я сказал с досадой:

— Снова эти встречные вопросы! Не хотите отве­чать, не отвечайте. Но и меня тогда не спрашивайте.

Он помялся, покосился в сторону двери и сказал совсем тихо:

— Да, я был совсем ребенком, когда пробрался на корабль...

— За двести пятьдесят лет вы не слишком вырос­ли, — заметил я.

Он подпрыгнул.

— Вы и это знаете?

— Я многое знаю, — сообщил я скромно. — Эн­циклопедист как бы вот. Столько мусора в голове, но для кого-то он совсем не мусор!.. Однажды ко мне прибыла одна родственница его величества импера­тора Германа Третьего с прямым поручением от него разыскать их сбежавшего родственника...

Я говорил небрежно и уверенно, он слушал с рас­пахнутыми глазами и раскрытым ртом, ухватил то, что его разыскивают, но не среагировал на вскользь обро­ненное насчет родственника, а я нарочито повторил дважды.

— Вы убежали, — перодолжал я напористо, чтобы не дать ему опомниться и что-то возразить или опро­вергнуть, — чтобы вернуться позже? Или вам там что- то грозит?

В его лице что-то изменилось, самую малость, но я ощутил, что момент потерян, Агнорий, он же Лорест Витгельсбах, уже опомнился, взгляд стал острее, а сам сосредоточился, как одна великая держава после по­зорно проигранной войны.

— Мне ничего не грозит, — произнес он сдержан­но. — Во всяком случае, здесь. Я даже не понимаю, о чем вы говорите, брат паладин. Достойно удивления ваше путешествие на южный материк... но больше я сказать ничего не могу.

— И не надо, — ответил я как можно равнодуш­нее. — Думаете, у меня вот прямо цель жизни вас отыскать? Три ха-ха!.. Даже хи-хи. Злорадное такое хи-хи, знаете ли... У меня делов выше крыши. Среди них даже важные как бы есть. Не считая таких пу­стяков, как этот самый, как его, что прилетит... ага, Маркус. Может быть, слыхали? И все надо успеть. Так что, брат Агнорий, идите и считайте дальше, сколько ангелов на острие игры и сколько можно туда еще. Только сами не подсядьте.

Он направился к двери, но та открылась раньше, чем он взялся за ручку, на пороге возник брат Гвальберт.

— Брат паладин! — возвестил он. — Сейчас наши старшие закончили совет, тебя пока отпускают... на время. Так что иди и занимайся своими делами, толь­ко шею постарайся не свернуть, тут есть желающие свернуть ее тебе лично!

Он захохотал, послушник Агнорий пригнулся и проскользнул у него под мышкой, а за Гвальбертом появился отец Леклерк, взгляд сочувствующий, кив­нул, дескать, Гвальберт передал все верно.

— Ну и хорошо, — ответил я с облегчением.

Они дали мне место в коридоре, я захлопнул келью и пошел к выходу. Гвальберт сказал сзади понимающе:

— Обидно, что пряник не дали?

— Даже по плечу не похлопали, — добавил отец Леклерк.

— По морде не получил, — объяснил я, — уже хо­рошо. Что-то я так часто начал ходить по лезвию ме­ча... надо бы как-то пожить тихо.

— Ну да, — согласился Леклерк, — сидя тихим ве­чером на травке и глядя в звездное небо, где все ярче разгорается Багровая Звезда...

Оба помрачнели, я сказал со вздохом:

— Ну, а как свернем рога Маркусу, отсидимся, от­лежимся, отъедимся...

— Обязательно, — сказал Гвальберт, — если нам да­дут, конечно. Тут каждый день всякие маркусы, хоть и помельче. Зато много.

— Хоть и много, — утешил Леклерк, — зато часто.

Мы направлялись через зал к выходу из монасты­ря, когда за спиной простучали деревянные подо­швы сандалий, нас догнал Жильберт, самый тихий и скромный послушник во всем монастыре, пропищал испуганным голоском:

— Брат паладин!.. Зайдите попрощаться с аббатом!

Леклерк резко остановился.

— Даже так? Брат паладин, разворачивайся побы­стрее, пока настоятель не передумал.

Я торопливо ринулся к лестнице, молчаливые мо­нахи в приемной пропустили меня, не проронив ни слова.

Аббат Бенедарий, едва я вбежал, опустил на сто­лешницу книгу. Глухо звякнуло, что значит переплет из металла, но это вовсе не означает, что книга ста­ринная, как раз сейчас такие и делают, да еще, как ви­жу, и с замочком, плотно скрепляющим обе обложки.

Не произнося ни слова, он провел ладонью над книгой, замочек проиграл короткую мелодию, щел­кнул и повис на одной петле.

Аббат сказал понимающе:

— Вижу, такое знакомо... Откуда?

— Да так, — ответил я, — снилось, наверное.

— Эта книга, — бесстрастно произнес он, — со­держит тексты, как сказано в ней, дошедшие от Из­начальных. И этот способ защиты... уникален.

— Только в том, — сказал я, — что открыть можете только вы.

Он кивнул.

— Быстро схватываешь.

— Другие книги могут узнавать и открываться только своим хозяевам, — продолжил я. — Так что метод этот хорош, конечно. А что за тексты?

Он посмотрел как-то странно, а голос прозвучал с непривычной для него нерешительностью:

— Текст... Ах да, тексты... Их прочесть пока не уда­лось... Есть желание взглянуть?

— Если не вдарите, — ответил я, — то почему нет?..

Он коротко усмехнулся, кончики пальцев легко

приподняли переплет, явно из легкого металла.

Я вытянул шею, страницы желтоватой бумаги, хотя это вряд ли бумага, заполнены значками в странном порядке, который показался хаосом, потом я уло­вил некие законы, хотя расположены не линейно, не столбиками, и даже не по кругу, а словно бы у пере­писчика рука двигалась то как шахматный конь, то по диагонали, пока не упиралась в обрез, а оттуда пры­гала по закону «угол падения равен углу отражения»...

Ничего общего с тем, чем пользуется человек, кни­га не просто древняя, а непонятно, что это вообще, но странное чувство зудит в крови и отдается в мозгах, что хоть значки и слишком просты, хотя нигде не по­вторяются, во всяком случае пока еще не заметил, а такое богатство говорит о несметных возможностях этой письменности, если это письменность...

Но все-таки растущая и вроде бы ни на чем не ос­нованная уверенность, что я вроде бы понимаю, хо­тя еще и не понимаю, что понимаю, крепнет, и я все всматривался, потом с позволения аббата перевернул страницу, затем еще и еще.

Возможно, это любовный роман, но могут быть и подробные инструкции, как построить портал в дру­гую галактику. Все может быть, а значки могут ока­заться как буквами, так и рунами, иероглифами или математическими формулами.

Он внимательно наблюдал за моим лицом. Мне показалось, что даже дыхание иногда придерживает, чтобы не мешать, настолько я, наверное, сосредота­чивался, но время текло, я только всматривался, на­конец он проронил негромко:

— Вижу, ты что-то узнаешь.

— Нет, — ответил я честно, — ничего не узнаю. Но так близко!.. Что-то крутится в голове, вот-вот про­клюнется, но пока это вот обидное ощущение, что уже понял, только никак не пойму, что же понял.

— Жаль, — произнес он с заметным разочарова­нием. — Что-то мне подсказывало, что ты эти значки видел... Или увидишь? Эх, возраст, все путается в го­лове... Иногда что-то вроде бы вспомнишь, а потом оказывается, через несколько лет в это самое вляпы­ваешься... Хорошо, брат паладин, ты посмотрел и за­помнил, вижу по твоему лицу. У тебя хорошая память, верно?..

— Не жалуюсь, — ответил я скромно, как положе­но христианину, тем более монаху.

— Тогда тебе это пригодится.

— Может быть, — сказал я, — когда-то и.