Сергей Щипанов - По ту сторону
Я узнала её.
Боже, что сделало с ней время! Долгие годы жизни среди наших далёких предков! Без компьютеров и телевизоров, без обычного электричества, и, главное, без нормальной медицины!
– Хотела, чтобы и ты мучилась, продать тебя пыталась… Прости, если сможешь.
Я неожиданно для себя расплакалась:
– Лара, я прощаю… Бедная ты моя. – Я вдруг вспомнила о важной вещи. – Ларис, а у меня твой телефон.
– Какой телефон?
– Мобильник. Ты забыла его в кармане куртки, помнишь?
– Так он всё время был у тебя? Как же я не догадалась?.. Вот что, Снежа, он знает номер телефона.
– Кто?
– Фон Борхерт.
Я припомнила имя того злодея-барона из Гамбурга, спасаясь от которого бежала, бросив цирк Зуко. Неужели он?
– Какой фон Борхерт? Тот, которому ты меня… продала?
Лариса едва заметно покачала головой. Похоже, силы совсем оставили её:
– Нет, другой… Берегись…
Последние слова она прошептала чуть слышно. И умолкла, закрыв глаза.
– Лара, – позвала я. Без ответа. – Лара, ты что?.. Помогите! Кто-нибудь!
Мне пришлось долго звать на помощь. Потом пришла стража, и меня выпроводили.
Лариса, моя несчастная подруга, скончалась, как я потом узнала, в тот же день, к ночи.
3
Мне до слёз было жаль Ларису, хоть и предавшую меня. Я ей всё простила и искренне оплакивала. Злодейка-судьба зашвырнула нас обоих в прошлое, и притом с разницей в тридцать лет. Уму непостижимо!
Но кто этот таинственный фон Борхерт? Что пыталась сказать мне бывшая подруга? О чём хотела предупредить?
В Штеттине, как я узнала, Сидонию фон Борг тоже арестовали недавно, и тоже по обвинению в колдовстве. Только содержалась она не в той тюрьме, в которой я навещала Барбару. Сидонию, как важную особу, упрятали в монастырь, где она замаливала грехи и готовилась к решающей схватке с судьями-крючкотворами за свою жизнь.
Я же дня три ходила убитая, потрясённая неожиданной и такой трагичной встречей с бывшей подругой.
Из шокового состояния меня вывел… телефонный звонок. Точнее, знакомая мне мелодия из репертуара Стаса Михайлова. Телефон опять ожил от звонка абонента с ранее зафиксированного аппаратом номера.
На этот раз таинственный абонент заговорил.
По-русски, и без малейшего акцента:
– Вы встречались с Барбарой?
– Да. Барбара умерла. А кто со мной говорит?
– Все инструкции в смс-сообщении.
Далее – молчание. Я попыталась перезвонить – тщетно. Включилась опостылевшая мне надпись «не обслуживается».
А на другой день пришло сообщение: «Если хотите отправиться домой, в 21 век, приезжайте в Региомонтум, в известный вам трактир фрау Эльзы. Буду ждать вас каждую среду, четверг и пятницу с полдня до ночи. Телефон должен быть при вас».
Мамочка моя! Неужели это действительно возможность вернуться в своё время?!
Я убежала на корму корабля, чтобы побыть одной. Требовалось всё хорошенько обдумать.
Итак, что мы имеем? Звонок и эсэмэска от некоего человека, имеющего в шестнадцатом веке сотовый телефон и умеющего с ним обращаться. Тут только один вариант: значит, этот некто такой же пришелец из двадцать первого века, как и я. Как он сумел позвонить мне, находясь в мире, где в принципе не может существовать сотовая связь – неважно. Гораздо важнее, кто он такой, и что ему нужно от меня?
Барбара, то есть Лариса, упомянула какого-то фон Борхерта, однофамильца, а может и родственника, того злодея-барона из Гамбурга. Но средневековый родич барона не может обладать мобильным телефоном и уметь с ним обращаться! В любом случае звонивший не мог быть человеком из шестнадцатого столетия, а только моим современником.
Но это совсем другое дело!
Своему современнику я доверяю, как никогда не доверилась бы здешнему мужчине… За исключением, пожалуй, моего Роберта.
Господи, я совсем забыла о своём муже! Если я вернусь в свой век, то потеряю его!
Нет, нужно забрать Роберта с собой.
Только как объяснить человеку шестнадцатого столетия, что мы с ним отправимся в будущее время?
4
– Я должна ехать.
– Нет, одну я тебя не отпущу. Поедем вместе.
– Да, конечно. Я заберу тебя с собой.
– В Московию?
– Нет… то есть, в другую Московию. Там нет царя и опричников, даже смертная казнь отменена. Только…
– Что, милая?
Куда же я собираюсь взять наивного сына своего дремучего века? Разве сможет он приспособиться к ритму жизни двадцать первого столетия, с бешеными скоростями и гигантским валом информации, обрушивающимся на человека ежедневно. Я уж не говорю про совершенно другую ментальность. Но главное, Роберт наверняка станет мировой сенсацией, его будут рассматривать, как диковину, как… ну, примерно так же, как живого мамонта или динозавра, поместят в какой-нибудь исследовательский центр…
– Нет, милый, ничего. Никто не узнает, откуда ты прибыл. Я раздобуду тебе документы, мы поселимся вдалеке от всех, где-нибудь на берегу моря, купим домик, рыбачью лодку, поставим на ней парус и отправимся в путешествие по Балтике. Ты капитан, я твоя команда…
Говорила и верила себе.
Я смогу, я сильная.
Роберт тоже.
Он сможет приспособиться к жизни в другом мире, я же сумела…
– Разве Московия имеет выход на Балтику? – спросил Роберт с сомнением в голосе.
– Та, другая, имеет. Она даже называется иначе, Россия, по-английски Russia. Я ведь тоже раша – русская. Но сейчас мне нужно в Региомонтум.
«Святой Николай», как раз, разгрузился в порту Гданьска. Здесь по морю до Региомонтума рукой подать.
«Едем», – сказал Роберт, мы снялись с якоря, и пошли в мой родной город, ныне называемый иногда Кенигсбергом-в-Пруссии.
В считанные дни добрались до родного, и в то же время такого чужого сейчас города. Встали у причала.
Я опять видела медно-красные черепитчатые крыши, невысокие аккуратные белёные домики, собор на острове, в будущем названом именем Канта, городскую стену… Всё такое милое и… опостылевшее мне, привыкшей к железобетонным конструкциям, к электричеству и гулу машин, к асфальтированным дорогам, ко всему тому, что мы не ценим, живя в двадцать первом веке.
Я непременно должна вернуться туда! Средневековье – неподходящее место для человека, выросшего среди благ цивилизации.
Так думала я, глядя с борта «Святого Николая» на тонущий в туманной дымке город, который спустя четыреста лет назовут русским именем – Калининград.
Однако мне требуется непременно встретиться с неким Борхертом. В сообщении сказано: «каждую среду, четверг и пятницу». Сегодня как раз четверг – значит, именно сегодня может всё решиться!
– Джонни, дорогая, ты собираешься на свидание с кем-то?
– Да. С господином фон Борхертом. Честно говоря, я даже не знаю, кто он такой, но мне необходимо видеть его. От этой встречи может зависеть наша поездка в Россию.
– Я тревожусь за тебя, милая. Я должен тебя сопровождать!
– Нет, Роберт, ты можешь всё испортить! – Видя, что муж собирается возразить, продолжила. – Сделаем так: я войду в трактир одна, а ты будешь ждать меня снаружи… Ну прошу тебя, дорогой! Доверься мне. И всё пройдёт нормально.
– Ну, хорошо. Я стану дожидаться тебя на улице, но если ты задержишься долго…
– Да, конечно, тогда и ты войдёшь. Но только если я задержусь более чем на час.
Сопровождаемая супругом, я сошла на берег и двинулась к памятному мне трактиру.
Часы городской ратуши отзвонили полдень.
Вот и заведение, в котором очутилась я, переместясь непостижимым образом из «Весёлого Роджера» в шестнадцатый век.
Роберт, как мы и договорились, остался ждать снаружи, а я смело шагнула на порог заведения фрау Эльзы.
В трактире царил полумрак, и было немноголюдно. Два-три мужика, судя по одежде – малоимущие горожане, ели похлёбку, громко стуча ложками. В углу, за меньшим столом одиноко сидел господин средних лет во всём чёрном – отороченный мехом плащ, костюм добротного сукна, шпага у пояса – явно не простолюдин.
Я сразу сосредоточилась на этом человеке – похоже, он тот, кто мне нужен.
– Господин фон Борхерт? – спросила я, подойдя к столу.
Одиноко сидящий господин окинул меня быстрым цепким взглядом.
– Да, а вы, как я понимаю, Снежана Демина?
– В прошлом… Сейчас я зовусь Жанной Хоум.
Борхерт усмехнулся:
– В прошлом и у меня было другое имя… Точнее, в будущем. Ведь я, как и вы, попал сюда из двадцать первого столетия.
Я беспокойно огляделась – услышит кто-нибудь, и что подумает?
Борхерт рассмеялся:
– Чего вы опасаетесь? Что кто-нибудь услышит наш разговор и примет за сумасшедших? Но здесь никто не понимает по-русски, да и говорим мы с вами на непривычном жителям шестнадцатого века варианте русского языка. Так что не волнуйтесь на этот счёт… Да, я не предложил вам сесть. Присаживайтесь, и будьте, как у себя дома.
Я осторожно присела.
Что-то не нравилось мне в этом человеке. Пожалуй, его взгляд – бесцеремонный и самоуверенный, до наглости. Он, похоже, считает себя здесь хозяином. Настораживает даже это «будьте, как у себя дома» – так может сказать только хозяин.
