Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

— Тем не менее, орден очень почётный. Для тебя так и вовсе четвёртый, верно? — уточнил я.

— Что с того? Не уберегли меня мои награды от перевода на новое место службы, — расстроено выдохнул Валера.

Я сразу вспомнил статью в газете, где были выложены льготы для участников войны в Афганистане. Там было добавлено, что удостоенные трёх орденов Красного Знамени приравниваются в правах к Героям Советского Союза.

— Как видишь, не бросила тебя страна, — сказал я, напомнив Валере про его льготы за награды.

— Посмотрим. Я успокоюсь, только когда Амударью пересечём.

В кабинет вошёл Араратович с большим чёрным портфелем. Фуражка у него съехала на затылок, а сам он выглядел уставшим и не очень радостным.

— Я мамой клянусь, но в Афганистан проще было заехать, чем выехать, — проговорил Бажанян, достав большую кипу бумаг. — Сразу хочу всех нацелить — войска выводят, но не все.

Со слов Араратовича стало понятно, что теперь 40я армия будет размещаться и в Союзе, и в Афганистане. Под авиацию оставляют три основные базы — Баграм, Кандагар и Шинданд.

— На каждом из аэродромов будет по 2 смешанные эскадрильи — транспортная и ударная. Нас интересует ударная, поскольку мы будем составлять её основу.

Командование поручило Араратовичу сформировать эскадрилью из МиГ-21х, Су-25х и МиГ-29. Значит, не все поедут из нас домой в ближайшее время.

— Итак, желающие остаться? — спросил Бажанян, но руку никто не тянул. — Пока спрашиваю добровольно.

Ага! Потом будет принудительно! Честно, я и не рассчитывал, что сегодня же проведут постановку на перелёт, а завтра, пройдя покачивая с крыла на крыло, мы полетим «за речку» в обратном направлении.

— Товарищ подполковник, я не готов! — встал со своего места Гусько, делая при этом серьёзный вид.

— Спасибо за откровенность, но вы, Евгений Савельевич, тут старшим остаётесь от 236го полка, — сказал Араратович и Гусько, картинно стукнув каблуками, присел на своё место. — Ещё желающие?

Пока штурмовики определяли своих «счастливчиков», у нас тоже кипели обсуждения. Никому не хотелось сидеть ещё пару-тройку месяцев до замены из Союза.

— Товарищ подполковник, я готов, — сказал Паша Мендель, который, по понятным причинам домой не торопился.

— Мендель — раз, — загнул один палец Бажанян. — Следующий.

— Серый, давай останемся, — шепнул мне Валера. А то работами завалят по переформированию части.

— Мол, новая часть формируется. Нужны помещения и остальная материальная база? — спросил я.

— Верно мыслишь, — улыбнулся Валера. — Товарищ подполковник, капитан Гаврюк готов.

— Старший лейтенант Родин готов! — вслед за Валерой вызвался я.

— Отрадно, что вы двое перед вашей сменой места службы вызвались провести здесь время до марта месяца. Хорошо, — сказал Бажанян.

— Давайте и я, Тигран Араратович, — спокойно сказал Гнётов, отложив в сторону свою коробочку с орденом.

— Таак, значит, Григорий Максимович будет старший группы нашего полка, — сделал вывод Бажанян. — Савельевич, ты можешь домой ехать.

— О нет! Только не это! — картинно расстроился Гусько. — А я так хотел остаться!

— Савелич, не разлагай дисциплину, — поправил его Гнётов. — Ещё одного не хватает, — заметил он, делая пометки в блокноте.

Бажанян сейчас смотрел в одну точку, даже не моргая. Нетрудно было заметить, что его столь пристальный взгляд был направлен на Марика.

— Барсов, — тихо произнёс Араратович, постукивая шариковой ручкой по столу.

— Я, товарищ подполковник, — встал со своего места Марик.

— Чего молчишь? — спросил у него командир.

— Так… эт самое… слушаю, — ответил Барсов.

— Это хорошо. Ты что решил? — продолжил спрашивать Бажанян.

— А! Так, я домой поеду! Мне здесь делать нечего, — улыбнулся Марик и собравшиеся не сдержали ироничных улыбок от столь непринуждённых слов старлея.

— Неа. У тебя здесь ещё очень много дел. Остаёшься, — сказал Бажанян, и Марк расстроено закатил глаза. — Григорий Максимович, порядок вашей работы будет следующий…

Араратович объяснил, что после отлёта основной части сил, мы будем заступать на дежурство через сутки в парах.

— На сутки заступает пара МиГ-29 и пара МиГ-21.

— Понял, — кивнул Гнётов.

— Глаз да глаз за техниками и аэродромщиками, которые останутся от нашего полка здесь. Но особенно следить за Барсовым, — пригрозил Бажанян.

— Товарищ подполковник, а я -то чего? — спросил Марк.

— Того! Сейчас начнёшь искать приключений на свои бубенцы! — громко сказал Бажанян. — Теперь постановку на перелёт проведём. Вылет планируем на 30 декабря.

После постановки начались сборы в модулях. Все собирали сумки, отсеивали ненужные вещи, которые никто не хотел тащить с собой в Союз, а также утрамбовывали сувениры, приобретённые в дуканах.

Я смотрел за тем, как складывает свои вещи Гусько и возмущается Марк, ворочаясь на кровати.

— Блин, три месяца тут торчать. Чё делать-то, Серый? Тяжко без женщин, — сказал Марк, повернувшись набок лицом ко мне.

В данном случае я готов с ним согласиться. Женского тела… вернее тепла не хватает.

— Марик, так сто процентов новая смена в столовую скоро заедет. Медсанбат остаётся, — сказал Гусько, вытаскивая из тумбочки один пузырёк за другим.

— Да я был там, Савельевич. Всё очень плохо. Может в Баграм как-нибудь соскочить? Там Светка есть. Вариант проверенный, — начал мечтать Барсов.

— Этот проверенный вариант тоже может свалить домой по ротации. Да и не забывай, что там сейчас народу не меньше. Светка всем нужна, — улыбнулся я.

— Всё-то ты знаешь. Помечтать не даёшь! Тебе хорошо говорить, Серый. Ася рядом вьётся, Лёля подкармливает…

Рассуждения Марика я слушать не очень хотел, поэтому пропускал всё мимо ушей и занимался своим делом. Кадровик Илья предложил взять на хранение мой орден. Предложил вернуть мне его уже в Осмоне, но я не хотел расставаться с наградой.

Дверь в нашу комнату открылась. На пороге появился Гнётов.

— Родин, бегом в штаб к Никитину, — сказал Григорий Максимович.

Странно, что меня вызывает наш оперуполномоченный. Очередная беседа о моих отношениях с Красновым? Решил перед своим отъездом меня ещё поспрашивать старший лейтенант.

От такой информации, Гусько надулся и отвернулся от меня. Гнётов мог бы и не называть фамилию особиста, чтобы мои соседи в комнате не напрягались. Собравшись, я пошёл на выход

— Аккуратнее, Серый! — столкнулся со мной Гаврюк, который нёс туристический рюкзак, набитый какими-то вещами.

— Ты чего там тащишь? Яблок скомуниздил в садах Герата? — спросил я улыбаясь.

— Ага. Затарился у техников согревающей жидкостью. Многие из них уезжают, так пускай добро оставляют, — сказал Валера, снимая с плеч рюкзак.

При касании с полом тот брякнул звуками стекла. Гаврюк спешно засунул рюкзак под кровать и сел на неё. Со стороны похоже на то, что сторожевой пёс «заступил на вахту» около своей конуры.

Придя в штаб, я сразу направился к особисту. В кабинете Никитин стоял рядом со своим столом, складывая в папки документы. Рядом стояла картонная коробка с наклеенным лейкопластырем сверху — похоже на передачку с Родины.

— Проходите, Сергей. Присаживайтесь, — сказал Никитин и я сел на стул перед ним.

— Доброго дня, Никита! — поздоровался я.

— Никита Васильевич, вообще-то, — поправил он меня.

— Я это учту, Никита, — ответил я, совершенно не собираясь называть его по имени и отчеству.

— Это хорошо, что вы всё учитываете, — громко закрыл он папку с документами, пытаясь прожечь во мне дырку. — Я уполномочен передать вам привет от Краснова.

Эта новость вызвала у меня улыбку. Давненько мне не передавал приветов Леонид Борисович! Обычно он это делал в моменты, когда за меня нужно было замолвить словечко. Сейчас же я терялся в догадках, каковы причины такого внимания.

— Спасибо! Ему тоже привет, — кивнул я.

— Что, так просто друг другу приветы можете передавать? — удивился Никитин.