Индульгенция 1. Без права выбора - Тимур Машуков

— Погуляй пока, а мне надо парой слов с начальником Темного приказа перекинуться. Только не нарывайся — это позже.

— Ты ж меня знаешь, отец — я почти светлый. Добрый до такой степени, что аж самого иной раз тошнит.

— Знаю, поэтому и предупреждаю, светлый ты наш, — усмехнулся он и отошел.

Ну а мне куда податься? Правильно. Туда, где есть еда. Фуршет тут прям огонь, а я даже поужинать не успел. Навка как узнала, что с нами не идет, как с цепи сорвалась. Вот прям натурально взбесилась. Мол, мне без нее туда нельзя. Там меня назовут плохим словом, накормят плохой едой и всячески унизят. Пришлось долго уговаривать, отговаривать и договариваться. А это время, которое я потратил на нее, отводилось для ужина. Поэтому я был зол, раздражен и мечтал свалить отсюда побыстрей. Тем более, мы с ней договорились, что она подождет снаружи, и я буду всегда на связи.

Нет, мысленно общаться мы не могли, но по нашей связи я мог посылать ей картинки — мутные, но разобрать можно. Пришлось экстренно этому научиться, иначе бы вовсе не отпустила.

— Жрешь? — нарисовалась рядом Настя.

— Провожу дегустацию, — наставительно поднял я палец. — Ты аристократка. Поэтому изволь выражаться культурно.

— А тебе не по хер, как я выражаюсь?

— Похер. Когда ты это делаешь где-то там. А когда я ем, мне подобные выражения аппетит могут испортить. Хотя, ну-ка выругайся максимально грязно — хочу проверить, как мне при этом икра зайдет.

— Не буду. Страдай!!!

— Ага. Под отрицание тоже вкусно. Продолжим эксперимент. Давай еще раз.

— Может, мне тебе тут при всех отсосать?

— На белковую пищу потянуло? Одобряю. Но не сейчас. Пока я сам намерен восполнить баланс всяких жиров и углеводов.

— Успел уже кого-то трахнуть?

— И не один раз. С Навьей мирился так, что чуть постель не сломали.

— А чего поругались?

— Спор у нас вышел по одному вопросу… Забей, в общем. Кривдина видела? Смотрю, он все не успокоится?

— Ага, бесится. Звонил мне, ругался матерно. Я даже пару новых слов узнала. Карами всякими грозился. Извращениями.

— И чего?

— И ничего. Мерзкий он. Как я сразу-то не разглядела? Даже по нашим меркам не рукопожатый. Вон, стоит в кругу своих прихвостней низкородных. Если бы не он, их сюда не пустили бы даже. Ты видел их безвкусные наряды? На петухов похожи… — она хихикнула.

— А кто там? — я всмотрелся в толпу, но ни одной знакомой рожи не увидел.

— Ну, во-первых, Безправдины — это их вассальный род. Слова поперек не скажут. Еще барон Ложнян — этот в контрах с вашими Ссорадзе. Вижу Ваську Обманова — мелкая сошка, но наглый, как осенняя муха. А вон, посмотри, девка, что льнет к нему — графиня Безликая. Разорившийся род, все поместья в залоге. Небось, думает, что бы с него поиметь. Мерзкое зрелище.

Ага, вот и наши подтягиваются — улыбнись, тебя снимают на камеру! Герой должен быть на позитиве. Тем более, это наши если и не друзья, то союзники точно.

Первыми к нам подкатили Замогильниковы. Леонид, наследник рода, с насмешкой в голосе бросил:

— Слышал, ты в «Притоне» не только Кривдина отмудохал, но и потолок украсил? Говорят, его брильянтовая булавка до сих пор там торчит, как памятник позору.

Его сестра Алиса, томно обмахиваясь веером, добавила:

— А еще поговаривают, что ты вызвал Тень Смерти посреди зала. Правда, что светлые чуть не обосрались?

— Не Тень и не вызывал. Магия там под запретом, забыли что ли? — поправил я, накладывая на тарелку икру. — Просто набил рожу тем, до кого смог дотянуться рукой. А до тех кого не достал, дотянулся ногой.

— Ага. А еще зубами. Лихо ты пальцы Роману отгрыз, — заржала вся компания

К ним присоединился Борис Ягинский, его пухлые щеки дрожали от возбуждения:

— Кривдин после этого неделю всем рассказывал, что это он вас спас! Мол, его «благородный порыв» остановил резню. Хотя все видели, как он под столом от страха дрожал!

— Там ему и место, — Настя фыркнула. — Говорят, что он еще и обоссался, а всем доказывал, что пиво разлил. С запахом мочи, ага.

Смех оборвался, когда к группе подошли сестры Грустиловы. Ирма, близняшка с глазами цвета ледяной проруби, скользнула взглядом по мне так, что я аж задымился:

— Ты знаешь, что Кривдин теперь клянется, будто это он тебя спас от светлых? Говорит, тебя бы без его помощи в котлету превратили.

— В котлету? — я приподнял бровь. — Странно, а я помню, как он в соусе из собственной крови барахтался.

Толпа аристократов зашептала, как стая ворон перед грозой. Из-за спины моей спины раздался хриплый смех — молодой князь Кощеев, чей шрам, идущий через глаз, делал его похожим на какого-нибудь пирата, хлопнул меня по плечу:

— Молодец, Видар! Эти светлячки давно зазнались. Пора бы напомнить, что их чистота — всего лишь пыль на старых портретах. И главное, никому не нужных.

Но атмосфера сгустилась, когда к нам подошел сам его жопное темнейшество Валерка Кривдин. Его лицо, все еще распухшее от синяков, исказила ярость:

— Опять воду мутишь, Раздоров? — прошипел он, игнорируя остальных.

— Ну не всем же врать, как тебе, Кривдин, — сказал, как сплюнул я. — А чего морда в синяках? Денег нет, чтобы лекарю заплатить? И кто это тебя так украсил, не скажешь? И главное, за что? Ну, давай же, колись. Я бы ему руку пожал.

— Я ему тоже пожму. Шею. Хочешь, покажу как?

— Сделаешь прямо сейчас?

— Во дворце драки запрещены!!!

— Так и скажи, что зассал. Только и можешь, что скулить под столом, да девушек шантажировать. А еще чужих невест уводить. К счастью, ее не привлекают такие мужеложцы, как ты.

— Она об этом еще сильно пожалеет, -скривил он губы. — Мы, Кривдины, отказов не принимаем. Придет время, и она сама приползет ко мне, умоляя, чтобы я ее трахнул на глазах у всех.

— Кривдин, хватит лаять. Твой папаша уже ищет тебя с поводком, — закатила глаза Настя. — И кстати, у Видара намного больше, чем у тебя,