Мы, Мигель Мартинес. Накануне (СИ) - Тарханов Влад
— Прекрасно. Смотрите, вот тут и тут надо переделать. Первый фрагмент — этот сюжетный ход не логичен, понимаю, он должен тут быть по логике рассказа, но он противоречит ходу событий, а весь рассказ ваш строится на психологической закономерности и достоверности. Тут надо что-то другое. И вот в этом фрагменте — вы слишком грубо описали поступки вашего героя, резкими мазками, без детализации, он по стилю очень сильно выпадает из общей канвы рассказа. Теперь мое предложение: сядьте за машинку и переработайте его, я вам мешать не буду. За час справитесь?
Ариадна довольно симпатично прикусила губу, что-то раздумывая, потом кивнула себе головой и произнесла:
— Справлюсь!
Я усадил ее за рабочее место, дал бумагу, а сам занялся чтением очередного доклада, который не имел гриф секретности. При этом посматривал за работой девушки, которая сосредоточенно и очень быстро застучала по клавишам. А через сорок минут она предоставила мне три с половиной страницы уже переработанного произведения. Что я могу сказать по этому поводу? Рассказ стал, однозначно, лучше. Параллельно с этим Ариадна смогла переработать и начало рассказа, сделала его немного динамичнее, получилось симпатично и почти все недостатки (кроме некоторой социальной наивности) исчезли. Но это, как раз, результат молодости, которая быстро проходит, особенно в годы сложных испытаний. Кроме того, мне понравились две вещи — девушка прекрасно и быстро печатала на пишущей машинке. И еще, она печатала практически без ошибок, в том числе это касалось вновь созданных фрагментов рассказа. Прочитав до конца, я красным карандашом написал на рукописи — «В печать» и кудряво расписался.
— Ой, спасибо! — увидев мою резолюцию, девушка зарделась, смущенно опустила глаза, получилось у нее это весьма мило.
— Ариадна, расскажите мне пару слов о себе, я же должен что-то знать о своем авторе, как мне кажется, это далеко не первый ваш литературный опыт?
— Вы правы, я печаталась в киевских газетах, статьи о жизни, один рассказ в приложении, но он слабенький.
— Самокритичность — хорошая черта.
— Я родилась в Москве, но родители еще до революции переехали в Киев, в тех пор там. Интересно, я ведь тоже жил в Киеве, причем жили мы в одно, приблизительно, время.
— Наверняка, только мне тогда было годик, максимум, два. Я родилась в шестнадцатом.
— Ну да. точек пересечения у нас не было.
— Сейчас я студентка филологического факультета Киевского государственного университета. В Москву приехала навестить родственников, по маминой линии. А тут узнала о вашем журнале, что его собираются издавать, вот, принесла.
— Скажу так, в первый номер у нас материал уже набран. А вот во втором ваш рассказ будет напечатан. Но у меня есть к вам одно предложение. Не знаю, согласитесь ли вы, но оно следующее: мне сюда нужен секретарь. Вы мне подходите. Зарплата будет чуть выше, чем по столице. Учиться сможете продолжить в Московском университете заочно. Перевод в МГУ я вам обеспечу. С жильем помогу. Пожалуй, всё. Что скажете?
— Ой! Мне надо подумать… я не собиралась переезжать в Москву.
— У вас есть любимый человек в Киеве? Говорите откровенно, что может вас держать в Украине? Родители? Подруги? Вам предлагают интересную и перспективную работу. Наберетесь литературного опыта. Будущее у вас есть, надо только реализовать свой талант.
— Сколько у меня времени для принятия решения?
— Два дня. Позвоните мне по вот этому номеру. В любом случае, скажите, что решили.
Через два дня я получил в свою контору секретаря. И что, только секретаря, или некого больше? Время покажет.
[1]Село Партизанское, теперь исчезнувшее
[2] Высхие художественно-технические мастерские, учебные заведения, которые были созданы не только в Москве и Петрограде, но и многих городах страны в двадцатые годы.
[3] Выступление красноармейцев под началом краскома Нахаева в тридцать четвертом году. Фактически,ьпопытка государственного переворота.
Глава двадцать четвертая
Накануне
Глава двадцать четвертая
Накануне
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
1 мая 1936 года
Это был уже поздний вечер, когда Сталин, устав от праздничной суеты, отправился в свой кабинет и заперся в комнате отдыха. Торжественным маршем промаршировали части московского гарнизона, проехала военная техника, та, которую решили показать мировому сообществу (а наблюдателей разных стран хватало). Затем красочной толпой прошла праздничная демонстрация трудящихся. Потом было торжественное заседание, произнесение поздравительной речи, выступление по радио. И только сейчас Иосиф Виссарионович смог выдохнуть, перекурив наскоро папироской, ибо сил и желания набивать трубку уже не было. Через несколько минут, усталость чуть отпустила, но зато всё настойчивее стал напоминать о себе голод. Протянув руку он поднял трубку и попросил Поскребышева принести что-нибудь на ужин. Ровно через четверть часа секретарь накрыл на стол, который стоял в углу комнаты, так, чтобы не мешать хозяину и не занимать слишком много места. Меню было простое, но питательное: две котлеты с картофельным гарниром, тарелка с аккуратно нарезанными овощами, зелень да пара кусков свежайшего белого хлеба. Кроме этого, чуть в сторонке разместились заварник, и небольшой самовар. Толику праздничного настроения добавили вазочка с персиковым вареньем и горка сухофруктов из Узбекистана. Правда, котлеты оказались, как всегда, выше всяких похвал, картофельное пюре — нежное, с тонким сливочным вкусом (никакого масла или молока — только свежайшие сливки), недаром кремлевские повара славились умением даже простейшее блюдо перевести в произведение поварского искусства. Кроме того, присутствовало в этом «изобилии» и любимое вождём печенье. Надо сказать, что Иосиф Виссарионович слыл человеком, неприхотливым к пище, чем он сильно отличался от многих «властителей», которые став то ли королем, то ли президентом, набивали брюхо деликатесами, как будто еда и определяет статус очередного клоуна в высоком кресле. Ибо не может правитель вкушать тоже, что и быдло из его подданных. А тут еще и супруга не баловала Иосифа готовкой домашней пищи, потому что вкусно готовить не умела и не любила это дело вообще.
Но вот стол убран. И, взяв заветный зеленый блокнот, Сталин проходит в свой кабинет, где на рабочем столе возвышается стопка книг, к которым он сегодня притронутся не успел. Вождь накануне заказал их в кремлевской библиотеке, собирался кое-что сегодня проработать, но понял, что мысли его постоянно возвращаются к записям в этом блокноте.
Внешняя политика: изменение политической структуры Европы и мира. В этом разделе удалось сделать немало: во-первых, СССР уже была не единственной страной, где у власти пришли левые партии в блоке с коммунистами, пока что считалось нецелесообразными однопартийные политические схемы. В Европе, кроме Германской Демократической Республики, которая занимала почти всю территорию Восточной Пруссии с некоторыми другими районами страны, к нашим активам необходимо отнести Финляндию и Польшу, причём пути в социалистический блок у них были разные. Буржуазно-националистическое правительство Польши решило на свою голову принять участие в Гражданской войне в Германии, вот и огребла по полной программе, которая закончилась четвёртым (надеюсь, что последним, разделом Польши. Страна потеряла выход к морю, от неё остался огрызок со столицей — древним Краковом. А вот в Финляндии победила хорошо подготовленная социалистическая революция, которая окончательно поставила точку в финском вопросе — это независимая страна, союзная СССР. К сожалению, приход левых во Франции постепенно сменился дрейфом правительства народного фронта в сторону мелкобуржуазных партий, а социал-демократы, как всегда, продали свой народ за звонкие английские фунты и соверены. Поэтому полноценного «красного пояса» Европа не получила. Но вот Испания в ходе Гражданской войны стала на нашу сторону, победили республиканцы с разгромным счетом. И пока что эта страна — наша опора в Западной части континента. В Африке успешно развивается Ливийский проект, создается русский анклав, который в ближайшее время имеет все возможности стать независимым государством с дружественным или нейтральным нам населением. Во всяком случае, нам удалось убрать из Европы тысячи бывших, которые могли стать наёмниками нацистов в их будущем походе на СССР. А в том, что такой поход состоится, никаких сомнений не оставалось.
