Меченый. Том 2. На переломе истории (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Funt izuma
— Минутная готовность! — бодро объявили динамики, вызвав у собравшихся в специально возведённом «гостевом бункере» всплеск интереса к происходящему. Так-то, если не принимать участие в процессе запуска ракеты непосредственно, всё дело выглядело достаточно скучно. Долго-долго ракета стоит на месте, а потом за две минуты улетает за пределы видимости — сомнительное, если честно, мероприятие, и я бы даже не думал приезжать на Байконур ради такого дела, если бы не дополнительные обстоятельства.
— Сейчас всё начнётся, — дополнительно прокомментировал для гостей специально приставленный человек. Иностранцам тут же перевели, отчего те дружно рванули к смотровому окну и принялись перепроверять свою видеоаппаратуру. С ней тоже было всё непросто: лазить по режимному объекту с видеокамерой японцам, конечно же, никто бы не позволил, поэтому всю технику иностранные журналисты сдали при въезде и получили назад уже непосредственно здесь, в месте специально подготовленном «для показа наружу». Снять что-то лишнее отсюда, естественно, было просто невозможно, ну а ракету на стартовом столе поди американцы из космоса и сами могли уже миллион раз отфотографировать во всех ракурсах, так что в этом никакого секрета не было.
— Ключ на старт, — спустя указанное время произнёс динамик, заставив собравшихся, кажется, напрячься ещё сильнее. Всего несколько дней назад в положенное ему время рванул американский «Челленджер», нанеся тем самым крайне болезненную оплеуху американской космической программе. Спасать янкесов я, конечно, не стал, разве что передал заранее материалы Дукакису, чтобы тот поднял тему о проблемах в космической отрасли, но без особой конкретики. Грек на фоне скандала с контрабандой оружия в Иран набил себе немало политических очков и стремительно набирал популярность как главный критик администрации Рейгана. Так что грех было не помочь «нашему кандидату».
Другое дело, что меня гораздо сильнее волновал сдвиг запуска центрального модуля станции «Мир» на семнадцать дней назад. Откуда-то в моей голове нашлась дата её запуска в другой истории, и там это случилось 20-го числа, что заставляло нервничать. Я себя успокаивал тем, что сдвиг назад мог быть обусловлен бо́льшими ресурсами, брошенными на подготовку станции после закрытия проекта «Бурана». Где-то убыло, где-то прибыло, вроде бы ничего удивительного, однако волнение это почему-то не снижало. А ещё эти иностранцы…
Ляпнутую мной ещё летом идею о возможном запуске космических туристов неожиданно заметили за границей. Хрен знает, как и кто там смотрит выступления советских генсеков — их и в Союзе-то смотрят, мягко говоря, нечасто, а тут нате вам! Однако идея отправлять в космос туристов неожиданно нашла там отклик. И вот в сентябре на том самом экстренном заседании ООН, посвящённом событиям на Ближнем Востоке, меня спросили и насчёт данной идеи — запускать людей за деньги.
Я тогда совершенно, опять же, не придав значения отвлеченному, не связанному с ядерным взрывом в Саудовской Аравии вопросу, не будь дураком ляпнул, что, мол, за 50 миллионов долларов запустим в космос кого угодно. Не глядя на пол, возраст и политические убеждения. Каково же было моё удивление, когда чуть позже в Москву позвонили из Японии и осторожно поинтересовались, можно ли снизить озвученные расценки хотя бы немного. Миллионов до сорока.
— Протяжка. Продувка! — ракета на стартовом столе окуталась азотом, которым продули все системы для удаления оттуда опасных паров горючего и окислителя. И опять минимальное изменение картины на стартовом столе вызвало бурную ажитацию у гостей из Страны Восходящего Солнца.
Конечно, и военные, и наши космонавты сначала были резко против такой «инициативы сверху». Начали напирать, что, мол, станция — её, собственно, ещё фактически не было, базовый блок мы как раз собирались запускать — сильно секретная со всех сторон, и вообще допускать туда иностранцев — дело недальновидное. Украдут все секреты, какие в стране есть. Какие именно секреты могут быть на насквозь мирной станции, никто объяснить, конечно, не смог.
Потом начали наседать космонавты, решившие, что я придумал отдавать места в космических кораблях «на сторону». Эти опасения были, конечно, гораздо более разумны: в «Союз» помещалось всего три человека, и каждый турист означал, что в космос не полетит один советский гражданин. Вроде как и не очень это хорошо. Пришлось объяснять с ручкой и бумажкой, что потенциально один такой турист может окупить вообще целый запуск, отбив и стоимость ракеты, и топлива, и работу наземных служб. А если поставить дело на поток, то летать наверх наоборот придётся ещё чаще: не пошлёшь же целый экипаж из гражданских, всё равно «шофёр» нужен. А если учесть ещё и планы по отправке в космос разных иностранцев по политической линии — те же китайцы очень заинтересовались возможностью отправить первого своего гражданина на околоземную орбиту, — то трафик на этой линии и вовсе мог стать достаточно оживлённым.
Вылилось это в выдачу задания нашим инженерам на проектирование большого орбитального жилого блока на шесть человек. Фактически такая себе гостиница-бочка только на космическом технологическом уровне. Никаких дополнительных устройств только автономные системы жизнеобеспечения, но даже так отсек получался достаточно тяжелым, как раз «Энергии» будет что выводить на орбиту. В отличии от «Бурана», зарезанного мной год назад, работы над тяжелой ракетой вполне продолжались, так что уже через пару лет первая космическая «гостиница» вполне возможно примет первых «постояльцев».
Ну а если не «влетит» идея с космическим туризмом, то всегда можно это пространство будет занять чем-то другим полезным, уж точно не пропадет оно.
— Ключ на дренаж! — До собственно пуска оставались считанные секунды, и все буквально прилипли к толстому бронированному стеклу нашего бункера, ожидая непосредственно главного события дня. Это в будущем, когда в интернете можно было, хочешь вживую, а хочешь в записи, посмотреть любой пуск, такое зрелище уже не казалось каким-то необычным. Тут же люди еще были не столь избалованы. Я же намного отстранившись от остальной кампании думал о своем.
О том, что несмотря на сопротивление отдельных замшелых ретроградов дело пошло. Но даже не это пока было самым интересным, гораздо более привлекательным виделся рынок коммерческих пусков. Смешно сказать, но СССР запуская сотнями ракеты в космос — без шуток в 1985 году было осуществлено ровно сто запусков при 97 успешных — и имея, таким образом, самую низкую стоимость вывода одного килограмма полезной нагрузки, совершенно не пользовался своим преимуществом. Назвать это иначе как преступлением для меня, как ментального жителя 21 века было просто невозможно.
И тут у нас тоже уже имелся частичный успех. В ноябре прошлого 1985 года — несмотря на все бурные события осени — был подписан договор со шведами о выведении на орбиту их научно-исследовательского спутника. Ну а взрыв «Челленджера» с приостановкой американцами использования их шаттлов не неопределенное время и во все дал нам в руки буквально все возможные козыри. Нет, телефон нам не оборвали и заказами на завалили, но имевшийся до этого осторожный интерес на глазах начал перерастать в нечто большее. Очевидно все заинтересованные стороны ждали вывода на орбиту шведского спутника, чтобы убедиться в нашей способности выполнять взятые на себя коммерческие обязательства, а уже после этого реальные переговоры и начнутся.
— Земля-борт! — От ракеты отвалилась в сторону мачта питания. — Пуск!
Я невольно отбросил мысли о космических «Нью-Васюках» а также установлении мировой монополии на космические запуски в сторону и тоже обратил внимание на происходящее.
Стоящий на стартовом столе «Протон» окутался языками пламени и порскнувшим во все стороны дымом, после чего, утробно зарычав всеми двигателями, медленно-медленно начал свое движение вверх. — Подъем! Есть контакт подъема!
