Пункт назначения 1978 - Виктор Громов
Утром меня поднял будильник. Я совершенно успел забыть о нем. Поэтому не сразу понял, откуда раздается звон. Помог отец.
– Олег, – громко прошипел он, – отключи эту какофонию! Дай поспать. Сил моих нет слушать звон.
Я спросонок пошлепал ладонью по полу, нащупал орущего паразита и опустил рычажок. Сразу стало тихо.
– Прости, пап, – проговорил я и, проклиная себя за опрометчивое обещание, данное ребятам. – Я сейчас уйду.
Но он меня уже не слушал. С Иркиной кровати раздавался приглушенный храп. Я усмехнулся. Будильник он, значит, слышать не может, а как храпеть всю ночь, так ничего! Эта мысль меня взбодрила и пробудила окончательно.
Я прихватил полотенце, плавки, одежду и выскользнул в коридор. Зеркало порадовало своей пустотой. Вот и ладушки. Вот чудесно! Ай да я! Полотенце тут же было залихватски закинуто на плечо, я развернулся в сторону кухни и… наткнулся на мать.
Вид у нее был самый, что ни на есть, решительный. Брови нахмурены, руки в боки.
– Ты куда это собрался? – грозно спросила она.
Меня это неожиданно умилило. В маме проснулась наседка. Она решила нянькать не только Ирку, но и меня. Я подошел к ней вплотную и, не выпуская из рук тряпки, обнял за плечи. Прижался щекой.
– Мам, – прошептал я ей на ухо, – ну ты чего? Я всего лишь купаться. Мы со вчерашними ребятами договорились сходить на волнорез.
Успокоил, как же. Лучше бы что другое придумал.
– Со вчерашними? – Она встревожилась пуще прежнего. – С теми, которые тебя избили?
Так уж и избили. Я вспомнил поверженных врагов и не без довольства улыбнулся.
– Скажешь тоже, избили.
Потом выпустил мать из объятий и отошел на шаг, чтобы видеть ее лицо.
– Ты не переживай. Мы все выяснили. Их Вика обманула. А ребята они хорошие.
Наверное, я был убедительным. Мама сразу оттаяла.
– Ты меня не обманываешь? – с надеждой спросила она.
– Ну мам, – я для пущей выразительности прижал к груди плавки, – вот честное слово, не вру.
Я был абсолютно честен.
– Ну ладно, – сдалась она, – пойдем, я тебя хоть накормлю.
С трудом подавив вздох, я кивнул. Теперь придется одеваться и бежать вниз. Пока мать хлопочет на кухне, альтернативный вариант отпадал. Ни у пусть. Ее внимание, ее забота, мне были невозможно приятны.
* * *После завтрака меня задерживать не стали. Мать оправила на мне рубашку, чуть посетовала, что я взял все не глаженное, но отпустила, выдав на прощание целый рубль. Это было весьма кстати.
По лестнице я сбежал в припрыжку, пытаясь что-то насвистывать на ходу. День грозил оказаться весьма удачным. Первым нормальным днем этих странных каникул. Настроение было прекрасным. Ненадолго. Стоило мне выйти из подъезда, как я увидел ее.
Вика ждала чуть поодаль, возле стола, где местные мужики коротали вечера. От ее вида стало невообразимо тошно. Умом я прекрасно понимал, что эта малолетняя срань играет мной, как кошка мышью. То выпустит коготки, то замурлычет. То ластится, то кусает. Что она уверена в своих действиях, в своей неотразимости. И настроение сразу упало.
Я хотел сделать вид, что не заметил ее. Хотел пройти мимо. Но Вика не оставила мне ни малейшего шанса.
– Сэр Олег! – позвала она. Голос ее был сладким, до приторности. Как у кошки, которая выпрашивает сметану. – Вы изволите обижаться?
Я остановился, обернулся к ней и тут же заметил изучающий взгляд, скользнувший по моему лицу. А следом разочарованную мину. Вика сюда пришла, полюбоваться на то, как меня отделали ее друзья.
– Изволю обижаться, – повторил я за ней. – И что? Тебя это удивляет?
Девчонка уже успела взять себя в руки. Вид приняла донельзя обиженный.
– Удивляет. – Подтвердила она.
Я пожал плечами.
– Я за тебя рад. Но это только твои проблемы.
– Мои? – маленькая стерва была безмерно удивлена. Так с ней еще никто не разговаривал.
Я не стал ждать, пока она придет в себя, обогнул стороной, свернул за угол и пошел вдоль гаражей. Очень надеялся, что в ней проснется гордость, что догонять не станет. Я ее опять недооценил. Вика не сдалась. Она желала добиться своего, во что бы то ни стало.
– Удивляет, – повторила девчонка, словно моих последних слов и не было, – твое бессердечие, твое хамство, твоя наглость, твоя жадность, твое нежелание пойти навстречу девушке, твое…
Это перечисление грозило затянуться надолго. Мне совсем не хотелось его выслушивать. Я резко развернулся, пропустил ее между собой и стенкой гаража, поддел плечом, а после пригвоздил ладонью к ржавой металлической поверхности. Держал я ее за шею и вдруг осознал, что безумно хочу сжать пальцы, надавить так, чтобы придушить эту гадину. Не совсем, не до смерти, но чувствительно, чтобы раз и навсегда поняла. И сам себе поразился. Испугался своего желания. Никогда у меня не возникало такого чувства.
Вика тоже не на шутку испугалась, вцепилась в мою ладонь, попыталась ее от себя оторвать. Но очень быстро опомнилась, прижалась лопатками к стене, выпячивая вперед не по возрасту крупную грудь, выставляя ее на показ, вызывающе покорно опустила руки вдоль тела. В глазах ее на миг блеснуло торжество. Она сменила тактику. Из обиженной девицы превратилась в беспомощную жертву. Так или иначе, но для нее я был рыбкой, попавшейся на приманку.
Меня же обуяла веселая злость, и я сказал:
– Какая же ты дура. Запомни раз и навсегда – ты мне не интересна.
На лице девчонки мелькнула растерянность.
– Ты тут мнишь себя леди Ровеной. – Голос мой стал совсем холодным. – Думаешь, что можешь крутить другими, как тебе вздумается? Так вот знай, никакая ты не леди, ты обычная маленькая лядь!
После этого отпустил, вытер ладонь о штаны, словно
