Имперский повар 2 - Вадим Фарг
— Но… как же… — начал было Вовчик.
— Это не обсуждается, — отрезал я. — Вчера вы отпахали так, как не пашут каторжники на рудниках. Вы заслужили отдых. Нормальный, человеческий отдых. Поэтому сегодня мы идём гулять. Все вместе.
Наступила тишина. Мои ребята переглядывались, явно пытаясь найти в моих словах какой-то подвох. Первой, как и ожидалось, очнулась Настя.
— Игорь, это, конечно, очень мило с твоей стороны, — она скрестила руки на груди, приняв позу «практичного скептика». — Но у меня есть один простой, приземлённый вопрос. А есть мы что будем?
Я хитро прищурился. Вот он, ключевой момент моего плана.
— А нас сегодня кормит город, — загадочно произнёс я. — Я угощаю. Пойдём в интересное место, позавтракаем как люди, а не как повара на бегу. А потом… потом посмотрим.
Интрига сработала. В глазах Даши, до этого абсолютно безжизненных, промелькнул огонёк интереса. Вовчик забыл и про повара, и про больную спину, и теперь смотрел на меня с щенячьим восторгом. Даже Настя не смогла сдержать лёгкую улыбку.
— Так, чего расселись? — я снова хлопнул в ладоши, изображая сурового начальника. — У вас ровно пять минут, чтобы привести себя в порядок! Форма одежды — парадно-выходная. Ну, или хотя бы просто чистая. Время пошло!
С этими словами я вышел из кухни, оставив их переваривать новость. За спиной я уже слышал, как Вовчик затараторил, обсуждая, куда мы пойдём, а Даша, кажется, впервые за утро тихонько засмеялась. Сегодня я покажу им город. Не тот, который они видят из окна кухни или по дороге на рынок. А тот, ради которого мы вчера так надрывались.
* * *
Мы устроились в «Сладкой жизни» — заведении, которое без лишней скромности величало себя лучшей кондитерской Зареченска. И, надо сказать, пафосная вывеска не врала. Внутри всё блестело и сверкало: круглые столики под белоснежными скатертями, стулья с такими изящно выгнутыми спинками, что садиться на них было страшновато, и официантки в лёгких белых фартуках.
Перед каждым из нас красовалось по тарелке с шедевром местного кондитерского гения. Мне достался десерт в виде замысловатой шоколадной башни, Настя ковыряла ложечкой воздушный мусс, а Даша заказала пирожное, похожее на пушистое розовое облако. Но главный приз за экстравагантность ушёл Вовчику. На его тарелке возлежало нечто нежно-голубого цвета, щедро усыпанное серебристыми блёстками и увенчанное засахаренной клубникой. Сие творение носило гордое имя «Эльфийский поцелуй».
Вовчик с видом матёрого дегустатора подцепил кусочек десерта серебряной ложечкой, отправил в рот и, задумчиво поработав челюстями, вынес свой безапелляционный вердикт:
— Химия. Чистейшая.
— Вовчик! — тут же зашипела на него Даша, испуганно оглядываясь по сторонам, словно мы замышляли ограбление. — Перестань, это невежливо!
— А что такого? — не сдавался он, перейдя на громкий шёпот. — Я правду-матку режу. Выглядит красиво, не спорю. Блестит, переливается, глаз радует. А на вкус — ну чисто мыло с блёстками. Наш чизкейк, который мы с тобой, Даш, на днях пекли, в сто раз вкуснее был. Потому что он настоящий! Из творога, а не из порошка «Лунный свет» и красителя «Слёзы дриады».
— Вовчик, мы все в курсе, что наш чизкейк — кулинарный шедевр, — мягко остановила его Настя. — Но мы пришли сюда не для того, чтобы самоутверждаться. Мы пришли отдохнуть.
— Вот именно, — поддержал я её, делая глоток кофе. Кофе, к слову, тоже был отвратительным, с каким-то жжёным привкусом. — Сегодня мы не повара и не критики. Мы — обычные посетители. Наша миссия — расслабиться, съесть по пирожному и получить удовольствие. Даже если оно немного синтетическое.
Вовчик обиженно надул губы, но спорить не стал. Вместо этого он сгрёб остатки своего «Эльфийского поцелуя», закинул их в рот, проглотил почти не жуя и заявил, что в целом было терпимо. Мы посмеялись, допили свой отвратительный кофе и, оставив на столе несколько купюр, выбрались на залитую солнцем улицу.
И тут-то всё и началось.
Мы не успели пройти и десяти шагов, как дорогу нам преградила пожилая пара. Мужчина в старомодной шляпе и его спутница, хрупкая, как божий одуванчик.
— Простите, молодые люди, — с сомнением начал мужчина, разглядывая нас. — А это случайно не вы вчера… на площади?..
— Мы! — с гордостью выпалил Вовчик, прежде чем я успел даже открыть рот.
Лицо женщины мгновенно расплылось в доброй, беззубой улыбке.
— Ой, ребятушки! Узнала! Это же вы нас таким мясом вкусным угощали! Спасибо вам огромное! Мы с дедом так наелись, так довольны остались! Век бы вас на руках носили! Дай вам бог здоровья!
Пока мы, смущённые донельзя, бормотали что-то в ответ, к нам подошёл ещё кто-то. А потом ещё. Не прошло и минуты, как вокруг нас образовалась небольшая, но плотная толпа. Люди улыбались, махали руками, кто-то тыкал в нас пальцем и восторженно шептал своим спутникам.
— Гляди, это же тот самый повар, Белославов!
— И команда его! Смотри, какие молодые все!
— Спасибо вам за праздник! Так вкусно было, до сих пор вкус помню!
Реакция моих ребят была предсказуемо разной. Вовчик расправил плечи, выпятил грудь и сиял, как новенький медный таз. Он с энтузиазмом пожимал протянутые руки и даже попытался черкануть пару автографов на каких-то чеках, пока я не остудил его пыл строгим взглядом. Даша покраснела до кончиков ушей и, казалось, мечтала провалиться сквозь брусчатку. Она неловко улыбалась и пыталась спрятаться то за моей широкой спиной, то за спиной Насти. А вот Настя, в отличие от них, сохраняла олимпийское спокойствие. Она просто стояла, едва заметно улыбаясь, и в её глазах светилась тихая, тёплая радость.
Я кое-как отвечал на приветствия, кивал, улыбался и благодарил, но сам уже лихорадочно искал пути к отступлению. Такая слава, конечно, щекотала самолюбие, но уж больно она была шумной и навязчивой. Нам нужен был отдых, а не вторая рабочая смена в роли городских героев.
— Ребята, за мной, — тихо скомандовал я и, вежливо, но настойчиво проложив нам дорогу сквозь толпу, решительно нырнул с главной, галдящей улицы в тихий, респектабельный переулок.
Здесь царила совершенно другая атмосфера. Никаких криков, суеты и запаха жареных пирожков. Вместо продуктовых лавок и ремесленных мастерских — сияющие витрины дорогих бутиков, где на бархатных подставках скучали ювелирные украшения и изящные шляпки. Прохожие тут тоже были другими — дамы в элегантных платьях и господа в дорогих костюмах. Они бросали на нашу разношёрстную компанию любопытные, но холодные и сдержанные взгляды, и уж точно никто не собирался бросаться
